Караул Смерти - Стив Паркер

Каррас промолчал.

– После принятия, – продолжал Лохейн, – всё изменится. На весь срок службы ты должен будешь в первую очередь считать себя Караульным, и только во вторую – Призраком Смерти. Я знаю, как это звучит. Я помню, как это звучало для меня. Однако смирись с этим побыстрее, ради собственного же блага. Только так ты добьёшься славы для своего ордена. Так было со всеми, кто чтил древние соглашения.

Каррас холодно уставился на Лохейна. Так думать о себе казалось невозможным. Призрак Смерти – во вторую очередь? Разум его восставал против этого, оскорблённый одной только мыслью. Однако по-другому здесь не получится.

«Это будет трудно. Трон, как это будет трудно!»

– Ещё одно, – сказал Лохейн. – Ты должен знать, что как только за мной закроются двери, никаких вольностей больше не будет. Не забывай, что здесь я – старший библиарий. Ты – именно мой подчинённый. Начиная с этого момента ты будешь обращаться ко мне как положено. Ты будешь обращаться ко мне «милорд». Это ясно, кодиций?

Каррас застыл. Голос Лохейна звучал теперь по-командирски резко.

– Предельно ясно, – ответил Призрак Смерти, затем добавил после крохотной заминки: – Милорд.

– Через час, Каррас. Будь готов.

Лохейн вышел, и стальные челюсти двери за ним с лязгом захлопнулись. Каррас развернулся и окинул взглядом свой новый дом. Тесновато. Просто. В высшей степени по-спартански. Хорошо. В обеих стенах были сделаны углубления, высотой по пояс, в каждой стояла небольшая бронзовая статуэтка: символ смерти, как те, что высились у входа в причальный отсек. Помимо простой каменной койки здесь были книжная полка из чёрного гранитного дерева, уставленная одобренными текстами, и мраморная купель с водой чистой и холодной как лёд. Слева и справа каменные арки вели в две небольшие комнатки. В одной из них Каррас обнаружил свой психосиловой меч Арквеманн и те нехитрые пожитки, которые ему было дозволено взять с собой. В их число входила самая древняя из известных копия «Tribulatus Terrarum» Бельведере – чёткая, хотя и несколько драматизированная оценка политических событий, приведших к Марсианскому расколу. Арквеманн висел на стене. Под ним, на чёрной металлической стойке, один из роти зажёг жертвенные свечи. Видимо, догадался, что меч этот – реликвия. Каррас про себя одобрил слугу. Библиарий протянул руку к эфесу Арквеманна, шёпотом заговорив с оружием.

– Караульный Смерти – в первую очередь? Они хотят слишком многого. Смерть в бою – это я приму легко ради чести мегира. Служить вечно, никогда не увидеть купола мавзолеев и гладкие крипты Логополя снова? Даже это я стерплю. Но орден всегда будет для меня прежде всего. «Даже прежде Империума», – виновато признался он себе. Каррас наполовину ожидал, что дух психосилового меча сейчас вспылит в ответ. Во время их тренировок на борту «Адоная» клинок соединял свою мощь с Каррасовой в точности так, как сказал кхадит, отвечая на силу и чувство чести в душе воина. Как он отзовётся на эту последнюю, не очень-то благородную, мысль?

Через рукоять Каррас не почувствовал ничего. Двинул пальцы по острой сверкающей кромке самого лезвия. По-прежнему ничего. «Чтоб их». Запечатав его силу, они отрезали Карраса от духа древнего оружия. Он чуть не взбеленился, едва не грохнул по стене тяжёлыми кулаками. Однако справился с собой. Это заняло какое-то время, но он сумел. Сердито рыча, Каррас развернулся и отправился исследовать вторую комнату. То, на что он наткнулся во второй комнатке, мигом потушило пламя его раздражения.

Тёмное помещение освещали только свечи, но для его улучшенных глаз этого хватило. На каждой стене были развешаны отполированные и покрытые лаком черепа ксеносов и странные шлемы, созданные нечеловеческими руками. Под каждым предметом висел свиток пергамента, причём некоторые были гораздо более древними и потёртыми, чем остальные. Приблизившись к гротескному черепу крупного орка, Каррас вчитался в пергамент. И распахнул глаза от удивления. Затем передвинулся к шлему из тёмного металла, усеянному лезвиями, в котором легко угадывалась маска кого-то из эльдарской нечисти. Каррас прочитал свиток и под ним. Каждый артефакт в комнатке являл собой одно и то же – трофей, помещённый сюда в честь космодесантника, который его добыл.

Каррас знал эти имена. Все до единого они принадлежали Призракам Смерти. Несколько из указанных здесь братьев даже вернулись на Окклюдус живыми. Это был храм, посвящённый долгой службе Каррасова ордена, и Каррас немедленно почувствовал смущение, устыдившись своего совсем недавнего гнева. Он опустил глаза. Плиты чёрного мрамора под ногами украшали четыре выгравированных слова на высоком готике: «Они служили с честью».

Каррас нахмурился про себя.

«И я должен. И я добавлю сюда свои трофеи».

Он склонил голову и прошептал молитву за души давно усопших, затем вышел обратно в главную комнату, где на койке была разложена тяжёлая мантия. Каррас присел на край и сгрёб жёсткую чёрную ткань в обе руки. И глядя на неё испустил долгий вздох сквозь зубы.

«Что делать, как не следовать их примеру? Они погибли, чтобы соблюсти древнее соглашение. Они заслужили уважение Караула Смерти кровью и потом. А я решил, что получу его просто за то, что прошёл отбор. Теперь видно, как это было наивно. Уважение своих родичей я с трудом заслужил на Окклюдусе. Святая Терра, я даже трижды умер ради этого! Будем надеяться, что на этот раз умирать не придётся».

Когда Марн Лохейн уже прошёл по коридору какое-то расстояние от жилища Карраса, в ухе его зазвучал голос, которые передало самое крошечное из всех вокс-устройств.

– Значит, он разозлился?

– Естественно, – ответил Лохейн.

– Он справится с собой?

– Я справился?

– А что, не справился, брат? Какая жалость. Думаешь, он продолжит дуться, даже когда получит свою силу обратно?

– Обида будет его пришпоривать. Полагаю, результатам это пойдёт на пользу.

– Ты видишь в нём немного себя, – в голосе послышалась усмешка.

– Не так уж немного, – ответил Лохейн, улыбнувшись про себя.

– Есть предположения, почему инквизитор так заинтересован именно в нём?

– Кроме его исключительного послужного списка – нет. Пока нет. Он не кажется особенно покладистым. Но и не открытый бунтарь, насколько я могу судить. Однако инквизиторы не шлют запросы просто так. Тут, может статься, вовлечено пророчество. Возможно, псайкеры Ордо Ксенос увидели что-то, чего не увидели мы. Линии его будущего такие запутанные и смутные. Библиариус не может их прочитать. Мы не можем этого объяснить, однако, что бы не привлекло внимание Инквизиции к Лиандро Каррасу, это должно быть очень серьёзно.

– Как и должна быть причина, почему указаны и те остальные. Ордо вступил в новое соглашение не только ради выгоды для нас. В какую игру они играют, интересно? Присматривай внимательно за этим Призраком Смерти, старина. Подготовкой его займётся сержант Кулле.

– Кулле? – переспросил Лохейн. – Мудро ли это? Я бы подумал, учитывая пьедестал, который его орден...

– Есть вещи похуже, чем недостаток уважения. Из всех сержантов Караула именно Кулле обладает наибольшим опытом работы под куратором от Инквизиции. Именно он сможет подготовить этого Карраса лучше всех для того, что бы ни ждало его за нашими стенами.

– Мне это очень не нравится, – ответил Лохейн. – Мы не можем просто отказаться от этого ордовского запроса? Этот инквизитор уже имеет две истребительные команды в своём распоряжении, и четыре команды, приписанные к нему в прошлом, были полностью уничтожены. Ордо зашёл в этот раз слишком далеко. Всучив нам список...

– Нет, брат. Мы им не откажем. Я думал, что все вопросы между нами решены, однако очевидно, что я ошибался, так что повторю ещё раз: новое соглашение – на первом месте. Со временем оно покажет свою ценность. Мы можем отдать ещё одну команду на поживу этим воронам, однако в целом Караул Смерти – не только этого сектора, а всего Империума – получает важный источник новой крови в критический момент. Мы оба знаем ценность этой силы сейчас.

– Так что пусть это будет последний раз, Марн. Я говорю окончательно и не буду возвращаться к этому вопросу снова. Ни с тобой, ни с капелланом Караула Кейфе. Увидимся в Зале Принятия через час. Нужно сделать приготовления перед тем, как эти новички примут первую присягу.

– Как пожелает милорд, – коротко отозвался Лохейн.

И прервал связь.

Глава 5

Зал был огромен – гулкое сырое пространство, высеченное в глубинах каменного сердца Кьяро. Ордима глазел с мрачным интересом по сторонам, стоя среди шахтёров – не только членов I-8, но и десятков других бригад – сотен суровых, пропылённых людей, безмолвных, ждущих, напряжённых от предвкушения. Зал напоминал чем-то кафедральный собор, хотя ему было далеко до духовной возвышенности и великолепия отделки здания. Здесь играли роль, скорее, его строгость и эхо, гуляющее от стены к стене. На южной стороне возвышалась широкая каменная платформа, её поверхность поднималась примерно на метр от пола. Позади платформы зиял широкий проход, около четырёх метров в ширину и двух в высоту, в котором сгустились чернильные тени. Проходы поменьше вели в туннели, идущие на север. Через один такой Ордима с бригадой I-8 и вошёл сюда. Другие проходы вели в туннели на восток и на запад. Стены и пол в большом зале были ровные и гладкие, почти как стекло – явный признак обработки энергетическими инструментами. Возможно, это место когда-то служило сборным пунктом или столовой для рабочих, которые трудились здесь, когда Аррафельскую шахту ещё не выбрали дочиста.