Алый камень - Игорь Голосовский

Родник, находившийся где-то на дне, с силой бил вверх, и вода в центре озера клокотала и пенилась.

Егорышев объехал ущелье. Топот копыт гулко отдавался где-то наверху. Попадалось много следов пребывания человека: зола от костров, консервные банки, обрывки бумаги, вытоптанная трава и папиросные окурки. Ветер и дождь в ущелье почти не проникали, следы могли сохраняться очень долго, и Егорышев не мог определить, свежие они или старые.

В ущелье было довольно тепло, Егорышев не стал разводить костер, поужинал всухомятку и уснул в спальном мешке. Он проснулся, когда солнце заглянуло в ущелье. Это было сказочное зрелище. Егорышев замер, восхищенный. С вершины скалы в озеро беззвучно лились три потока расплавленного золота. В тех местах, где эти потоки соприкасались с водой, поверхность озера ослепительно сверкала. Дымились огненные волны. Вспомнив напутствие Томашевича, Егорышев быстро разделся и бросился прямо в огонь. Пылающие струи обожгли его. Ликуя, он поплыл к середине озера, но вскоре вынужден был вернуться. Вода была нестерпимо холодной и сводила ноги и руки.

После купания Егорышев почувствовал себя таким бодрым и свежим, что в пору было камни таскать. Тряска в седле его не привлекала. Он взял Кавалера за повод и отправился в обратный путь пешком. Ему не хотелось так быстро покидать чудесное ущелье, но нужно было торопиться. Матвей отсутствовал уже около пятнадцати дней. Разминуться с ним Егорышев не мог. Оставалось предположить, что с ним что-то случилось.

Покинув Синее ущелье, Егорышев продолжал путь верхом. Под гору мерин бежал быстро, и уже к концу этого дня они достигли последней стоянки Матвея. Деревянные колышки торчали на тех же местах, а коробку из-под папирос унесло ветром.

Егорышев с полчаса озирался, пытаясь найти следы, которые могли бы ему указать, что произошло с Матвеем, но ничего не нашел.

Через сутки он приблизился к елочкам, слез с коня и спустился к реке. Скала, освещенная только что взошедшим солнцем, была розовой. Напротив впадал в Унгу лесной ручей.

Егорышев задумался. Он думал о странной путанице с папиросными окурками. Почему все-таки здесь Строганов курил табачную пыль, а проехав еще сорок километров, беззаботно выбросил вместе с пачкой целую папиросу?

Егорышев вспомнил, что на той стоянке нашел две пустые консервные банки, а тут банок не было, тут в траве валялись дочиста обглоданные кости куропатки. Он взглянул на левый берег, увидел обломанные ветки над ручьем и внезапно все понял. Он понял, что Строганов останавливался здесь позже, а там, где ставил палатку, гораздо раньше. Он останавливался под этой скалой на обратном пути! Потому-то у него и не было папирос! Не было у него и консервов. Он добывал себе пропитание охотой. По-видимому, Матвей возвращался в колхоз и остановился тут, чтобы подстрелить куропатку и отколоть от скалы несколько образцов. Но что с ним стало потом? Почему он так и не доехал до колхоза?

Егорышев перешел вброд Унгу, осмотрел обломанные ветки над ручьем и заметил, что они сломаны не только у места впадения ручья в Унгу, но и выше по течению. У Егорышева не осталось сомнений в том, что Строганов свернул здесь в тайгу. В тайге и нужно его искать. Может быть, он где-нибудь рядом.

Кавалера Егорышеву пришлось оставить на берегу. Верхом было невозможно пробиться сквозь заросли. И Матвей, вероятно, здесь спешился. Но где же его конь? Отгадывать эту загадку было некогда, да и не к чему.

— Ничего не попишешь!—пробормотал Егорышев. Он снял сумку с седла и отправился дальше пешком. Мерин грустно смотрел ему вслед. Егорышев знал, что Кавалер никуда не денется, но все же бросать его было жалко.

Придерживаясь берега ручья, Егорышев углубился в тайгу. Ручей был мелок, чист и довольно извилист. Через час Егорышев очутился в непроходимой чаще и потерял направление. Он определил лишь, что ручей постепенно сворачивает на юг.

Егорышев шел по следам Строганова. Множество примет свидетельствовало о том, что Матвей прошел здесь дня за три до него.

Вечером Егорышев нашел в траве гибкий оструганный прут, служивший, очевидно, удилищем. У подножия крутого берега темнела кучка земли. Тут была выкопана яма глубиной в несколько метров. Земля была свежей.

Переночевав в тайге, Егорышев позавтракал и снова отправился в путь. По его подсчетам, он прошел от устья ручья около пятнадцати километров.

Километра через три тайга внезапно расступилась. Впереди показалась просторная долина, ограниченная пологими холмами, багровыми от спелой морошки.

Ручей стал совсем мелким и временами пропадал среди болотистых зарослей. На мягкой почве сохранились следы сапог. Матвей был где-то совсем близко.

Часа через два, обогнув холм, Егорышев увидел у его подножия палатку. Это была обыкновенная палатка военного образца, из парусины защитного цвета и растянутая на шести деревянных колышках.

Егорышев снял кепку и вытер с лица пот. Путешествие его окончилось.

10

…Он заглянул в палатку, обошел вокруг холма, покричал, никто не отозвался. Его голос как будто утонул в вате. Тогда он вернулся к палатке. Здесь все было так, словно хозяин вышел на минутку. На брезентовой подстилке стоял котелок с водой, в которой плавали кусочки мяса. Рядом с котелком белел пакетик с солью. Соли оставалось на дне. Постель была свернута, но не связана в узел. В углу стоял плоский деревянный ящик; там оказались масляные краски в свинцовых тюбиках и несколько колонковых кисточек. Рядом с ящиком лежала пачка картонных листов. Это были этюды и зарисовки: наброски ущелья, освещенного солнцем, виды Баш-Тага и картина, изображающая берег Унги в том месте, где стояли сосны, похожие на обнявшихся богатырей.

Перед палаткой чернела зола. Егорышев потрогал ее, она была холодной. Оставалось ждать, когда вернется Матвей.

Срубив у подножия холма несколько кустов, Егорышев развел костер и сварил суп. Он экономил продукты, потому что их теперь должно было хватить на двоих.

Стемнело, зажглись звезды. Егорышев заснул возле костра, проснулся от холода, когда забрезжил рассвет, вскочил и, чтобы согреться, обежал вокруг палатки.

В полдень Егорышев взял ружье, патроны и взобрался на сопку. Под ногами зеленела тайга, к горизонту убегала цепь холмов. На каменистом склоне одного из этих холмов Егорышев увидел несколько черных точек, расположенных в виде двух параллельных линий, тянущихся от подножия к вершине. Эти точки заинтересовали Егорышева; природа не любит симметрии, и там, где глаз находит геометрические фигуры, всегда нужно искать следы деятельности человека.

От холма, на вершине которого стоял Егорышев, до сопки, привлекшей его внимание, было километров шесть. Спустившись к палатке, Егорышев взял сумки с припасами и направился на юго-запад. Вскоре дорогу преградили густые заросли кустарника. Некоторое время Егорышев пробивался сквозь них, затем пришлось остановиться. Колючки поранили лицо и руки.

Егорышев достал из сумки топорик и принялся прорубать проход в массе кустарника. Пройти здесь без топора было нельзя. Кое-как одолев метров двести, Егорышев выбился из сил, но в этот момент заметил узкую просеку, вырубленную кем-то до него. Очевидно, Матвеем. Ветки по-прежнему хлестали по лицу, но теперь можно было пройти, почти не прибегая к помощи топора.

Солнце клонилось к закату, когда Егорышев, обессиленный, остановился у подножия сопки. Необходимо было засветло одолеть подъем, и, отдохнув несколько минут, он начал взбираться на крутой склон.

Метров через сто он едва не свалился в яму. Точно такую же яму он видел вчера на берегу ручья. Яма была глубокой. Спрыгнув на дно, Егорышев с трудом дотянулся руками до краев. Почва была твердой, глинистой. В стенках тускло поблескивали зеленоватые кристаллы. Выбравшись из ямы, Егорышев продолжал подъем. Скоро он наткнулся на вторую яму, потом на третью, четвертую.

На голой вершине бушевал ветер. Он подхватывал с потрескавшейся земли сухую пыль и завивал ее столбом. Егорышев поежился и уже хотел спускаться, но взгляд его упал на узкую траншею, пересекавшую вершину почти точно посередине. Траншея была неглубокой, ее края заросли травой. Выкопали эту траншею, судя по всему, очень давно, и она почти сровнялась с поверхностью земли.

В серой пыли, толстым слоем покрывавшей дно траншеи, Егорышев увидел отчетливые следы. Они были оставлены совсем недавно, иначе ветер успел бы их стереть. Идя по этим следам, Егорышев через несколько минут наткнулся на груду камней, беспорядочно наваленную возле черного отверстия в земле. Он бросил туда камешек и прислушался. Через секунду раздался глухой стук. Яма была глубиной не меньше пяти метров.

Следы ног здесь обрывались. Егорышев присел возле ямы и закурил. В это мгновение заходящее солнце осветило вершину, и Егорышев увидел на камнях и на дне траншеи темные влажные пятна. Нагнувшись, он коснулся их пальцами и поднес руку к глазам. Это была кровь.