Уездный врач - Сергей Анатольевич Куковякин

недели в яме, о глубине которой и прочих свойствах ничего не известно, — показал я своё знакомство с обстоятельствами данного дела.

Генерала это не удивило. Стараниями Короленко и прочих все нюансы мултанского дела были до тонкостей известны каждому подданному империи. Наверное, даже и на Камчатке.

— Абсолютно согласен, — высказал своё мнение о сказанном мною начальник кафедры.

— О гнилостных изменениях органов брюшной полости ничего не сказано, — продолжал я буквально топить своего коллегу из провинции. — В виду этого трудно составить себе представление о степени подвинувшегося гниения.

За годы, прожитые здесь, я уже и говорил в точности так, как окружающие меня люди. Дома бы я никогда не выдал такое словосочетание как «подвинувшееся гниение». Но, так тут все выражаются и мне из ряда выпадать не следует.

— Абсолютно согласен, — генерала как будто заклинило на повторении уже сказанного.

— Также неудовлетворительность описания объективного состояния органов касается крайне важных, в данном случае, изменений на шее, на животе и на голенях. Изменения на шее — форма, величина отверстия, состояние кожи в окружности неопределенны. Что осталось на шее, какие мышцы, неизвестно. Каково состояние мышц спины на месте изъятия позвоночника — неопределенно. Никаких данных об особенностях внутренней поверхности мешка, образовавшегося от отделения кожи до шестого позвонка, не приведено…

Генералу надоело стоять на месте и он принялся расхаживать по своему кабинету. При этом, он ещё и кивал после каждой моей фразы, показывая, что очень внимательно меня слушает.

Глава 23

Глава 23 Голова нашлась!

Только я собирался озвучить своё очередное замечание по судебно-медицинскому акту, как нас прервали.

По какой причине? Поверить трудно, но опять из-за всё того же дела мултанских вотяков!

— Нашли! — один из приват-доцентов кафедры размахивая газетным листом буквально ворвался в кабинет генерала.

Его превосходительство поморщилось.

Никакого почтения и субординации!

Сей молодой человек потому и в приват-доцентах до сих пор ходит, что ведет себя не всегда правильно. Голова и руки — золотые, но…

Он и лекции отлично читает, и семинары подобным образом ведет, но всё без оплаты, так как находится за штатом. Право претендовать на место профессора у него имеется, но когда он его ещё получит…

Кроме профессиональной опытности, профессор должен ещё и социально зрелым быть. У нас же императорская академия, а не кабак.

— Что нашли? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, вынужден был ответить начальник кафедры. От этого приват-доцента надо было как-то быстрее избавиться, он — хуже банного листа, а тут все важным делом заняты.

— Голову!

— Какую голову?

— Конона Матюнина. Вот — тут сообщают. — приват-доцент ткнул пальцем в газетный лист.

Ну, надо же! Вот новость на всю Россию! Больше и писать не про что. Такое впечатление, что кроме этого нашим отечественным газетам и сообщить нечего.

— Вот, слушайте, Лев Львович. — тут приват-доцент свою газету мне чуть ли не в лицо воткнул.

Мля! Так и зрения лишиться можно! Нет, такие профессоры нам на кафедре не нужны!

— Вот-вот, так и сообщают, что погоды были жаркие, болото высохло, и крестьяне деревни Чульи Иван и Степан Антоновы во время дранья моха нашли голову Матюнина. Она была найдена всего в нескольких шагах от того места, до которого ранее доходили во время её поисков…

— Всё? — генерала уже потрясывало.

— Всё. — заморгал непонимающе приват-доцент. Тут он такую новость принес, а её как-то несерьезно воспринимают.

— Ну и что? — лицо начальника кафедры уже начало багроветь.

— Так значит, что это не вотяки сделали. Кто-то в лесу уже голову Матюнину отрезал… Не замаливали они его…

Вот! Ещё один эксперт по вотякам выискался!

— Я читал про них много, ну, что и как они делать должны… — уже как бы оправдываясь произнес приват-доцент.

— Ваше мнение, Арнольд Арнольдович, будет принято во внимание, — сказав это, генерал указал возмутителю спокойствия на дверь. — Сейчас же прошу нас оставить.

— Хорошо, хорошо. — молодой человек попятился к двери.

— Если можно, Арнольд Арнольдович, то газетку не уносите. — я указал взглядом на просимое мною.

— Пожалуйста, — не отказал мне приват-доцент. — Только потом верните.

— Как скажете. — я взял уже довольно помятый лист бумаги. Похоже, не к нам первым Арнольд Арнольдович со своей новостью заявился.

После того, как незваный гость нас покинул, генерал вернулся за свой стол и закурил.

— Лев Львович, посмотрите, будьте любезны, какова судьба этой самой головы? — начальник кафедры кивнул на газету. Всё же новость и его не оставила равнодушным.

Я довольно быстро нашел нужное — сообщение в газете про находку было невелико.

— Сообщают, что заявление о находке головы становой пристав не принял, а саму её предали земле.

— Странно, странно. — генерал пыхнул папиросой. — Не принял… А, не могли, Лев Львович, вотяки голову Матюнину в своем шалаше отрезать, а потом в лес принести и там в болото бросить?

Вот, нашел генерал кого спрашивать… Откуда я знаю? В этом вопросе с этнографами нужно консультироваться. В газетах про такие тонкости замаливания не сообщали.

— Этот вопрос выходит за рамки моей компетенции, — ответил я.

Хотя, почему не могли? Кто этих вотяков знает…

— Лев Львович, давайте на сегодня с данным вопросом закончим. — генерал указал мне на листы с актом судебно-медицинской экспертизы. — Вы сегодня-завтра всё внимательно просмотрите и в письменном виде мне своё заключение представьте. До понедельника я Вас на кафедре не жду…

Так, пропал мой законный выходной день! Но, спорить по этому поводу мне с генералом не с руки — буквально днями я в роли экстраординарного профессора на кафедре утвержден и всё хлопотами её начальника, что сейчас мне