Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Татарниковых был свой дом с садом на улице Советской, куда еще не добрались многоэтажные застройки. По дороге я встретила Усманова, разодетого, как на картинке, с прилизанными черными волосами, с картонной коробкой под мышкой. Я тоже несла Юльке подарок — букет поздних роз. Он не стоил мне ни гроша: срезала в своем саду.
— Ассалям алейкум! — сказал красавчик Усманов, показав золотые зубы. Оглядел меня с головы до ног, и в черных его глазах на миг мелькнуло восхищение. — Все цветешь, Солома. Мы зашагали рядом.
— Где пропадаешь, Солома?
— Да где придется, Усманчик. А ты где?
— Ходи почаще на базар, увидишь. Мой лоток около тира. Поступил на курсы продавцов. Скоро будет свой ларек.
— Растешь, Усманчик?
— Да, Солома, я расту. Подожди, через пару лет обзаведусь машиной. Покатаю.
На этом наш светский разговор закончился: мы вошли в калитку Татарниковых.
Юлька выскочила из дома нам навстречу в длинном, до пят платье. В нем она казалась еще выше, прямо верста коломенская, да еще зачем-то нацепила туфли на высоких каблуках…
— Ура! Ура! Ленка пришла! Усманчик, какой ты шикарный! Ребята, что я вам скажу! Мои ушли в гости. Будем одни! Хорошо, правда? Ой, какие розы! Спасибо, Ленка! А ты что мне принес, Усманчик?
— Посмотри, — процедил Щеголь, раскрывая свою коробку. Там были красивые босоножки. Юлька взвизгнула и влепила Усманову поцелуй в щеку.
Гости толклись вокруг накрытого стола. Федька Луцишин — в вельветовом пиджаке, при галстуке — слегка заалел, увидев меня. Я сразу поняла почему; около него переминалась, явно не в своей тарелке, та самая «крыса», о которой упоминала Татарникова. Он меня с ней познакомил, буркнув:
— Это Ленка Соломина, это Галюха.
У Галюхи было остренькое лицо, острый носик, острые плечи… Кажется, прикоснись к ней — и наколешься на что-нибудь. Но вообще-то она мне понравилась: скромная такая, напуганная.
Тут же были две Юлькины сестры, восьмиклассница и девятиклассница, обе длинные и тоненькие, как хворостинки. На подоконнике сидел и курил в открытую форточку ненавидимый мной Серый, остриженный наголо, с шишкастым черепом. Как он сюда попал?
Склонившись над магнитофоном, менял пленку какой-то клетчатый пиджак.
Юлька подхватила меня за руку и зашептала, стреляя глазами в его сторону:
— Это он. Пойдем познакомлю.
Звали его Андрей. Фамилию я сначала не разобрала: то ли Китаев, то ли Каратаев. Потом оказалось, что Киташов. На меня глянули веселые прищуренные глаза из-под огромного, массивного лба. «Ну и лбина!» — поразилась я.
Невысокий, плотный, коротконогий; крепкие скулы, на подбородке шрам — вот что я еще успела заметить в первый момент. Какой возраст, не поняла. Позже выяснилось, что двадцать четыре.
За столом он сел между мной и Юлькой и так хищно вцепился зубами в куриную ногу, что я покосилась на него и подумала: оголодал, что ли? А ему, похоже, плевать было, какое он производит впечатление. На меня ноль внимания, на Юльку тоже, да и остальных не жаловал, лишь жевал и посверкивал глазами. Я развеселилась: вот тип!
А Серый налег, конечно, сразу на спиртное и скоро понес:
— Солома, ты что, трезвенницей стала?
— Не твое дело.
— Солома, про тебя разные слухи ходят. Говорят, из дома сбежала. Верно?
— Заткнись!
Такими любезностями мы с ним обменялись. Федька — что с ним творилось? — чуть не распластывался, ухаживая за своей остролиценькой. Сестры Юльки хихикали. Усманчик насмешливо кривил губы. Именинница трещала за всех сразу. Я поняла, что долго здесь не выдержу.
Так оно и случилось. Уголовник Серый помог.
Я встала из-за стола, чтобы перекрутить пленку, и услышала его вязкий, ленивый такой голос:
— Солома, не я буду, ты растолстела. С чего бы это?
В другое время пропустила бы мимо ушей: с ним разговаривать — себя унижать. К тому же он был прав. Но мне порядочно надоела пустая застольная болтовня. Мутило от этой стародавней тоски, и он подлил масла в огонь. Я бросила, обернувшись:
— А тебе очень интересно?
Он заулыбался. А говоря его языком, залыбился.
— Ясно! Всем интересно, отчего животы растут.
Вот какой он наблюдательный оказался, этот Серый!
— Подойди сюда, скажу.
Он вытащил ноги из-за стола, расхлябанно подошел ко мне. Вытянул шею и подставил ухо, рассчитывая на шепот.
Я секунду с ненавистью смотрела на его лысый шишкастый череп. Глубоко вздохнула, размахнулась и закатила ему оплеуху, даже треск пошел.
Самое неожиданное: Серый упал. Потом вскочил, но двинуться уже не смог. Этот лобастый Андрей в один миг подлетел и крепко ухватил его.
— Спокойно! — жизнерадостно посоветовал он Серому, двигая челюстями (дожевывал что-то).
У разрядника Федьки реакция оказалась медленней. Он только и успел приподняться. Серый ошалело смотрел на меня. Губа у него была разбита, кровоточила.
— Вот с-сука… — просвистел он.
На этот раз загремел далеко в угол, стукнулся затылком о стену и сполз на пол. Сестры Юльки в голос завизжали.
— Спасибо, — сказала я этому бравому Киташову.
Он широко, весело улыбнулся.
— Не за что. Я еще могу.
— Ребята, у меня же день рождения! — заверещала Юлька.
Она догнала меня на крыльце, куда я вышла, на ходу надевая пальто.
— Ленка, что ж ты наделала! Разве так можно?
— Можно.
— Нет, Ленка, так нельзя! Это нехорошо с твоей стороны. Серый напился, но это не значит, что ты должна драться. Ты мне весь праздник испортила.
Я так на нее посмотрела, что она отшатнулась.
— Праздник! Это ты называешь праздником? — И пошла к калитке. Мне не терпелось быстрее, немедленно остаться одной.
Но в конце улицы меня настигли быстрые шаги и бодрое насвистывание. Оглянулась — мой защитник! Незастегнутая нейлоновая куртка, на шее длинный шарф, на голове набекрень сидит берет.
— А-а! — злорадно сказала я. — Тоже не выдержали?
— Да, убогое зрелище. Вы где живете?
— А вам зачем?
— Провожу!
— Нет, не надо, пожалуй. Спасибо.
— Да какая мне разница, куда идти! Хоть налево, хоть направо. Мне безразлично. Я иду и иду.
— Тогда двигайтесь налево, а я направо. Спасибо за помощь.
— Ладно! Пожалуйста! До свиданья.
Он, насвистывая, свернул туда, куда я ему показала. В самом деле, кажется, человеку безразлично, в какую сторону шагать… Я чуть-чуть помедлила и окликнула его:
— Послушайте!
Он остановился. Уже было темно. Неясная коренастая фигура, огонек сигареты…
— Если у вас действительно есть время, проводите. А то еще привяжется кто-нибудь.
— Ну, я же говорю! — с утренней бодростью откликнулся он. Тотчас повернул назад и пристроился рядом. — Здесь у вас мафии нет?
— Мафии нет, а хулиганы водятся.
— Это я знаю! Я тут два месяца, а уже три раза схватился. Отличный городок! Мне нравится. А вам?
— Не знаю… Уже перестала понимать, нравится или нет.
— А! Бывает. Значит, давно тут. С Татарниковой вместе учились?
— Ну да.
— И с этим ублюдком?
— Да.
— А я полиграфический кончал. Направили сюда. Ротации, линотипы — мое дело. Ломаю вашу типографию. Три года отработаю, отправлюсь куда-нибудь дальше. Не люблю сидеть на одном месте. Вы замужем?
Вот, привет! Я покосилась на него.
— Нет, не замужем.
— А я не женат! — деятельно сообщил он. — Где живете?
Я остановилась. Что за фокусы? Может, зря пригласила его в провожатые?
— Живу на квартире.
— А чего вы напугались? Вы на квартире, я в общаге. Интересно знать, где люди живут. Мне кажется, на этом свете все интересно. Даже иногда стоит подраться. Меня зовут Андрей. Фамилия Киташов.
— Я уже знаю.
— Сейчас провожу вас и двинусь знаете куда? Куда бы мне двинуться? Пожалуй, пойду в горы. Часа за три дошагаю, как, по-вашему? Я сытый. — Он хлопнул себя ладонью по животу. — Спички у меня есть. Больше мне ничего не надо. Пойду прямо на юг по шоссе. Завтра выходной — отлично. Хотите, я назову какой-нибудь пик вашим именем? Пик Елены. Это здорово звучит.
— Нет уж, не надо… — Я рассмеялась. Неужели он в самом деле сейчас пошлепает в горы?
Мы подходили к моему дому. Около забора маячила темная фигура. Когда мы приблизились, она шагнула на тротуар и голосом отца сказала:
— А, Ленка! Явилась!
Отец (а это был он) нетвердо стоял на ногах. Я помертвела, увидев его. Как он меня нашел?
— Что ж ты, дочь, заставляешь отца под окнами ошиваться, как нищего? — трудно зашевелил он языком.
— Что тебе надо здесь?
— Пусти в дом, потолкуем.
— Никуда не пущу! Говори, что надо, и уходи.
Отец мрачно усмехнулся в темноте.
— Эх, Ленка! Совсем ты от рук отбилась… Нельзя так. Ты мне больше навредила, а я… Гляди, чего я тебе принес! — Он сунул руку в карман и вытащил смятую пачку денег. — Видишь, чего?
- Письма туда и обратно - Анатолий Тоболяк - Советская классическая проза
- Командировка в юность - Валентин Ерашов - Советская классическая проза
- Случайные обстоятельства - Леонид Борич - Советская классическая проза
- Амгунь — река светлая - Владимир Коренев - Советская классическая проза
- Селенга - Анатолий Кузнецов - Советская классическая проза
- Наследник - Владимир Малыхин - Советская классическая проза
- Вега — звезда утренняя - Николай Тихонович Коноплин - Советская классическая проза
- В списках не значился - Борис Львович Васильев - О войне / Советская классическая проза
- Летний дождь - Вера Кудрявцева - Советская классическая проза
- Рябиновый дождь - Витаутас Петкявичюс - Советская классическая проза