Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Анджела Альберто

За Рейном

Битва с варварами

Римский «аэропорт»

Центурион добирается наконец до Могонтиакума (современный Майнц). Перед его глазами величественно течет Рейн. Город стоит на его берегах и является крупным речным портом.

Поразительный факт — вы обратили на него внимание? Почти все крупные города Римской империи находятся на реке или на море.

В наше время не так. Связь с водными путями не является жизненно важной. А в древности вода была основополагающим элементом больших городских центров. Как потому, что она необходима для повседневной жизни и любой ремесленной и производственной деятельности, так и потому, что река — идеальное средство для перевозок внутри континента.

Река в античную эпоху является эквивалентом современных авиатрасс: по ней путешествуют люди и товары, в большем количестве и быстрее, чем по дорогам, ведь повозки мало вмещают и движутся медленно.

Могонтиакум, таким образом, настоящий «аэропорт» античности, предшественник современного Франкфурта-на-Майне, подобный Лондону или Парижу, где мы уже побывали (с их аэропортами Хитроу и Шарль де Голль). Множество судов, которые видит наш центурион вдоль городских причалов, — эквивалент самолетов, стоящих у шлюзов для прохода пассажиров. С одной лишь разницей, пожалуй…

Могонтиакум еще и военный центр, один из основных на границе Римской империи. Среди самолетов «гражданских», так сказать, можно заметить множество «истребителей» и «самолеты» для переброски войск.

Могонтиакум — один из портов classis Germanica, то есть Рейнского флота.

У римлян два вида флота: морской и речной, не менее важный. Военное присутствие имеет важнейшее значение. В самом деле, Рейн и Дунай не только являются стратегическими путями торгового сообщения, по существу они служат еще и границами. Их воды постоянно патрулируются легкими и быстроходными военными судами.

Именно их наш центурион сейчас внимательно разглядывает с близкого расстояния, пока проезжает на коне вдоль длинного городского причала.

Сейчас, например, приближается «Либурна», подгоняемая течением. Судно закладывает широкую дугу, чтобы пришвартоваться к причалу. Это транспортное судно продолговатой формы, длиной метров двадцать, с низким носом («утюжком»), рассекающим воду, и кормой, украшенной изящным завитком из окрашенной древесины, который поднимается к небу.

Его большой квадратный парус спущен: «Либурна» плывет на веслах, солдаты гребут совершенно синхронно, судно похоже на скользящую по воде многоножку. Отдан приказ вытащить весла из воды: их длина более четырех метров, интересно видеть, с какой легкостью они убираются внутрь судна. «Либурна», плавно ведомая кормчим, сидящим в «будке» на корме, мягко приближается к причалу. Двое солдат спрыгивают и проворно крепят петли швартовов к деревянным тумбам.

Будто не желая закончить долгое плавание по Рейну, «Либурна» слегка разворачивается бортом и издает долгие скрипы, натягивая швартовы. Потом как будто сдается и замирает у причала, слегка покачиваясь на воде.

Солдаты встают с мест, собирая снаряжение, оружие, копья и луки, идеально подходящие, чтобы поражать врага на берегу: после очередного патрульного рейда по реке они сходят на берег и прогуливаются недалеко от судна.

На носу центурион замечает артиллерийское орудие «Либурны» — настоящую пушку того времени. Это «скорпион», большой арбалет, с такой же рамой, как у того арбалета, что мы видели в Виндоланде, в Шотландии. Правда, эта модель несколько отличается. Для перезарядки у нее есть забавный механизм с ручкой, приводящий в движение «велосипедную цепь», которая натягивает тугую тетиву, стреляющую дротиками. Почти как на чертежах Леонардо да Винчи.

Невероятно, кажется, будто глядишь на современные корабли морфлота с пушкой на носу…

Центурион внимательно разглядывал другие пришвартованные суда. Погрузка в разгаре: снаряжение, палатки, провиант… Действительно, назревает что-то серьезное. Размышляя обо всем этом, он пришпоривает лошадь в направлении городского форта, где расположился его легион: XXII легион Фортуны Перворожденной (XXII Primigenia). В мгновение ока он скрывается в толпе, прокладывая себе путь среди солдат и штатских, несущих в порт мешки и ящики.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

По реке тем временем скользят два легких римских весельных судна. Они точно такие же, как драккары викингов: весла, много круглых щитов по бокам и торчащая вперед драконья голова на носу.

Эти маневренные суда — настоящие «истребители» того времени. В предзакатном свете их ярко окрашенные остовы чертят две четкие пенные полосы. Будто кометы, бесшумно скользящие по золотистой поверхности воды.

По ту сторону от двух судов, на противоположном берегу, лишь тьма, густые леса и воинственные народы, до сих пор живущие в железном веке и готовые разделаться с вами при первой возможности.

Умелая пограничная стратегия Римской империи

Каков наилучший способ организации границы, подобной той, что протянулась вдоль Рейна? Интересно попытаться это понять, потому что и это — римское «изобретение».

Естественно, задача решалась по-разному, в зависимости от ландшафта и исторического периода Римской империи. В целом мы можем сказать, что граница не является, как в наше время, линией, проведенной на карте: «по эту сторону — одна страна, по ту — другая…»

Римская граница — это широкая полоса земли с дорогами и фортами, по которой перемещается армия.

Здесь может помочь пример с нашей кожей: она не является пленкой, а состоит из многих слоев, помогающих друг другу. Наружный слой — клетки эпидермиса, которыми можно пожертвовать и которые принимают на себя первый удар наших врагов (бактерии, царапины и т. д.). Под ним — живая ткань, очень толстая, с кровеносными и лимфатическими сосудами, разносящими повсюду «войска» (антитела, белые кровяные тельца и т. д.) и «провиант» (жиры, углеводы, кислород и т. д.).

В некотором смысле то же самое происходит и на римской границе. Эта полоса земли, подобно коже, имеет внутренние элементы, расположенные на различном расстоянии от границы. Несущая ось любой римской границы — это всегда дорога, вдоль которой, подобно тому как бывает с кровеносными и лимфатическими сосудами, перемещаются войска и ресурсы для обороны, расходясь по второстепенным дорогам и попадая в форты, крепости и башни, расположенные в ключевых пунктах.

Римляне всегда выбирают естественную преграду, вдоль которой прокладывают дорогу: гору или реку (в нашем случае Рейн), либо создают искусственную, как Адрианов вал.

Идея проста. По ту сторону естественной преграды (например, Рейна), во вражеском тылу, располагают аванпосты, сторожевые башни и маленькие форты, занятые не римскими войсками, а союзническими вспомогательными войсками — так называемыми ауксилариями. Это «мертвая кожа» империи, ими легко жертвуют, ведь они не римляне. Они возьмут на себя первый удар врага, подняв тревогу и начав сражение.

По эту сторону преграды, на дружественной территории, находятся другие форты, с более многочисленными и организованными войсками, а еще глубже в римском тылу — форты с легионами. В общем, легионеры всегда располагаются на определенном расстоянии от собственно границы и никогда — на передовой. Логика такова: лучше сначала свести врага с более простыми воинами, а уж затем, если ситуация будет этого требовать, — с лучшими воинами Рима, цветом римской армии.

Подобно тому, как на футбольном матче лучший игрок был бы поставлен не в центр поля, а в защиту; тогда нападающий противника должен сначала обойти всех остальных игроков, а потом, если это удастся, ему придется иметь дело с самым сильным игроком…

Понятно, подобную организацию границы применяли не всегда. В пустынях Азии и Африки, к примеру, предпочитают располагать форты только в оазисах, в городах, то есть там, где есть вода, либо в местах торгового обмена.