Приключения 1989 - Василий Викторов

Следующие два дня на объекте было вавилонское столпотворение. Журналисты, военные контрразведчики из «Группы-66» армии США, городские власти, люди Полгара из Бонна, чины из БНД и полиции. С легкой руки Редлиха западногерманские журналисты начали пережевывать жвачку о злых кознях Москвы.

Ричард раскрыл «Зюддойче цайтунг». Статья Фроденрайха «Поиски преступников и организаторов».

«В беседе с начальником отдела внешних сношений РСЕ-РС Редлихом последний заявил, что перед взрывом и после него не получено никаких угроз, предостерегающих писем или звонков. Это признак того, что взрыв произведен восточной агентурой».

«Начальник политического отдела мюнхенской прокуратуры Фольман не исключает участия в акции зарубежных секретных служб, — подтверждала «Бильд ам зонтаг». — Одна сотрудница радиостанции заявила, что видела трех человек в масках, которые выбежали из здания за несколько минут до взрыва».

«Разрушения на РСЕ-РС, причиненные взрывом, который, как полагают, подготовила восточная агентура, оцениваются в 4 миллиона западногерманских марок», — резюмировала «Франкфуртер альгемайне цайтунг».

Каммингс чувствовал, что газетчикам явно не хватает фактов, все статьи на одно лицо, репортеры ходят вокруг да около. Если бы найти достоверные доказательства, свидетельства, вот тогда можно было бы прессе бросить кость. Но у Ричарда пока её нет. Сам топчется на месте. Предварительное следствие мюнхенской прокуратуры не получило никаких отправных данных, а поэтому федеральная прокуратура в Карлсруэ отказывается принять дело к производству. Какой-то заколдованный круг. Немцы ведут себя очень странно. Апатия, безразличие к случившемуся, демонстрация полной незаинтересованности в расследовании. Почему? «Педанты, — мысленно ругал их Ричард, — пока сверху не приказали, они и за ухом не почешут».

— Видите ли, мой друг, — наставлял его Фольман при встрече, — в ФРГ расценивают инцидент как политическую акцию. Поскольку РСЕ-РС зарегистрирована у нас в стране как официальная государственная радиостанция США, наша юрисдикция никак не может распространяться на ваших людей и их действия. Вот почему, коллега, в печати вы не найдете официальных правительственных заявлений насчет инцидента.

— Дорогой Фольман, такая позиция сказывается на темпах нашего совместного расследования. Время не течет, а низвергается водопадом.

— Понимаю, коллега, ваше нетерпение, но поймите и нас. Некоторые официальные лица в Бонне усматривают в деятельности РСЕ-РС определенное препятствие на пути расширения связей с Востоком, реализации известной вам «восточной политики». Поэтому наше правительство неохотно идет на сотрудничество, особенно в вопросах обеспечения безопасности вашей радиостанции — ведь радиоцентр подчинен Вашингтону, американской юрисдикции. Таковы тонкости вопроса. Всё зависит от вас, господин Каммингс. Вот если бы вам удалось найти что-то конкретное, раскрыть заговор восточных секретных служб, тут бы вся Германия пришла к вам на помощь и лично Фольман собственной персоной. Клянусь.

— «Высшая политика», «государственные интересы»…

— Это так. Но я вас пригласил не столько для беседы. Мы тоже кое-что делаем. Да-да, не смотрите на меня скептически. Наши парни опросили около сотни граждан, которые в те роковые часы проходили, проезжали на такси или частных машинах мимо Английского парка. Мы составили фоторобот одного из возможных террористов. Не хотели бы взглянуть?

Когда в зале погас свет, Ричард впился глазами в экран.

— Черт побери, да ведь это турок!

— Согласен, лицо балканского типа, — осторожно поправил его Фольман.

Он не сказал Фольману — что-то удержало, — что и воскресенье Панковиц сообщил ему интересную новость. Немецкая фирма «Грунд безиц Гбмх унд К°», которой принадлежит здание радиоцентра, долго тянула с выполнением заявки РСЕ-РС на ремонт и профилактику воопроводных труб в подвальных помещениях. И только в роковую субботу согласно записи в журнале посетителей мастер с документами сотрдника фирмы в 19.00 прибыл на объект. В руках держал чемодан с инструментами. Пропуск с разрешения Панковица был выписан на Кючюк-оглу, турецкого гражданина.

Если бы Ричард не ушел на свидание, за разрешением выписать турку пропуск обратились бы к нему. Он бы допросил этого парня: почему тот явился в субботу, да ещё в столь поздний час. Выходит, те, кто замышлял акцию, кто посылал на объект «гастарбайтера», знали, где в это время будет находиться Каммингс. Потому — неожиданный звонок Фольмана в отель. Неужели Ирми связана с Фольманом? Воистину лабиринт. Отметки о времени ухода мастера в журнале не было.

— Господин Фольман, я хотел бы иметь портрет этого типа размером, скажем, 50 на 50. Мы установим его а фойе радиостанции для опознания.

За портретом он решил установить скрытую телекамеру, чтобы следить за реакцией, тех, кто будет изучать, лицо террориста.

Оставалась ещё надежда на экспертизу остатков взрывчатого вещества. Каждое из них несет метки, способные подсказать специалисту, когда, в какой стране или на какой фирме его создали. Ричард нетерпеливо посматривал на телефон, ожидая звонка.

Наконец-то!

— Каммингс слушает… — Нет, это были не эксперты. Он узнал голос Кричлоу. — Джеймс? Где ты? Голова идет кругом, ты мне сейчас вот как нужен!

— Не кричи. Если я кому-то нужен, значит, я здесь, в Мюнхене.

— Где встретимся?

— Давай, по старой памяти, в кафе «Аннаст».

V

За столиком кафе Ричард с трудом узнал Кричлоу. Годы сделали своё дело. Перед ним сидел пожилой, совсем седой обрюзгший человек. После приветствий Каммингс кратко наложил свои версии, сомнения и предположения, оставив «за скобками» только Ирми.

— В связи с этим на территории Английского парка установили закрытые наблюдательные посты, фиксируем появление подозрительных типов, ведём проверку документов, но пока всё тщетно. Единственная зацепка — турок…

— Это пустой номер, — перебил его монолог Кричлоу.

— Ну почему? Или ты уже знаешь, где сейчас сидят те, кого мы ищем? Быть может, они закусывают шпикачками с пивом?

— Или поглощают бигос и запивают «Выборовой»? — вопросом на вопрос ответил Джеймс

— Может, разливают по стаканам ракию?

— Или закусывают черной икрой?

— Может, всё-таки предпочитают «Мастику» или «Плиску»?

— Хватит, Ричард, не будем гадать. Но ты знаешь наши отношения с Турцией, и межгосударственные, и по линии НАТО. Даже если ты накопаешь на этого турка гору обвинений, воспользоваться ими никто не сможет, да и не захочет, по крайней мере в Вашингтоне. Я тебе кое-что объясню. Наш Совет по международному радиовещанию планировалось создать еще в 1973 году. Сенатская комиссия составила доклад, вынесла свои рекомендации. Когда же утвердили положение о СМР? Только в прошлом году. Пять лет существовала организация, не имея юридического статуса. Причины? Борьба, соперничество, как хочешь это назови, между ЦРУ и государственным департаментом за власть, за «контрольный пакет акций» на РСЕ-РС. Слишком лакомые здесь кусочки, финансовые и прочие привилегии. Короче, твоё расследование — это рычаг. В случае успеха он окажется в руках Лэнгли: «радиостанции грозит серьезная опасность», «здесь нужна наша твердая рука». В противном случае рычаг в руках государственного департамента, и он уж постарается нас потеснить и отсюда, и из СМР.