Семнадцатая жена - Дион Страда

собственными глазами.

В нос резко ударил запах сырости, крутая узкая лестница, воскресившая в памяти все страхи, вынесенные из шахты в Барензии, вела к оглушительно булькающей жиже, непрестанно переливавшейся и пенившейся где-то у основания. Не понимая зачем, девушка стала спускаться, словно в жутком и нереалистичном кошмаре, она не могла управлять своим телом, будучи лишь сторонним и отвлечённым наблюдателем. Но после последней ступеньки нога наступила не в болото, а на влажный камень, все звуки разом стихли, навалившаяся тишина оглушила, поразила своим звоном, так что девушка схватилась за голову, закрыв ладонями уши, и согнулась, припадая к полу.

Она так и сидела несколько минут или часов, пытаясь читать молитвы, выхолащивая из головы налетевшие образы Виктора и жутких янтарных глаз. Тени мраморных тварей окружили её и давили со страшной силой, резали своими жуткими глазами из пропасти ада, издевающиеся и вежливые голоса, рёв и глухое царапание смешались в сонм сатанинских звуков. Сфинксы налетали из бездны космоса и пытались отодрать куски плоти от девушки, прекрасные юноши из мрамора без голов толкались и пытались найти свою пропажу в огромной куче, в которой каждая, с широко раскрытыми, жгущими оранжевыми глазами, неистово кричала о помощи. Виктор, окровавленный и измученный, всё время звал и звал Мину, надрывался и протягивал к ней свои переломанные руки. Но тень, словно обрывок чернеющей бездны, накрыла его, и всё сотряс адский смех под монотонный говор коверканной латыни, призывавшей всё новых и новых мраморных уродов. Из состояния, близкого к безумию или сильнейшему наркотическому трансу, Мину вывел лёгкий стук, гулким эхом прокатившийся под сырыми сводами.

Взяв себя в руки, девушка с трудом встала, дрожа от перенапряжения, пытаясь унять озноб. Стук повторился ещё раз. Похлопав по карманам джинсов, она нашла смартфон и дрожащими руками включила встроенный в него фонарик. Слабый белый свет рассёк влажную пустоту. Серыми замшелыми камнями были выложены пол и стены, из тёмной глади воды, черневшей, словно густая и липкая кровь какой-нибудь мифической твари, вроде ламмасу, поднимались широкие каменные столбы, поддерживавшие низкие своды. Промозглая сырость насквозь пропитала девушку, и по мере того как холод всё более пропитывал тело, измученная и истерзанная душа успокаивалась. Все странные звуки были галлюцинацией, вполне возможно она надышалась неизвестной дряни на приторно пахнувшем балконе с видом на Железную деву. Но эта мраморная тварь в компании эксцентричной певички не была выдумкой, она действительно существует и знает все слабые стороны Мины, специально заманив её в подземелья оперы. Но она не поддастся. Лёгкий стук снова нарушил тишину, девушка посветила телефоном вниз: почти у самых кроссовок, подталкиваемый лёгкими волнами, постукивал головой о край камня труп мужчины в дорогом фраке, с раскисшим цветком в петлице и обескровленным, синим лицом.

Истошный крик застрял комом в горле, раздирая стенки гортани, девушка отшатнулась от кромки воды, зацепилась за выступавший камень и упала назад, едва не растянувшись во весь рост. Не вставая, Мина пятилась назад, помогая себе руками, пока не ударилась затылком о холодную стену. С трудом поднявшись, цепляясь дрожащими пальцами за щели в каменной кладке, девушка развернулась и стала медленно двигаться вдоль стены, словно вода была совсем близко. Добравшись до лестницы, она обернулась, ей показалось, что труп стал подниматься из воды, а сама тёмная жижа вновь зашумела водопадом, забурлила, словно чья-то невидимая рука открыла десятки кранов. Больше ни о чём не думая, девушка побежала вверх, спотыкаясь и шатаясь из стороны в сторону, словно оказалась на утлом судёнышке во время сильнейшего шторма.

Выбежав из здания оперы, едва не сбив с ног рабочих, проводивших её странным взглядом, Мина побежала прочь от здания, не разбирая дороги. Теперь перед ней ещё стоял труп итальянца, певшего с Юлией, который поддерживал Виктора, помогая тому ползти к девушке по тягучей и хлюпающей чёрной жиже.

Солнце уже высоко поднялось и заливало всё вокруг золотыми лучами. Оборванная, грязная и дрожащая девушка, с пустым, непонимающим взглядом, сжавшись в комок, сидела на краю скамейки, посередине бурлившего жизнью Дефанса. Она сидела так с полчаса, не замечая испуганные, сочувствующие, презрительные или недоумённые взгляды прохожих в строгих костюмах, спешивших по своим делам. Когда стрелки часов стали клониться к одиннадцати часам, пара полицейских решила подойти к ней, чтобы убрать с глаз презентабельной и занятой важными делами публики. Они подошли к оборванке, и один из служителей закона тронул её за плечо, сопровождая движение вежливой фразой. По девушке словно прошёл разряд тока, она дёрнулась и выцветшими карими безумными глазами посмотрела на мужчин. Она явно не понимала, где находится и что с ней происходит. Нерешительность полицейских, вызванную колебаниями вызвать патрульную машину или карету скорой помощи, прервал резкий звук клаксона. С противоположной стороны проезжей части, пересекая дорожное полотно наискось, пренебрегая правилами дорожного движения, к ним непрерывно сигналя, пробивался через поток автомобилей чёрный Роллс-ройс Фантом последней серии, роскошный лимузин остановился рядом со скамейкой. Один из патрульных уже направился к машине, нарушившей не одно правило, как задняя дверца распахнулась, и из неё поспешно вышло двое мужчин в дорогих костюмах. Извинившись на ломанном французском, они взяли девушку под руки и усадили в Роллс-ройс. Полицейские не успели ничего возразить, как автомобиль рванул с места и, лавируя в потоке машин, затерялся в разноцветном хороводе транспорта.

Мина пришла в себя, утопая в мягком огромном кожаном кресле. Рядом на столике стоял нетронутый сок и тарелка с сырами, в воздухе висела тишина. Девушка оглянулась и обнаружила себя в просторном салоне небольшого самолёта, оформленного так, словно здесь планировалась вечеринка для вампиров: ещё пять тёмно-багровых кресел с широкими подлокотниками были пусты, зеркальный чёрный потолок отражал все предметы салона и мягко светился, ноги тонули в пушистом красном ковре, все иллюминаторы были закрыты алыми драпировками, под цвет отделки стен, украшенных причудливым рисунком из спутанных вензелей. В одном конце салона была дверь с часами, показывавшими два часа дня, а может ночи. С противоположной стороны дверь была с зеркалом, разделяя обширный бар, занимавший оставшееся пространство. Неуверенно встав, Мина подошла к иллюминатору и отдёрнула штору. За толстым стеклом чёрное крыло разрезало воздух, серые облака, словно грязный синтепон из старого дивана, с которого сорвали обивку, грудой свалявшихся комков тянулись до горизонта под металлическойптицей. Воздух тоже был каким-то серым и тяжёлым, солнце словно закрыли ситцевой тряпкой, и его лучи тускло освещали замаранный простор из сваленной грязи.

События стали медленно восстанавливаться в голове, словно кто-то сшивал порвавшиеся затёртые чётки, однако многих каменных шариков всё равно не