Богдан Хмельницкий - Владимир Замлинский

Конечно, не мог Хмельницкий не рассказать королю и о личных обидах, наносимых ему и его побратимам своевольной шляхтой. Существует много легенд об ответе короля Хмельницкому. В летописи Григория Грабянки приведены такие слова короля: «Еще есте казаки воины храбрые, меч и силу имеете и что вам за себя постоять возброняет?»

Жалоба Хмельницкого королю еще более озлобила против него местную шляхту, да и встревожили ее слухи о готовившемся восстании, подготовка которого, как заверяли Барабаш и Ильяш, идет под руководством Хмельницкого. Барабаш даже уведомил об этом сенат, предупреждая об «опасности всеобщего восстания».

Тогда чигиринская старостинская администрация, которая была, по существу, органом магнатов, а не королевской власти, решила покончить с Хмельницким.

Из записки государева гонца дьяка Григория Кунакова о казацкой войне с Польшею. 1649, март: «И после того (переговоров Владислава IV с Хмельницким. — В. З.) вскоре проведав про то, хорунжий коронный Александр Станиславов сын Конецпольского замыслил… Богдана Хмельницкого убить».

Хмельницкий готовился ехать в низовья Днепра, чтобы набирать «охочих» казаков строить чайки для замышляемого похода на турок. А в это время в окрестностях Чигирина объявились татарские разъезды. Как всегда, налетят на селения, разграбят, заберут невольников — и в степь. А там ищи ветра в поле.

Было решено сформировать отряд и выслать его на татар. К отряду предложили присоединиться и Хмельницкому. Когда выехали за Чигирин и увидели татар, Хмельницкий первым устремился на них. Но тут сзади подскочил к нему, как и было ранее сговорено, Чигиринский шляхтич Дашевский и нанес саблей удар по шее. Хмельницкий потом писал, что «только потому голова моя не слетела, что я был в мисюрке[35], которую он разрубил на ширину ладони, так что только два кольца задержали саблю».

Видя, что удар не удался, Дашевский подскочил к Хмельницкому и начал оправдываться:

— Ах, прости меня, я думал, что это татарин.

Бывшие при этом молодой Конецпольский и чигиринский подстароста Чаплинский лишь ухмыльнулись. Хмельницкий молча обвел присутствующих хмурым взглядом и тихо с угрозой проговорил: «Имею саблю в руке: еще казацкая мать не умерла!»

После этого случая Хмельницкий уже нисколько не сомневался, что шляхта сделает все, чтобы сжить его со света. Но это его не испугало, а побудило к действию. Он пишет и рассылает по всей Украине призывные письма, шлет деньги для закупки военного снаряжения, берет на себя все дело набора казацкого войска, организации восстания.

НА ЗАПОРОЖЬЕ

В августе 1647 года под предлогом осмотра пограничных крепостей на Украину прибыл ближайший помощник короля коронный канцлер Оссолинский. Трудно сейчас сказать, была ли согласована с Хмельницким эта поездка. Однако ясно, что в создавшейся тогда обстановке король по-прежнему придавал большое значение связям с казаками.

Прибыв на Украину, Оссолинский убедился, что Барабаш и Ильяш перешли на сторону магнатов. Хмельницкий оставался единственным человеком, который мог содействовать в осуществлении планов короля.

Поэтому встреча Оссолинского с Хмельницким проходила втайне. Присутствовали лишь ближайшие сторонники Хмельницкого — Федор Вишняк, Кондрат Бурляй и еще несколько казаков Чигиринского полка.

Невеселой была эта встреча. Хмельницкий, который потерял все, и казалось уже, не было никаких надежд на будущее, выглядел хотя и мрачным, но бодрым. Оссолинский, будучи канцлером, обладая огромной властью, наоборот, выглядел усталым. Его старая, согнутая годами фигура в дорогом одеянии выражала печаль от всего виденного и услышанного. Он вертел в руках золотую табакерку, и бледные его губы слегка подрагивали.

Медленно покачивая головой с выпуклым восковым лбом, Оссолинский, не спеша подбирая слова, говорил, что единственное желание наияснейшего короля — обезопасить южные и западные границы, сломить силу татарского разбойничьего гнезда и даже покорить его. Без этого Польша будет вечно в тисках. Он осторожно развивал план будущей войны, спрашивал о возможных путях продвижения татар, советовал, как лучше проводить набор казаков, чтобы в первое время не всполошить шляхту. Старшины молча слушали канцлера, и в голове у каждого из них рождались свои планы, свой подход к делу. Когда канцлер кончил, Хмельницкий поднялся и проникновенным голосом проговорил:

— Приносим бесконечную благодарность его величеству за оказанное нам доверие, но не скроем, что поручение его осуществить трудно: казаки стеснены коронным гетманом, не готовы еще к такому предприятию. Необходимо время, чтобы склонить к этому запорожцев. Строгий режим, введенный польскими властями на Украине, тоже усложнит и замедлит набор казаков. Несмотря на это, будет сделано все, чтобы угодить его величеству.

Оссолинский удовлетворенно кивнул.

— Его королевское величество подтверждает ваше право, панове, на набор казацкого войска и поручил мне передать вам на его снаряжение эти деньги. — Оссолинский протянул Хмельницкому пакет. — И жалует тебя, Богдане, гетманом Запорожским, с чем и передает знаки гетманского достоинства. Правда, показывать их до поры не следует.

Хмельницкий и его товарищи переглянулись. На лицах их была и радость, и озабоченность. С одной стороны, это было лестно. С другой, прими Хмельницкий сейчас королевское знамя и гетманскую булаву — против него поднимется вся старшина. Нет, если суждено ему быть гетманом, то только после избрания народом и всем войском на Запорожье. Королевская милость уже запоздала. Но и прямо отказываться тоже нельзя. Этим и короля можно оскорбить, да и Оссолинский насторожится.

Хмельницкий встал и, приложив руки к груди, торжественно поклонился.

— Я приношу сердечную благодарность светлейшему пану канцлеру и наияснейшему королю. Королевское знамя — это святыня, оно тронуло нас до слез и окрылило наши надежды. Принимаем его как хоругвь казацкого войска. О булаве же и думать не смею. Боюсь, не связала бы меня эта великая власть, мне же нужно быть свободным, чтобы как можно лучше послужить своему королю и отечеству.

Оссолинский прикоснулся к плечу Хмельницкого, и на его грустном лице мелькнула улыбка.

— Это новое доказательство бескорыстной верности и скромности пана Хмельницкого.

Из записки государева гонца дьяка Григория Кулакова о казацкой войне с Польшею. 1649, март: «Владислав король… пожаловал Богдана Хмельницкого гетманством Запорожским и послал ему свое жалование, а впредь обещал ему король прислати на жалованье черкасам и на челновое дело[36]… 170000 злотых польских».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});