Хок и Фишер - Саймон Грин

– И кто же, по вашему мнению, убил мужа?

– Не берусь судить, – Кэтрин внезапно показалась очень усталой, словно гневные слова забрали все ее силы. – Я не могу даже предположить. У Вильяма столько врагов.

– В последнее время он с кем-нибудь ссорился? – вмешалась Фишер.

– Я не отвечу точно, – пожала плечами Кэтрин. – Слышала, что он конфликтовал с Адамом, но не могу утверждать, будто произошло что-то серьезное. Вильям никогда ни о чем не рассказывал.

– А кто сегодня пригласил Сталкера на прием?

– Я. Вильям не занимался такими пустяками. Правда, я сообщила ему, что Адам придет. Если бы мы не пригласили Сталкера, он счел бы это страшным оскорблением.

– Благодарю вас, – сказал Хок. – Пока достаточно. Подождите, пожалуйста, в гостиной и попросите лорда Хайтауэра зайти к нам.

– Это все, о чем вы хотели меня спросить? – изумилась Кэтрин.

– Пока да, – ответила Фишер. – Новые вопросы могут возникнуть позднее.

Кэтрин Блекстоун медленно поднялась с кресла.

– Найдите убийцу моего мужа. Неважно, как вы это сделаете, но обязательно найдите его.

Она, не оборачиваясь, вышла из библиотеки.

– Если она и лжет, – страдальческим тоном сказал Хок, – то делает это блестяще.

– Я уже о ней слышала: она, оказывается, в свое время была лучшей актрисой Хейвена. Конечно, теперь она чуточку потеряла квалификацию, но лгать с честным лицом вполне ей по силам.

– А если она говорила правду? У Дориманта могли быть свои причины солгать.

– Да, он мог приврать. Но в любом убийстве есть такая малоприятная особенность – главными подозреваемыми сразу становятся муж или жена убитого. У Кэтрин, конечно, достаточно оснований желать смерти мужа. Блекстоун мог закрывать глаза на неверность жены, но если связь зашла далеко, ему не оставалось ничего иного, как развестись с ней или потерять к себе уважение. Ты слышала, что сказал Доримант: Кэтрин обожала мужа, но деньги и известность любила больше. Став вдовой, она сохранила бы и то и другое, еще и любовника в придачу.

– Ты права. Впрочем, в ее показаниях есть несколько пробелов. По ее словам, они поднялись на второй этаж, она прошла в ванную, а выйдя, обнаружила, что дверь заперта, поэтому сразу же спустилась к нам. Но ты помнишь, что между этими двумя эпизодами прошло не меньше двадцати минут. Довольно много времени для принятия душа. И если она действительно стучала в дверь и звала мужа, почему никто ничего не слышал? Даже не упомянул об этом. Ведь, услышав, кто-нибудь обязательно бы выглянул и поинтересовался, что случилось…

– Да, – подтвердила Фишер. – Пока все сходятся в одном – совсем недавно Блекстоун серьезно поссорился с Адамом Сталкером.

– Открытие, которое не приближает нас к разгадке. Адам Сталкер?…

Дверь библиотеки распахнулась, и на пороге появились лорд и леди Хайтауэр. Лорд Родерик придержал дверь, чтобы она не закрылась. Оба остановились в дверях.

– Я просил вас прийти одного, милорд, – холодно бросил Хок.

– Меня не интересует, о чем вы просили, – отрезал Хайтауэр. – Нет ничего такого, о чем мы не могли бы говорить в присутствии моей жены.

– Прекрасно. Итак, где вы были в момент убийства?

– В своей комнате вместе с женой.

– Это так, миледи? – спросила Фишер.

– Разумеется, – оскорбленно выдохнула леди Элен.

– Благодарю вас, – буркнул Хок. – Пока вопрос исчерпан.

Хайтауэр ошеломленно уставился на него, но спустя секунду-другую снова принял привычную атакующую позу.

– Я требую объяснить, почему мне не позволили осмотреть тело! Что вы пытаетесь от нас скрыть?

– Я сказал, что вопрос исчерпан, милорд, – сухо повторил Хок. – Вы можете вернуться в гостиную. И попросите Адама Сталкера зайти в библиотеку, если, конечно, подобное поручение вас не затруднит.

Хайтауэр был вне себя. Хок спокойно выдержал его разъяренный взгляд. Лорд отвернулся, взял жену под руку, и они покинули библиотеку, так хлопнув на прощание дверью, что звук еще долго эхом отдавался в маленькой комнате.

– Никаких расспросов? – удивленно спросила Фишер. – Ты не хотел уточнить детали?

– А какой смысл? Оба подтвердили алиби друг друга, а Хайтауэр, судя по его поведению, не собирается нам ничего рассказывать. На любой наш вопрос он заявит, что мы суем нос не в свое дело. Возможно, ему и есть что сказать, но он прибережет это для нашего начальства. У него на лице написано – он жаждет нашего провала. Так он мстит за смерть сына.

– Но ведь убийца Блекстоуна может остаться безнаказанным!

– Хайтауэр надеется, что завтра, как только спадет заклятие, прибудет целая команда, которой мы должны предоставить отчет. Если ему есть что сказать, он сообщит нашему руководству. Впрочем, я в этом сильно сомневаюсь.

– Закон на нашей стороне, – рассердилась Фишер. – Мы можем заставить его говорить…

– Не думаю. Хайтауэр весьма влиятельный человек в городе. Он, конечно, теперь не Главнокомандующий, но связей у него достаточно. Нет, Изабель, нам ничего не узнать от Хайтауэра. Он не скажет нам ни слова до тех пор, пока ему не приставят нож к горлу. Придется добывать сведения от других.

– Наверное, ты прав, – разочарованно произнесла Фишер. – Заметь, леди Элен настроена не так решительно. Попробую поговорить с ней позже. Не исключено, она скажет мне что-нибудь, как женщина женщине.

– Попробуй, но на многое не рассчитывай.

Дверь снова отворилась, и в комнату вошел Сталкер. Ему пришлось наклонить голову, чтобы не задеть о притолоку. Он сел напротив Стражей, и кресло жалобно заскрипело под его тяжестью. Даже сидя, Сталкер был на голову выше Хока.

– Итак, – начал он уверенно. – Вы побеседовали уже со всеми. Кто же убил Вильяма?

– Еще рано судить об этом, – ответил Хок.

– Но вы же обязаны были что-то узнать?

– Конечно. Но большую часть показаний можно трактовать двояко. Где вы находились в момент убийства, сэр Сталкер?

– В своей комнате. Один. Свидетелей нет, нет и алиби. Но я не убивал Блекстоуна.

– А разве у вас есть основания считать, будто мы вас подозреваем?

– Вам, наверное, уже сообщили, что мы с Вильямом последнее время не ладили, – сухо улыбнулся Сталкер.

– Да, такие слухи до нас дошли.

– Мы решили каждый идти своей дорогой. Вильям, по моему мнению, оказался слишком медлителен, слишком осторожен. Я намерен сам вершить дела! Сам добиваться цели. Мы с Вильямом всегда спорили: оба хотели примерно одного и того же, но никогда не достигали согласия в методах. Оглядываясь назад, я сам удивляюсь, как мы сумели так долго быть в одной упряжке. В конце концов, я решил пойти своим путем и на следующих выборах проверить свое влияние. Думаю, что сам смогу быть неплохим Советником. В Хейвене бывали и похуже. Но причина нашей ссоры только в различии взглядов на методы руководства. Я никогда не имел ничего против Вильяма лично, более того, я всегда восхищался его способностями политика. Он самый несгибаемый из тех, кого я когда-либо встречал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});