Глаза Авроры - Дарья Норок

и никого другого.

— А ты-то откуда знаешь? — с подозрением спросил Эрл.

— Оттуда, что она теперь моя девушка! Я ее прекрасно понимаю, — с наслаждением произнес я и включил чайник.

От этих слов у меня все затрепетало в душе. Озвучить вслух эту мечту, когда она уже оказалась реальностью, было блаженством.

— Ох, парень… — грустно произнес Эрл. — Она никогда не будет кому-то принадлежать. Такие не могут довольствоваться тем, что имеют. Им всегда мало! Бежал бы ты от нее, пока не поздно.

— Да ты с ума сошел! — не выдержал я. — Она лучшее, что есть в моей убогой жизни! И ты говоришь мне, чтобы я ее бросил?

Злость начинала оттеснять чувство счастья.

— Она сама тебя бросит, — безразлично сказал он и махнул рукой в мою сторону.

— Да с чего это вдруг? — Возмущение волной прокатилось по мне.

— Вы слишком разные. Она эгоистка, которая только берет. А ты, наоборот, слишком добрый, привыкший отдавать.

— Ну вот видишь! Мы отлично дополняем друг друга! — язвительно ответил я.

— Ну, хорошо, — выдохнул он. — Ты вообще есть в ее долгосрочных планах?

— Это как?

— Да блин же! — Легкое раздражение появилось на лице у Эрла. — Когда она рассказывала о своих мечтах и целях, ты был там? Или хотя бы место для тебя там найдется?

И тут я понял, что мы с ней не разговаривали ни о чем существенном: не делились мечтами, не строили планы, даже не договаривались, когда встретимся в следующий раз. Пот выступил у меня на лбу. Она даже не дала мне своего номера телефона.

— Она не…

— Понятно, — оборвал он меня. — Она и не думала о вас как о едином целом. Ты уверен вообще, что она твоя девушка?

Мой желудок скрутило. Я стал лихорадочно вспоминать хоть один момент, когда мы общались по душам, не считая той ночи под фонарем. И его не было! Аврора не затрагивала в разговорах ни свое детство, ни родителей, ни увлечений. Я даже не знал, где она работает. И тут я вспомнил слова Маркуса: «Все знают, как ты заработала на квартиру». Тогда это казалось попыткой бывшего парня сделать ей больно, но теперь я начинал сомневаться в этом. У меня ком встал в горле.

Вода в чайнике начала громко бурлить.

— Мы просто не успели еще…

— Успокойся ты! Не нервничай так, — испуганно произнес Эрл. — Воды хочешь?

Я не ответил и пулей выбежал из-за кассы прямиком в туалет. На этот раз я не смог сдержаться и опустошил свой скудный запас еды из желудка. Ледяная вода из-под крана не помогла мне успокоиться и прийти в себя. Я чувствовал, что меня ломает изнутри от того, как сильно хотелось поговорить с Авророй. Мне нужно было все выяснить, и как можно быстрее — прямо сейчас.

Я быстро вышел из туалета и подошел к Эрлу, который уже раскладывал свежие эклеры на витрину. Он с тревогой осмотрел меня с ног до головы.

— Мне срочно нужно уйти, — сипло произнес я.

Мой начальник молчал, мне кажется, вечность. Он задумчиво разглядывал меня, решая что-то у себя в голове.

— А может, оно и к лучшему. Чем быстрее оторвешь пластырь, тем быстрее пройдет боль, — отрешенно сказал он и махнул на меня рукой. — Иди уже!

Я быстро вышел из магазина и пустился по газонам и клумбам для того, чтобы срезать, пусть и секунды, но такие драгоценные сейчас для меня. Назойливые слова Эрла про долгосрочные планы преследовали меня по пятам. Мне хотелось выбить их из головы, но они крепко въелись в мозг.

«Ничего, — думал я, — мы поговорим с ней, и я докажу сам себе, что она не такая, как говорит Эрл».

Аврора не выглядела радостной, когда увидела меня на пороге своей квартиры, запыхавшегося и потного. Она была уже накрашена и одета в короткий бежевый сарафан. Я учуял запах духов, которыми она побрызгалась, наверное, только что. Он без предупреждения ударил мне в нос, стоило Авроре открыть дверь.

— Ты что тут делаешь? — нетерпеливо спросила она.

— Нужно поговорить.

Она еле заметно сморщила нос. На улице уже вовсю пекло солнце, поэтому, пробежав несколько киллометров в темной одежде, я не мог пахнуть ничем приятным.

— Давай позже. Сейчас не могу. Опаздываю, — отстраненно произнесла она.

— Куда?

Этот вопрос заставил Аврору сосредоточить все свое внимание на мне. Она подняла брови и с легким высокомерием посмотрела прямо мне в глаза.

— Не важно. Мы поговорим с тобой позже. Хочешь, приходи завтра к вечеру.

Взяв сумочку с комода, Аврора быстро вышла из квартиры и закрыла за собой дверь.

— Я бы тебя поцеловала, но кое-кому не помешало бы помыться, — сказала она на прощание и ушла, стуча тонкими каблуками по мраморной плитке.

Этот короткий диалог еще больше запутал меня. В моей любимой не было ни капли той нежности, что я ощутил за прошлые сутки. Но, с другой стороны, она и прогонять меня не стала, назначив встречу на завтра.

Я вышел из подъезда и медленно побрел по улицам в сторону дома, перебирая в уме всевозможные варианты такой резкой перемены в отношении ко мне. Может быть, она действительно очень спешила, а я явился совсем не вовремя? Вот только куда она спешила? Думать о том, что моя любимая могла встречаться с другим мужчиной, я не мог физически. Меня всего крутило от этих подозрений. Ужасно захотелось, чтобы как можно быстрее наступило завтра.

Я как во сне дошел до дома. На автомате помылся и приготовил обед, до которого почти не дотронулся. Аврора ни на секунду не уходила из моих мыслей. Из-за этого во мне начинала зарождаться злость. Ее образ снова душил меня, вытеснял всю независимость, которую я успел обрести за такой короткий срок. Я ненавидел свою беспомощность и ненавидел ту власть, которую имела Аврора надо мной. Вспомнив чувство легкости, которое я ощущал, когда ходил в тренажерный зал, я решил, что сегодня же вернусь туда и сделаю все, чтобы мысли об Авроре больше не посещали меня. Уже через десять минут я был среди всевозможных тренажеров и огромных зеркал. Я начал заниматься, отказавшись от самовлюбленного тренера. Он только тормозил меня. Ему нужно было, чтобы я спокойно и осознанно выполнял по плану физические упражнения, а мне нужно было качать мышцы так, чтобы чувствовать боль во всем теле. Пусть так и было неправильно, но это морально спасало меня. В голове были только цифры: раз, два… десять, одиннадцать. Третий подход. Снова: раз, два… и так далее. Я вымотал себя настолько, что