Королевский наместник - Алексей Богородников

Но я точно гуманист, зуб даю!

— А что такое гуманист? — с интересом спросил он.

— Это человек, — подмигнул я ему, — который может войти в ваше положение.

Он воспрял духом и подлил мне еще вина. Я благодарно отпил и незаметно кинул лечение на себя и Аисаки, снимая алкогольные эффекты.

— А вы знаете, как нам гуманистам нынче трудно? — начал жаловаться я — того посади, этого ограбь, другому медальку на шею повесь. А он может людоед натуральный! Про народ вообще молчу. Возьми и десять одаренных сделай за год из ста. Вот приводят эти сто организмов: а там убогий на убогом и убогими погоняет. Портят своим видом мою тонкую душевную организацию, сквернословят, хлестают самогон, мажутся навозом.

— А навозом-то зачем? — удивился полковник.

— Это их самооценку повышает, — махнул я рукой, — да и пахнуть начинают одинаково. Сплачивает!

— Не думал, что ваш король настолько суров, — попытался вбить он клин, — наше величество Кевин Левис не требует невозможного от своих подданных.

— Да это бояре всё, — понизил я голос, — то есть советники королевские. Крутят стариканом как хотят. Так-то он добрый у нас. Дитям собачек дарит, взрослым — чувство величия.

Фодель Григор мою «пьяную информацию» о короле честно попытался осмыслить, но было это трудно.

— А насколько богато и велико ваше королевство?

— Не, — сказал я твердо, — ваша очередь, гро Фодель.

Думаю, раз я уже «бухой», можно и без всяких милостей и светлостей, по-простому говорить.

— Вы говорили, что Гродал создал Создатель, не поясните?

— Да, шан Джерк, — он гордо расправил плечи и начал вещать, — В час великих испытаний, в месяц железень-травы…

— Не, не, не гро Фодель, — всем своим выражением лица показал ему, что надо попроще быть, — меня на работе уже ждут. Опоздаю, шпионы докладную на меня королю настрочат. Кто тогда ваши интересы в Шайне будет лоббировать?

Он наморщил лоб, устаканил немного вина из бутыли, буйный рой своих мыслей и выдал краткую версию появления, воцарения и прогрессорства Кевина Левиса у дикого народишка на таинственном втором материке этого мира. Рассказываю.

Стоял теплый тихий летний вечер, когда племя гродов собиралось у священной сакуры и вкушало шашлык из бонгурунгу. Как их предки, как предки их предков. В общем, стабильность и процветание. Даже когда бонгурунгу не попадалась — жареные кузнечики скрашивали вечернее рандеву племени и звезд. В тот раз было, как обычно, но вместо звезд с неба на гродов свалился Создатель. Был он могуч, небрит и сильно голоден. Прибил вождя и половину местной элиты. Захватил власть, и твердой рукой повел племя по пути военного феодализма. Основал столицу, захватил местные племена. Женился, раз, другой — видимо понравилось, основал гарем. Из-за чего после его пропажи Гродал долго резался во гражданской войне, часть территорий отложилась, экспансию пришлось начинать заново.

— Как свалился? — проявил я внимание к деталям. — просто упал из воздуха?

— На шаре воздуха появился, — уже заплетающим языком изрек Фодель. Денщик открыл вторую бутыль, я кинул повторно на себя и Каю лечение, так что пьяным в нашей компании был только полковник.

— Такой шар, — очертил Фодель круг своим бокалом, — а под ним Создатель стоял, как истинный бог во всей своей неземной святости и благолепии.

Походу наш загадочный дружище свалил с континента на воздушном шаре.

— Первые его слова по прибытии были «Бордельдемерд». Со временем он стал девизом нашего королевства, — вещал припитый полковник. — С ним мы завоевали материк, открыли новые земли, ведем наш Гродал к мировой геге… — здесь он осекся и уже намного спокойнее продолжил, — к миру во всем мире.

— Мир — это хорошо, — сочувственно поддержал я его слова, — но и о себе забывать не надо.

Слова мои упали на чернозём боли полковника.

— Ах, шан Джерк, — стал он жаловаться мне, — да вы знаете как дорога жизнь в столице, сколько стоит построить свой дом и содержать его. А какие у нас налоги на недвижимость! А какие цены на королевские скачки! Дороже только билеты на бои песчаного синенсиса, но там их вообще покупают за год. Благо мой доблестный предок граф Пусторийский, сто с лишним лет назад, этого самого синенсиса и поймал при зачистке пустыни еще маленьким. Теперь у моего рода вечный абонемент на бои монстра.

— За графа Пусторийского! — вознес я бокалы, и мы чокнулись.

— С кем он дерется-то синенсис ваш? — поинтересовался я.

— С мятежниками, — признался уже налившийся нездоровой краснотой Фодель, — каждые полгода собираем недобитков, смутьянов со всего королевства и кидаем ему в яму, следом скидываем оружие. Яма не простая. Наш славный архитектор Белами Монферат Гродалийский залил большую яму специальным раствором. Когда раствор застыл, в нем выдолбили чашу, засыпали песком, края чаши покрыли лаком, воткнули высокие, опорные сваи на которых вознеслось невиданное здание. Сваи покрыты острыми лезвиями, дабы песчаный синенсис не вылез по ним из своей обители. Это величайшее в мире архитектурное произведение названо Синареной.

— Эпичное зрелище, завидую вам, гро Фодель, — польстил ему, подливая всем нам вина уже из третьей бутыли, — наверно со всех концов королевства и соседних стран на такое посмотреть приезжают?

— Да, сейчас только из Весталии, — махнул он рукой, — с Неварией столкновения на всей границе. Но это ненадолго, мы освободим неварийцев от власти еретиков и заживем дружно в одной империи.

— Да сгинут еретики! — воздел я руку с бокалом.

Он отозвался, мы продолжили пить, а я осторожные расспросы. Было интересно, с чего это и как исчез их Создатель. Но успел я только услышать, что Левис на девятой ежегодной церемонии провозглашения королевства произносил речь на площади, и вдруг растворился в воздухе, снова появился через секунду, успел выдать своё «Бордельдемерд» и исчез навсегда.

Денщик его, старавшийся привлечь внимание полковника своими ужимками, в конец отчаялся и произнес громко: «Ваше высокородие, мэтр Риссини просит вашего срочного внимания!»

Полковник повернул к нему побагровевшую морду, я пожалел бедолагу, но до Фоделя что-то дошло, словно переключили режим стиральной машины на деликатную стирку. Он вскочил, торопливо извинившись и выбежал из шатра.

Кая посмотрела на меня.

— А ты знаешь, что такое «Бордельдемерд», — констатировала она.

От лисодевочки ничего не скрыть. Безнадежное дело.

— Полный писец, — улыбнулся я, — на одном из языков Создателей. Бордель де мёёёрд, — выдал я, грассируя. — Ля мур, кувре тут ле фут.

— Ля мур, — затрясла она головой, — мур, мур, какой смешной язык!

В её глазах зажглись опасные огоньки безрассудства: мягкий диванчик увеличивал притяжение двух сердец в несколько раз и, кто знает, чтобы случилось, но Фодель Григор всё испортил. И мне, и Кае, и королевству Шайн. Эта вошедшая сволочь была