Когда приходит беда - Барбара Делински

– Может, вам с ней стоит откровенно поговорить обо всем, – предложила она. – Дай ей понять, что ты все знаешь и что все между вами нормально.

– Не знаю, смогу ли я притвориться, что все нормально. Это еще больше обеспокоило Поппи.

– Ты не можешь ей простить? Мика нахмурился и кивнул.

В среду Поппи пригласила Гриффина на ужин. Когда он должен был уже вот-вот прийти, она об этом пожалела.

Поппи приняла душ, надела шелковую блузку, черные джинсы, поколдовала над прической, подкрасила глаза, напудрила лицо – проделала все то, чем занимаются девушки, готовясь к свиданию.

Гриффин вышел из душа, когда она уже накрыла стол на двоих и в последний раз проверила курицу, которая запекалась в духовке. Волосы у Гриффина были еще мокрые, весь он благоухал после душа. Он достал и открыл бутылку вина.

– Нам есть что отметить, – объявил он, наполняя два бокала. – Ральф нашел Айдана Грина.

Поппи широко раскрыла глаза. В голове у нее теснилась уйма разных вопросов, но что-то удерживало ее от того, чтобы засыпать ими Гриффина. Она просто переспросила:

– Правда?

Гриффин улыбнулся и передал ей бокал.

– У Мики было точно такое же выражение лица, когда я ему об этом сообщил – и надежда, и страх одновременно.

– Он для нас ценный свидетель? – осторожно поинтересовалась она.

– Думаю, да. Айдан Грин был самым близким другом Роба Диченцы.

У Поппи внутри все оборвалось.

– Значит, он не захочет нам помочь.

– Он не стал бы помогать пятнадцать лет назад. – Гриффин приоткрыл духовку и заглянул в нее. – Как вкусно пахнет! – Он закрыл дверцу и выпрямился: – Тогда Айдан Грин заявил, что, когда все это произошло, он был в туалете. Меньше чем год спустя он внезапно исчез. У него было очень теплое местечко в Фонде Диченцы в Сакраменто, но он уволился, куда-то переехал и порвал связи с прежними приятелями. Поэтому его и было так трудно отыскать.

– Где он сейчас?

– В Миннеаполисе. Работает воспитателем в школе. У него жена, дети, он ведет тихую, размеренную жизнь.

Поппи сделала глоток вина.

– Почему ты думаешь, что теперь он может сказать что-то такое, о чем умолчал тогда?

Гриффин снова открыл духовку, надел рукавицы и вытащил противень.

– Готово, – сообщил он и разложил по тарелкам курицу, картофель и овощи. – Потому что обычно люди не исчезают без причин. Возможно, ему не нравилось жить под присмотром Диченцы. Может, ему не нравилось то, что ему заткнули рот.

– Если это так, то он уже должен был бы обратиться в полицию.

Гриффин поставил тарелки на стол.

– Возможно, его надо подтолкнуть к этому. Ральф собирается завтра с ним встретиться. Если Грин не захочет с ним разговаривать, я сам полечу в Миннеаполис. – Он жестом пригласил Поппи к столу: – Извини, но я голоден как волк. Мадам, разрешите за вами поухаживать?

Поппи не могла сдержать улыбку.

У нее было прекрасное настроение. Курица была съедена, вино выпито. Они переместились на диван у камина. Поппи пересела на него из своей коляски, поставив коляску за диван, чтобы ее не было видно. Тихо играла музыка, изредка потрескивали поленья в камине.

Гриффин взял ее за руку. Поппи руку не отняла.

– Хочешь поцелуй? – спросил он, пошарив в кармане.

– Нет, не хочу. Я и так объелась.

Он откинулся на спинку дивана:

– Расскажи мне об аварии.

Она даже не стала делать вид, будто подумала, что он, возможно, имеет в виду аварию в Сакраменто.

– А что ты уже о ней знаешь? – сухо уточнила она.

Он улыбнулся:

– Я знаю, что вы устроили вечеринку в горах у костра. Все приехали на снегоходах. Выпито было немало. Ты уехала с Перри. Снегоход на большой скорости не вписался в поворот. Вас обоих из него выбросило. Перри погиб, а ты выжила.

Не отрывая глаз от огня в камине, Поппи вспоминала о том, как все это произошло:

– Сначала я не хотела… Не хотела жить. Все решили какие-то несколько метров. Если бы не это, мы бы оба были живы и здоровы.

– Вы с Перри любили друг друга?

– Сейчас я так не думаю. Мы были любовниками. Но это не могло продолжаться долго. Мы с ним были слишком похожи. Оба были слегка сумасшедшими, бунтарями. Мы ни в чем никогда не могли уступить друг другу.

– Ты о нем часто вспоминаешь?

– Я стараюсь этого не делать. Но с той поры, как появился ты, я стала чаще думать о Перри.

– Хочется надеяться, это из-за того, что я первый мужчина, которого ты подпустила так близко после его гибели.

Она промолчала.

– Поппи, как нам быть дальше? Мне хочется поцеловать тебя, но я не решаюсь, потому что не уверен, что ты меня не прогонишь.

Ничего подобного она не сделает, решила Поппи.

– Скажи мне что-нибудь, – прошептал он.

Она не знала, что сказать.

– Недавно ты посоветовала Мике, – вспомнил он, – решиться и сказать Хезер то, что она сама не решается ему высказать. Следуя твоему совету, я бы сказал, что нравлюсь тебе, но ты не уверена, имеешь ли ты право сделать то, что хочешь. Это своего рода самоистязание. Чувство вины перед Перри.

Поппи притянула к себе его руку.

– Я жива, а он погиб. Возможно, я наказываю себя за это.

– Как долго ты будешь истязать себя? Ведь это был несчастный случай.

– Его можно было избежать. Если бы мы ехали не так быстро, если бы мы меньше выпили. Нам казалось, что мы бессмертны.

– В этом возрасте все думают, что бессмертны. Ты не похожа на человека, который готов отказаться от полноценной жизни. Но только ты не позволяешь себе перейти определенную черту.

– Какую черту?

– Ты не позволяешь себе становиться на лыжи, ездить на снегоходе, выйти замуж и завести детей.

– Гриффин, есть вещи, которых я никогда не смогу делать. Я никогда не смогу ходить. Или танцевать. И даже если мне удастся избавиться от чувства вины, все равно, когда я свяжу с кем-то свою жизнь, я буду чувствовать себя виноватой просто потому, что этот человек будет вынужден приспосабливаться ко мне, к тому, что я инвалид.

– Ну что ты выдумываешь, Поппи!

Гриффин встал и включил проигрыватель. Через секунду комната наполнилась звуками песни Коллина Рея «В этой жизни». Он присел перед Поппи на корточки:

– Я хочу показать тебе, что мы с тобой можем танцевать. Но для этого ты должна полностью мне довериться.

Поппи не успела сказать ему «нет», как он уже осторожно обхватил ее и поднял на руки.

– Обними меня за шею.

Но она и так уже его обнимала, это произошло как-то само собой. Прижимая ее к себе, он начал двигаться под музыку.

– Расслабься, – прошептал он.

И она расслабилась. Поппи отдалась ритму. Прижавшись щекой к его плечу, она начала раскачиваться в такт музыки. Только Поппи вошла во вкус, как песня закончилась.