Власть королев - Морган Райс

«Ты спасла мне жизнь», – сказал Эрек. «Не думай, что я этого не понял. Это священный поступок, и теперь наши жизни связаны. Моя с твоей, твоя – с моей. Я буду должен тебе по гроб жизни».

Алистер улыбнулась и сжала его руку.

«Ты вернулся к жизни», – сказала она. «Это достаточная плата».

Он обнял её за плечи, и она прильнула к нему. Алистер была зачарована красотой этого места, где солнце отражается в каждом предмете, и красотой будущего, лежавшего перед ней. Они с Эреком скоро поженятся. У них будет ребёнок. Они будет править этим волшебным местом рука об руку.

Её мечты наконец-то начали сбываться. Пришло время для нового начала.

МЕСЯЦ СПУСТЯ

Глава восемнадцатая

Гвен опёрлась о стену у входа в пещеру, услышала щебет экзотических птиц и открыла глаза навстречу занимавшемуся рассвету ещё одного дня в Империи. Подавленная горем, она опять не могла уснуть почти всю ночь, и вместо этого наблюдала за умирающим костром. Наступал ещё один день на земле без Торгрина. Без Гувейна.

Гвен начинала очередной день в Империи, глядя на простиравшийся перед ней безводный, пустынный ландшафт, и не могла поверить в то, что прошёл уже целый месяц. От Торгрина и Гувейна по-прежнему ни весточки. Просыпаясь каждое утро, она ждала, что они прибудут сюда, и всем сердцем в это верила. А как моглобыть иначе? Торгрин был её мужем. Гувейн – её ребёнком. Они не смогли бы долго оставаться вдали от неё. Этот страшный сон обязан был прекратиться.

Каждый день она просыпалась и принималась ждать, но они так и не появлялись, и ничего о них не было слышно. По прошествии целого лунного цикла убеждённость её стала тускнуть, и Гвен, наконец, стала осознавать, что они, возможно, больше никогда к ней не вернутся.

Такое осознание делало её подавленной, опустошённой, и измученной больше, чем когда-либо в её жизни. Пророчица вполне могла оказаться права: Торгрин и правда ушёл в страну мёртвых, а её малыш, скорее всего, никогда к ней не возвратится.

Весь прошедший месяц Гвен не прекращала отчаянных попыток пробудить Аргона, но в те немногие разы, когда ей это удавалось, он был очень слаб, едва в сознании, и не мог пролить свет на место их пребывания. Всё это давало ей повод для дурных предчувствий.

Гвен день за днём сидела в пещере – угнетённая, неподвижная, не способная ни на что решиться. Она помнила, что она – королева, но в те дни любой, даже самый незначительный, выбор давался ей с большим трудом. Каждый день Кендри, Абертол, Стеффен и Годфри приходили к ней с несметным количеством мелких проблем, в решении которых нуждался её изгнанный народ, но она была не в состоянии им помочь. Она знала, что стала королевой, оледеневшей от горя. Замершей в унынии.

Гвендолин огляделась и увидела людей, расположившихся у тлеющих углей – большинство спали, а немногие бодрствующие безнадёжно таращились на огонь. Почти у всех в руках были винные бурдюки, пустые после долгой ночи пьянства. В их глазах она могла прочесть их мысли. Они думали о доме. О Кольце. Возможно, о семьях и друзьях, потерянных или убитых по пути. Они думали о том, о сколького пришлось отказаться, сколько было утрачено. О том, что здесь, в пещере, они жили как кроты, прячась и растрачивая жизнь зря.

Гвен знала, что так было лучше, чем если бы их захватили и увели в рабство имперцы. Во всяком случае, они были живы и в безопасности.

Гвен поворошила угли носком сапога и стала смотреть на искры. Она и предположить не могла, что её жизнь станет такой. Казалось, только вчера она была в Королевском дворе – красивейшем из замков на изобильной земле – и готовилась к свадьбе с самым преданным мужчиной. Держала на руках своего ребёнка. Всё в её вселенной было совершенно, но она не ценила этого. Всё казалось неразрушимым.

И вот она здесь – без мужа, без сына, проводит ночи, глядя на огонь, в каком-то затерянном уголке мира.

Гвен очнулась от мрачных мыслей, когда внезапно услышала вопли. Женский крик исходил из глубины пещеры и сопровождался быстрым топотом. Гвен обернулась, пытаясь рассмотреть что-то в темноте, когда в предрассветные сумерки, спотыкаясь, выбежала полуодетая девушка в разодранной сорочке, примерно одного с Гвен возраста. Девушка с безумным взглядом рыдая бросилась к ногам Гвен, и истерически и стала истерически хватать её за лодыжки.

«Моя госпожа!» – вскричала она. «Пожалуйста, сделайте что-нибудь! Вы должны мне помочь!»

Гвендолин, внезапно выдернутая из своих грёз, смотрела на неё, недоумевая – что могло привести девушку в такое состояние?

Девушка продолжала всхлипывать, и Гвен утешительным жестом положила руку ей на плечо.

«Расскажи, что случилось», – велела ей Гвен, с сочувствием и королевским достоинством в голосе. Она сама уже успела забыть, что в её голосе может быть столько силы. Забота о ком-то другом помогла ей отвлечься от собственных бед.

«Ко мне приставали!» – выговорила девушка сквозь слёзы. «Он подошёл ко мне в пещере. Под покровом ночи. Когда я спала. Он напал на меня!»

Её рыдания опять усилились.

«Правосудие должно свершиться!» – выкрикнула она. «В Кольце мы или нет, но правосудие должно свершиться!»

Она всё всхлипывала у Гвен в ногах, а Кендрик, Годфр, Брандт, Атме, Абертол и несколько других встали и направились к ним, хрустя ботинками по гравию.

Гвендолин помогла девушке подняться на ноги и заключила в её в объятия. Сердце Гвен разрывалось на части. Она не могла отделаться от мысли, что в случившемся была и её вина тоже. Её подданные неприкаянно слонялись по пещере, день за днём проводя мраке, и, кроме выпивки, им нечем было себя занять. Порядок пошатнулся, хаос всё больше вступал в права. Гвендолин ненавидела себя за страдания этой девушки.

«Как его имя? Кто это был?» – спрашивала она, вспоминая, как на неё саму напали с подачи МакКлауда, и в неё поднялась новая волна негодования.

«Это был Бэйлор, моя госпожа», – ответила пострадавшая девушка.

Бэйлор. Звучание этого имени больно укололо Гвен. Бэйлор был одним из Кольца, второстепенным капитаном в одном из королевских охранных отрядов, который, к несчастью, выжил и оказался в изгнании вместе с ними. Он всегда был смутьяном, и постоянно выражал недовольство правлением королевы, беспрестанно пил и подстрекал других. Ей следовало ждать от него неприятностей.

Гвендолин взяла лицо девушки в свои ладони и посмотрела ей прямо в глаза.

«Я обещаю тебе, что он не избежит правосудия. Слышишь? Он получит по заслугам».

Девушка, которая потихоньку начала успокаиваться, кивнула сквозь слёзы.

Гвендолин оглянулась на Кендрика, и тот понимающе кивнул. По другую руку от неё стоял Годфри, пошатываясь от выпитого, но выражая свою солидарность с королевой.

Затем у дальней стены пещеры послышался шум шагов и тихое беспорядочное бормотание. Гвен и остальные всматривались во тьму пещеры, тускло освещённой лишь углями редких тлеющих костров. Шаги стали громче, и вскоре Гвен смогла разглядеть Бэйлора, идущего к ней во главе буйной оравы. Грузный бородатый лысеющий мужчина лет пятидесяти, он был заметно пьян, небрит и потрёпан. На Гвен он смотрел волком.

Сам он её не пугал, но вот добрая сотня мужчина, идущих за ним с дикими, загнанными лицами, представляли серьёзный повод для беспокойства.

«Ни дня больше мы не станем это терпеть!» – выкрикнул Бэйлор, и толпа подхватила за ним. Они угрожающе двинулись к выходу, к Гвен, а вокруг неё выстраивались преданные ей воины, Атме и Брандт – в их числе.

Гвен заняла позицию, отрезая им путь, зная, что не может позволить им уйти. Бэйлор остановился в десяти футах от своей королевы, и злобно уставился на неё.

Гвен убедилась, что Кендрик, Стеффен и другие рядом, и это вселило в неё уверенность. Верный Крон стоял там же, и шерсть у него на загривке вставала дыбом, когда он смотрел на банду напротив.

«С дороги, девчонка!» – крикнул Бэйлор Гвен.

Гвендолин лишь покачала головой, не собираясь отступать.

Крон зарычал, заставив Бэйлора посмотреть вниз и занервничать.

«И куда ты собираешься пойти со своими приспешниками?» – спросила она.

«Мы хотим выйти наружу, как свободные люди, а не прятаться в пещере, как какие-то беженцы!»

По толпе позади него прокатился одобрительный ропот, и Гвен поняла, что имеет дело с полномасштабным восстанием. Она осознала, что позволила себе слишком надолго выпасть из жизни, утонуть в своей печали и не обращать должного внимания на то, что происходит вокруг. Она позволила своим людям слишком долго маяться без дела – для королевы это было очень опасно.

Гвен винила себя. Целый месяц после того, как они уже достаточно оправились, она провела в нерешительности и не руководила, как следует.

«А куда вы направитесь потом?» – спокойно спросила она.

«Куда угодно, лишь бы не быть здесь!»

Снова одобрительные возгласы.

«Мы не будем жить как узники или рабы!» – ещё один его выкрик получил общую поддержку.