Педагогическая непоэма. Есть ли будущее у уроков литературы в школе? - Лев Айзерман

Мне по работе случается вести серьезные и весьма откровенные беседы с малообразованными людьми лет тридцати-сорока, которые в лучшем случае читают газеты. Но, во-первых, и они знают, что Толстой написал “Войну и мир”, а во-вторых, как правило, они хотели бы, чтобы их дети эту самую “Войну и мир” или что-то иное, являющееся безусловным атрибутом культурности, прочитали.

Вот это и есть давно интересующая меня проблема – канон как должное, как то, что естественно знать тому, кто вырос в данной стране и в данную эпоху» [12] .

Обратите внимание на ключевое здесь слово – знать. И даже, судя по контексту всего это высказывания, не столько знать, сколько быть в курсе, слышать, иметь хоть отдаленное представление.

Могу к сказанному добавить вот такой эпизод. Сергей Чупринин открывает свою глубокую, интересную книгу «Жизнь по понятиям. Русская литература сегодня» эпиграфом, помещенным на авантитуле: «ВСЁ, ЧТО ВАМ НУЖНО ЗНАТЬ, ЧТОБЫ ПРОСЛЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ, ХОРОШО РАЗБИРАЮЩИМСЯ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ». Отдавая должное иронии автора, печальной иронии, и некоторому рекламнозавлекательному зазыву, не могу не сказать, что здесь схвачено нечто главное в сегодняшнем отношении к литературе: главное не продумать и перечувствовать, даже, может быть, и не прочитать, главное – прослыть. А чтобы прослыть, нужно знать. Во всяком случае это господствующее отношение к литературе в школе и многих учеников, и многих родителей, и даже части учителей.

Вот почему так важно понять, на что прежде всего нацеливают учителя наши методисты и, как их называют учителя, наши методички. Я проанализировал методическую литературу по изучению в школе пьесы Островского «Гроза» и романа Тургенева «Отцы и дети». Результаты этого исследования были напечатаны в журналах «Русская словесность» («Гроза») и «Литература в школе» («Отцы и дети»). Не повторяя всего сказанного, не называя ни книги, ни их авторов, хочу сейчас лишь выделить основные тенденции.

Главная, основная тенденция, ведущая и определяющая – дать ученикам сведения о произведениях, говоря современным языком – информацию о них. Главное – не процесс постижения, не соразмышление и сопереживание, некий итог, вывод, результат.

Вот, к примеру, первый урок по «Грозе».

...

«План урока. 1. Творческая история драмы “Гроза”. 2. Тема, идея, конфликт пьесы. 3. Композиция, жанр».

Каково: еще не разобрана ни одна сцена из пьесы, а уже все готово: и тема, и идея, и жанр. Сразу же выводы, итоги, результаты. Телега впереди лошади. Читать дальше ничего не нужно. Все уже готово:

...

«В самой общей формулировке основную тему “Грозы” можно определить, – говорит в своей лекции учитель на первом же уроке, – как столкновение между новыми веяниями и старыми традициями, между утесненными и утеснителями, между стремлением людей к свободному проявлению своих человеческих прав, духовных потребностей и господствующими в предреформенной России общественными и семейно-бытовыми порядками».

Не говорю ничего о языке и стиле этого квазилитературоведческого текста. Ничего о толковании пьесы. Меня интересует принцип подхода, методика урока. Все сразу, априорно, директивно, смысл, авторское отношение уже определены. Это метод. И, конечно, курсивом выделено, что именно ученики должны отвечать на все поставленные вопросы.

А какие схемы, таблицы, которые ученики должны дома наполнять бесконечными цитатами. И, конечно, планы. Вот, скажем, план к образу Катерины: 5 римских пунктов, 18 арабских.

...

«1. Честность, непосредственность. 2. Моральная чистота. Решительность, мужество. 5. Стремление к свободе. 6. Поэтичность натуры. 7. Незаурядный ум. 8. Доброта, бескорыстие…»

В том же духе изучаются и «Отцы и дети». Первый же вопрос по роману:

...

«К какому типу героев можно отнести Евгения Базарова?»

Естественно, тут же ответ:

...

«В образе Базарова Тургенев точно воссоздает типичного представителя нового поколения».

Но что, кстати, значит «типичный представитель нового поколения»? И потом, ответить на этот вопрос возможно лишь после того, как роман уже осмыслен. На том же первом уроке:

...

«Что хотел показать в романе Тургенев? Каков его замысел?»

Как всегда и готовый ответ. Я не говорю сейчас о понимании романа. Но обратите внимание на то, что с самого начала дается вывод, итог, который бы должен появиться лишь в конце изучения. Итак:

...

«Подъем революционно-демократического движения; новый нарождающийся тип – нигилизм, критика нигилизма».

Повторяю, не будем обсуждать вопросы по существу. Но согласитесь, что для того чтобы сказать, что в романе критика нигилизма, надо бы сначала понять, а что это такое.

А какие таблицы! Скажем, «Взгляды Базарова». Десятиклассники должны выписать из текста романа отрывки по четырем направлениям: взгляды научные, философские, политические, эстетические! Чушь все это! Живой человек превращается в схему. Все убивается.

Еще раз повторю: в пособиях выделены тексты предполагаемых ответов учащихся, то есть такие, на которые нужно их вывести. Вот что они должны отвечать, говорить, писать. Вот тот общий знаменатель, к которому нужно привести всех и каждого. Между тем литература по своей сокровенной сути трижды личностна: она рассказывает о человеке, личности, увиденном писателем, чья книга прочитана неповторимым человеком с его личным опытом жизни и понимания литературы.

И эти книги изданы большими тиражами и не раз переизданы. Учтем при этом, что тираж методического пособия нужно умножить на число учеников, по которому их учат. А вот что сказано в предисловии к одному из таких пособий, изданных тиражом в 26 тысяч экземпляров:

...

«Данное пособие имеет автономный характер: в принципе его одного достаточно для квалифицированной подготовки учителя к занятию».

Приехали.

К сожалению, подобную методику преподавания литературы стали проповедовать и внедрять в школу и те, кто известен читателям своей высокой репутацией и педагогической культурой, чьи заслуги в развитии филологического образования общеизвестны. Увы, среди них и газета «Литература» (приложение к газете «Первое сентября»), к первым шагам которой я имел самое непосредственное отношение. Все чаще я вижу на ее страницах материалы, которые вызывают у меня смущение и неприятие.

Мне, например, непонятно вот что – в передовой статье газеты можно прочесть такой пассаж:

...

«Русь, куда же несешься ты? Дай ответ! Какой ответ – только и гонит ямщик лошадей: «Эге-гей! Эге-ге! И далеко разносится по степи эхо: “ЕГЭ-ГЭ! ЕГЭ!” И-эх, то ли еще будет!»

И в то же самое время на тех же страницах помещать доморощенные, собственного изобретения КИМы для ЕГЭ по литературе, которые просто стыдно читать.

Но подробнее мы остановимся на другом. В 2009 году в газете с сентября начал печататься состоящий из восьми статей цикл Натальи Ванюшиной «Методика работы с тестовой информацией на уроках литературы». У меня нет никаких претензий к автору: каждый пишет, как он дышит. Но это не просто статьи. Это «Педагогический факультет “Первого сентября”». Проплатив обучение в этом университете, учитель изучает лекции, потом выполняет контрольные работы, присылает их и в итоге получает диплом об окончании университета. (А без справки о прохождении очередного этапа повышения квалификации у нас нельзя рассчитывать ни на повышение разряда, ни на увеличение зарплаты.) Таким образом, лекции эти предстают перед читателем как последнее слово методической мысли, а диплом – как свидетельство приобщения к ее высотам.

Не буду долго останавливаться на красотах языка и стиля статей-лекций, косящих под высокую и современную науку, вроде обращенных к пятиклассникам «работая далее над образом Герасима» или «наблюдая за развитием линии барыни». Остановимся на вопросах принципиальных, методологических.

Скажу сразу, превращение художественных образов в «текстовую информацию», знакомство пятиклассников с «алгоритмом художественного описания», «алгоритмом для составления пересказа», «алгоритмом составления комментария к тексту», задания по выборке из художественного текста «всей информации, которая относится к персонажу» (вы можете выбрать из романа «Преступление и наказание» всю информацию, которая относится к образу Раскольникова? ведь это все непосредственно про него, и город, в котором он живет, и духота на улицах, и исповедь Мармеладова, и письмо от матери, и Соня, и Свидригайлов, и Лужин, короче, это весь роман), другие информационные подходы к стихам и прозе повергли меня в смущение.

И дело тут не только в том, что, как писал А. Н. Леонтьев в 1965 году, «избыток информации ведет к оскуднению души», что для преподавания литературы особенно важно.