Чили (СИ) - Владимирова Анна

— Хорошо, — сжал ее сильнее в руках напоследок и с трудом отшатнулся.

Он почти не соображал, что берет из холодильника — вытаскивал все, что под руку попадалось. Пытался сосредоточиться, и не мог — все мысли были о ней, пальцы дрожали от болезненного желания держать Элль в руках.

— Иди сюда, — рявкнул, наконец, обернувшись.

Она вздрогнула и нахмурилась, настороженно поднимаясь из-за стола, и он поспешил объяснить:

— Далеко… ты слишком далеко. Рядом сядь, пожалуйста.

Но Чили не послушалась. Она сделала то, что сейчас ему было нужно больше всего — подошла сзади и обняла, прижавшись и уткнувшись лбом между лопаток. Наверняка встала на носочки… Он улыбнулся, замер на секунду, прислушиваясь — да, так определенно лучше.

Что там попадало под нож — он не следил. Помидоры, копченое мясо, сыр, зелень — все зашвырнул на сковородку, залил яйцом, взбитым со специями, и замер, прислушиваясь к дыханию Элль. Как же все это неправильно! Она рядом, бардак в сковородке, молчание — как единственная возможность быть вместе. Он тяжело оперся на руки, не спеша разрушать момент тишины и незаслуженного приятия ей.

— Молчи, пожалуйста… — напомнила она, и все терпение разнесло в клочья.

41

Он обернулся и обхватил ладонями ее лицо. Взгляд Чили, такой отчаянный и смелый, в секунду подернулся дымкой, когда он впился в ее губы. Она доверчиво оплела его шею руками, отдаваясь полностью, и мир снова перестал существовать. Была только она — его лекарство, спасение, маленький солнечный рай.

Он подхватил ее, вытянувшуюся, и понес в их спальню, не переставая целовать. Поставив в темной комнате на пол, зарылся пальцами в ее волосы, очертил языком подбородок и прихватил нежную кожу на шее. Чувствовал, что теряет контроль, что желание больше напоминало животное, но не стал его сдерживать — хотел Чили так сильно и глубоко, чтобы она кричала! Ему нужен был ее благодарный стон.

Элль попыталась его раздеть, опустив руки на пояс, но он не мог терпеть — толкнул ее на кровать и начал нетерпеливо раздевать сам. Через минуту, правда, уже пожалел, что не позволил освободить себя от тесных джинсов. Так ему и надо.

Он наслаждался каждой мелочью и не мог остановиться: ощущение ее кожи на подушечках пальцев, нервный вздох, вершинка тазобедренной косточки, что подвернулась губам… Невесомые случайные касания никогда еще не приносили столько удовольствия. Ему самому казалось, будто он под крепким кайфом — так обострились все чувства. И не было сил терпеть, даже снять джинсы. Все, на что хватило, рывком приспустить их и ворваться в нее на полную, до предела, чтобы смотреть, как выгибается рыжая, как запрокидывает голову, подставляя хрупкую шею под его губы. Он дал ей привыкнуть, первые секунды двигаясь медленно и осторожно, но с каждым разом терял сцепку с реальностью все больше. Коготки рыжей оставили на коже саднящие дорожки, и сердце сбилось с ритма от ее первого вскрика, разделив его жизнь на «до» и «после». Он будто чувствовал ее изнутри — касался губами ее соска, а било током собственные нервы. Все, ради чего он теперь дышал — ее стоны, всхлипы, крик, даже рычание! Чили бесновалась в его руках, перенимая инициативу и двигаясь ему навстречу все жестче, с силой сжимая его бедра ногами.

— Элль! — вскрикнул он, хватая бестию за волосы, и тут же кончил от ее вскрика и силы, с которой она сжалась вокруг его члена. — Твою мать… — еле смог прорычать сквозь стиснутые зубы, но было поздно. Элль жадно дышала, откинувшись на спину в его руках, и он не смог отказать себе, вжимаясь в нее сильней.

— Молчи… — проурчала сыто. — Таблетка же…

— Да? — судорожно втянул воздух.

— Угу.

— И сколько?

— Ммм… я так поняла, до следующих месячных.

Тут из кухни послышалась ругань Фейса и долетел запах гари.

42

— А, черт! — выругался и поднялся на ноги, подхватывая джинсы и натягивая их на голое тело.

Оказалось, ужин сгорел к чертям, потому что остался на плите. Фейс бегал по кухне с полотенцем в легком пряном тумане, открывая окна и матерясь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну вы даете! — закатил глаза на их появление друг.

— Есть такое, — он вытащил смущенную Элль за руку следом.

— Я в ванную… — прошептала она. Умом понимал, что ей надо, но боялся спускать с нее глаза: — Только быстро. Одна нога тут…

— Да-да, — закатила глаза рыжая, вызывая новую волну желания.

— Не хочешь помочь? — укоризненно вопросил Фейс, выводя его из созерцания уходящей в сторону ванной девушки.

— Закажи пиццу.

— Уже! — рычал Фейс. — И вина. Хочу напиться. И беруши.

— Прости, — усмехнулся довольно, нисколько не сожалея. По телу гуляла приятная расслабленная сытость. Хотя он не мог гарантировать, что сегодня для рыжей был последний раз. — Можешь занять дальнюю комнату.

— Уже! Черт, а было бы вкусно, наверное… — Фейс уже схватился за сковородку, но тут в кухню вернулась Элль.

— Погоди-погоди! Мне нужно это зафиксировать! — потрясла она фотоаппаратом в руках и подхватила сковородку. — Дай сюда.

— Старик, — с сомнением проследил за ней Фейс, — ты был так плох?

Элль довольно улыбнулась, закусывая губы. Она водрузила сковороду на красивую металлическую подставку и теперь крутила ручку с серьезным видом, выбирая ракурс.

— Я думаю, в следующий раз черта с два она выползет у меня из кровати, — сложил руки на груди и с вызовом уставился на нее. Чили опасливо покосилась на него, но от затеи не отказалась. И губы сами растянулись в хищной ухмылке — «однозначно сегодня». — А с другого бока, по-моему, выглядит аппетитней.

— Ну а кто вас просил красть блоггера? И мы, кажется, договорились.

Он уже неприкрыто скалился:

— Милая, еще немного поверти попкой, и пиццу мы тоже пропустим. — Было приятно смотреть, как она, наконец, краснеет и втягивает голову в плечи, смущенно косясь на Фейса. — Дружище, — повернулся к нему, — думаю, у нас завтра будет выходной. Что скажешь?

— Лучше бы уик-енд, — покачал тот скептически головой и пошел встречать доставку.

Вино немного затуманило голову — то, что было нужно обоим — но решимости не поубавило. Последние пять минут он не мог оторвать взгляд от моющей посуду рыжей в шортиках и безразмерной футболке. Фейс что-то пытался ему говорить, но вскоре махнул рукой и, с нажимом пожелав спокойной ночи, ушел в самую дальнюю комнату.

— Иди сюда, — сцапал он пискнувшую Элль и подхватил на руки.

— Киран, я…

— Ты невыносимая, непослушная девочка, Чили, — перебил ее, опуская на ноги перед панорамным окном в ее спальне.

— Маньяк… — выдохнула она и задрожала, когда он рывком опустил шортики вместе с трусиками вниз и медленно заскользил вверх ладонями от щиколоток к коленям и выше.

Показалось, вино ударило в голову только сейчас, а его послевкусие померкло на языке от первого прикосновения губ с ее кожей — он принялся целовать ее ягодицы, осторожно прикусывая. А когда она доверчиво подалась навстречу, скользнул языком между ними. Эль всхлипнула, прогибаясь в пояснице, и голова закружилась. Он прижал ее к себе, проникая языком глубже и дурея от желания, будто не занимался с ней сексом час назад. Ей невозможно было насытиться, она вызывала лишь обострение голода, желание новой, большей дозы.

Чили заскребла ноготками по стеклу и вскрикнула, когда он скользнул внутрь нее пальцем. Приподнялась на носочках со стоном и прогнулась глубже, лишая остатков терпения. Когда сможет хладнокровно насладиться ее ответной агонией, он не знал. В нее хотелось рвануться до рези в паху, и он из последних сил стискивал зубы и вслушивался в ее частое дыхание, оставляющее на стекле мутный след…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Кир… пожалуйста…

Огни города поплыли перед глазами, когда он вцепился в ее ладони, пропуская тонкие пальцы между своими. Какая же она маленькая, хрупкая, горячая, тесная… его! Ее вдохи превратились в рваные хриплые стоны, и он был бы не против слушать их снова и снова. Вместо музыки, отчетов Айзека и Фейса, щелчка спускового крючка пистолета… Развернув ее к себе, он подхватил ее под бедра и прижал спиной к стеклу.