Молчание Курочки Рябы - Наталья Александрова

— Сейчас… — Ухо прикрыл глаза и забормотал:

— Триста четырнадцать сто пятьдесят девять двести шестьдесят пять триста пятьдесят восемь девятьсот семьдесят девять…

Аскольд с интересом уставился на гостя и даже распушил шерсть на хвосте. Он очень уважал умных людей.

— Постой, — Леня поднял глаза от блокнота. — Ты чего-то больно длинное диктуешь. У меня уже пятнадцать цифр получилось, номера заводские гораздо короче…

— Точно, — кивнул Ухо. — Это не то… это число пи…

— Какое число?! — Маркиз вытаращил глаза.

— Число пи… — повторил Ухо, — отношение длины окружности к диаметру…

— Ухо, ты чего? Ты же в школе двоечником был, с Уроков удирал на станцию техобслуживания! Сам же говорил, что тебе с трудом аттестат натянули! Откуда ты это число взял?

— Сам не знаю… — Ухо горестно вздохнул. — Само откуда-то в голове вылезло!

— Ну, попробуй еще раз! — Леня снова приготовился записывать.

— Шесть целых шестьсот двадцать шесть тысячных на десять в тридцать четвертой степени… — забубнил Ухо.

— Чего?! — Маркиз отбросил карандаш.

— Джоулей в секунду! — выпалил Ухо.

— Каких еще джоулей? В какую такую секунду? Что это за пургу ты несешь?

— Это не пурга, — обиженно ответил Ухо, — это постоянная Планка… важнейшая физическая константа…

— Ухо, да что с тобой? Ты что — ботаником заделался?

— Это не из ботаники, я же сказал — это из физики! — признался Ухо со страдальческим выражением лица.

— Это у него после удара, — подала голос из угла Лола. — У него сначала совсем память отшибло, а потом наоборот — лишняя прорезалась! Ему теперь в цирке можно выступать! Чудеса памяти и интеллекта, человек-калькулятор!

— Не советую, — Маркиз погрустнел. — Работал я в этом цирке! Тоска смертная, постоянные гастроли по захолустным городам, в гостиницах холод и тараканы, горячую воду включают раз в сутки на пятнадцать минут, в соседнем номере монтажники из Таганрога до двух ночи пьют, а потом начинают песни матерные петь… и еще хорошо, если в соседнем номере, а не в твоем!

— Ладно, Леня, что это тебя на воспоминания потянуло? — прервала его Лола. — Хватит этой ностальгии!

— Действительно, — Маркиз посерьезнел. — Давай, Ухо, еще раз попробуй вспомнить! Сосредоточься как следует!

— Ладно, — Ухо зажмурился и посыпал цифрами: — Один шестьсот восемнадцать ноль тридцать три девятьсот восемьдесят восемь семьсот сорок девять…

— Опять не то! — поморщился Маркиз.

— Точно, — Ухо развел руками, — это число Фибоначчи, или золотое сечение…

— Слушай! Ты чего — всю математику наизусть помнишь? — ужаснулся Маркиз.

— Почему? Не только математику! Вот, например — пятнадцатое июля тысяча четыреста десятого года, дата Грюнвальдской битвы… это уже из истории… в сражении между войсками Тевтонского ордена и Польского королевства и Великого княжества Литовского на стороне польско-литовской армии участвовали русские, украинские и чешские полки и отряды татарской конницы…

Аскольд потерся о ноги умного гостя и замурлыкал.

— Прекрати! — застонал Маркиз. — Я больше не могу это слышать! Какой был человек! Бог, автомобильный гений! А превратился в заурядного ботаника!

— Ой! — Ухо испуганно уставился на Маркиза. — Ты что, думаешь, я про машины все забыл? Ну-ка, спроси у меня что-нибудь…

— Ну, например, какой объем двигателя у «Ситроена С-2»?

— Две модификации, один и четыре литра или один и шесть… еще у него отличная механическая роботизированная коробка передач «сенсодраив» с переключателем на руле… Ну, это слишком просто, ты что-нибудь посложнее спроси!

— Ну, а что ты можешь сказать про «Ситроен С-4»?

— Моторчик старенький, шестнадцатиклапанный, серии ТУ5, которым еще триста шестое «Пежо» оснащалось, тянет умеренно, с трех тысяч оборотов легко подхватывает, а после пяти тысяч темп разгона падает. В общем, скучный движок… а вот тормоза — классные! Подвеска помягче, чем у триста седьмого «Пежо», рулевое управление тоже помягче, но вот гидроусилитель руля мне не понравился, доверительных отношений с машиной не возникает…

— Ну, все нормально! Узнаю прежнего Ухо! — облегченно вздохнул Маркиз.

— О! Вспомнил! — оживился Ухо.

— Что ты еще вспомнил? — осторожно переспросил Леня. — Точную дату открытия Америки или среднюю скорость размножения ангорских кроликов?

— Да нет! — отмахнулся Ухо. — Ты меня лучше не сбивай! Я номер того двигателя вспомнил!

Леня снова схватил блокнот и ручку. Ухо наморщил лоб и уверенно выдал:

— Семьсот восемьдесят четыре тысячи двести де-Рвяносто восемь! — Вот это похоже!

Леня притащил из своей комнаты ноутбук, открыл базу данных ГИБДД и ввел номер двигателя. На экране появились соответствующие ему peгистрационные номера.

Они нисколько не напоминали номер машины, принадлежащей Алле Геннадьевне Куликовой.

— Что и требовалось доказать! — проговорил Маркиз, откинувшись на спинку стула. — На той машине, за которой мы следили, номера липовые. Заказчица ни в чем не виновата, вовсе она меня не дурит! Ее саму кто-то пытается подставить.

— Или она просто умнее, чем ты думаешь! — возразила Лола, которой хотелось оставить последнее слово за собой.

— А вот это вряд ли! — уверенно возразил Леня. —Вот послушай, как я провел сегодня день, сама поймешь…

— Да, действительно, — согласилась Лола, усаживаясь поудобнее, — хотелось бы знать, чем ты занимался в то время, как я спасала твоего лучшего друга?

— Плодотворно беседовал с одной девушкой, — невозмутимо ответил Леня и тут же добавил, отскочив на безопасное расстояние, — а будешь драться — вообще ничего не скажу!

Головной офис фирмы «Интерцвет» располагался в зеленом районе на севере Петербурга, неподалеку от Суздальских озер. Леня свернул с Выборгского шоссе, проехал по широкой подъездной аллее и остановился перед двухэтажным зданием из стекла и металла. По фасаду этого здания змеилось название фирмы, изготовленное из искусственных цветов. Парадный вход представлял собой прозрачный туннель, проходящий через зимний сад.

Леня оставил машину на стоянке, подошел к стеклянным дверям, и они послушно разъехались перед ним.

За дверью была установлена тепловая завеса, которая летом казалась бесполезной, однако, миновав ее, Леня убедился в необходимости этого устройства.

Сразу за этой завесой начинались самые настоящие тропики. По обе стороны коридора зеленели, цвели и благоухали всевозможные теплолюбивые экзотические растения — пальмы и криптомерии, араукарии и юкки, померанцевые деревья, камелии и магнолии. Чуть в стороне застенчиво краснел японский клен, стволы деревьев жадными змеями обвивали тропические лианы. Маркиз вытер со лба капли пота, расстегнул воротник рубашки и торопливо прошел сквозь зимний сад.

На другом его конце перед ним раздвинулись новые двери, за которыми было несколько прохладнее. Здесь начиналась широкая лестница, ведущая на второй этаж. Возле нее за изящным стеклянным столиком сидела спортивная девушка в пятнистом комбинезоне с бейджем «охрана» на груди.

— По вопросу поставок! — бросил ей Леня и прошел к лестнице, прихватив со столика яркий рекламный буклет.

Поднимаясь на второй этаж, где располагались сами офисные помещения, он успел проглядеть эту листовку.

Разумеется, глянцевый буклет был сплошь покрыт фотографиями сказочных цветов. По этому нарядному фону шел текст, сообщавший, что фирма «Интерцвет» разводит, приобретает у ведущих поставщиков и поставляет в любой конец России, ближнего и дальнего зарубежья живые и срезанные цветы. Приглашались к сотрудничеству оптовики, перечислялись филиалы в крупных городах страны.

Большую часть буклета занимало ^перечисление сортов и разновидностей цветов, имеющихся в распоряжении фирмы.

Девяносто процентов названий были Лене незнакомы, половину из оставшихся он видел только на фотографиях в специальных журналах по цветоводству, которые иногда от нечего делать покупала Лола.

В общем, ассортимент впечатлял.

Поднявшись на второй этаж и подойдя к двери с металлической табличкой «директор», Маркиз уже продумал линию поведения.

Решительно распахнув дверь, он вошел в приемную с видом знающего себе цену человека и остановился, только дойдя до середины комнаты.

Приемная была оформлена в стиле хай-тек — стекло, плитка и полированный металл. Разумеется, здесь тоже было множество цветов, с большим вкусом расставленных на столах, полках и специальных подставках.

Представителей фауны здесь было только двое —большая задумчивая рыба в круглом аквариуме посреди комнаты и маленькая испуганная девушка за металлическим столом в углу.