Кошак (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич

Почему-то именно сейчас пришла мысль, показавшаяся мне забавной. Диана как-то говорила, что когда-нибудь всё Ядро Миров станет гигантской экспозицией межгалактического масштаба, чтобы потомки могли почувствовать вкус управления гигантскими флотами и непредставимыми ресурсами цивилизации. А ведь у этой мысли есть вполне конкретная экономическая основа! Ресурсов-то в центральных мирах — кот наплакал. Самое то развивать исторический туризм. Чем Республика с успехом и занимается, создавая экспозиции в системах планет-прародительниц. И если Метиллия и Ариал сохраняют неплохой экономический потенциал, как административная и военная столицы соответственно, то Синергия уже сейчас превратилась в красивую картинку. Именно так — простая картинка. Пусть и важная как символ летящего к звёздам человечества…

Нашей конечной точкой почему-то оказалась станция, расположенная на минимальном удалении от светила — так близко, что на последнем этапе пути корабль шёл под защитой силовых полей. Видимо, здесь уже пошаливала солнечная радиация… Всё время пути девочки хранили молчание и выглядели крайне сосредоточенными. На станции же все кошки, не сговариваясь, построились в боевой порядок, их излюбленной вогнутой полусферой, и строем направились куда-то вглубь этого рукотворного спутника солнца. Мне тоже нашлось место в торжественном построении.

Мы шли по коридору, и чем ближе оказывалась конечная цель пути, тем ощутимей напрягались валькирии. Нет, внешне они были спокойны, но внутри у каждой творилось что-то поистине эпическое. Словно в последний путь свою подругу провожают, ей богу. Неужели всех валькирий, уходящих на передовую, провожают вот так? Силясь немного отвлечься от разлившегося в воздухе напряжения, я огляделся по сторонам. Впереди и сзади тоже шли люди, хотя их и было немного — с некоторым недоумением я опознал в них наших попутчиков по путешествию в транспортном челноке. Тоже прибыли провожать валькирий на бой? Нет, не может быть, чтобы при фатализме моих кошек, они вот так воспринимали проводы сестры. Даже если это — проводы в последний бой. Что-то никак не желало сходиться.

Наш «скорбный» путь завершился в довольно-таки обширном зале, чем-то отдалённо напоминавшем перевалочную станцию на орбите Метиллии. Такие же места ожидания, такие же сосредоточенные люди, и такой же обзорный экран во всю стену… Хотя нет, были и отличия. На экране, во всю его ширину, пузырилось протуберанцами раскалённое до красноты светило. Вряд ли это был эффект прозрачности — скорее, грандиозная плоскостная голограмма или даже обычная проекция, сродни земным телевизорам или проекторам. Однако картина даже так потрясала своим величием и каким-то предчувствием неизбежности, что ли? Точнее — ощущением себя на фоне монструозного небесного тела сродни букашке или даже микробу. Впрочем, букашка эта оказалась чрезвычайно упорной, раз смогла приблизиться к опасному гиганту почти вплотную. Мотыльки, дорвавшись до вожделенного света, просто сгорают на лампочке, человек же не такой. Он спокойно взирает на великана, если и не считая себя равным ему, то уж точно не считая себя бессловесной букашкой. Вон — я ведь и ближе могу подобраться, причём без всяких заменителей. Двигаться, правда, будет сложновато, а вот висеть в пространстве — пожалуйста. Так и будем висеть, друг напротив друга, пока у кого-то не иссякнет материал для реакции, и этим кем-то будет точно не светило…

Ещё одной особенностью зала были сами посадочные места. Не россыпи креслиц, а кружки из них, иногда даже со столом посередине. К одному из таких кружков мы и направились. Ко времени нашего появления здесь уже собралось пятеро гражданских, одна ласточка и пара незнакомых мне валькирий. Среди гражданских выделялось двое брутального вида мужчин, все остальные собравшиеся были женщинами.

— Вот она, Гайна, — подсказала идущая по правую руку Сай. Кошка пыталась через меня отрешиться от собственных неприятных мыслей. Что же тебя так беспокоит-то, милая?

Сегодняшняя хозяйка вечера оказалась снежкой, причём весьма и весьма соблазнительной, даже на фоне моей рыжей прелестницы. Пожалуй, если Сайну всё же сложно назвать худенькой, слишком уж она фигуриста, эта девочка как раз претендовала на подобный эпитет. Худенькая и миниатюрная, она казалась воздушной — что особенно подчёркивала золотисто-рыжая взвесь волос, в которые Гайна куталась, как в экзотичный плащ. На фоне жёлто-красного светила казалось, будто вокруг валькирии клубится золотое свечение. Потрясающий эффект! Наверняка тут и без полей не обошлось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы тем временем подошли к компании провожающих. Сестра с открытой улыбкой осмотрела вновь прибывших, и принялась по очереди виснуть у всех на шее. Мне тоже досталась порция ласк, кошка на мне даже задержалась дольше обычного, чем вызвала фырканье последней незнакомой мне валькирии в компании. Зато пара мужчин осталась совершенно индифферентна к происходящему — никакой ревности, никакого собственнического инстинкта в них не было и в помине.

— Это ваш? — поинтересовалась Гайна у Сайны, с явной неохотой отлепляясь от меня. Она при этом озорно блестела глазками.

— Да, только-только коготки отрастил наш котик.

— Не похож он на совсем уж зелёного… — тут взгляд рыжей на рефлексах скользнул по моей груди, и её жёлто-зелёные глазищи стали по пять копеек. — Две планеты! Как?! С ума сойти! Вот уж точно буду уходить с лёгким сердцем, раз среди республиканцев стали появляться такие котики…

Какие именно, она пояснять не стала, зато присосалась теперь уже к моим губам, да так, что я невольно сжал льнущую ко мне девочку в объятиях. Когда она высвободилась, вся словно лучилась счастьем.

— Ну, сестрички, ну удружили! Такой подарок мне прощальный сделали! Век не забуду! Хоть Память переписывай… Хотя почему бы и нет?..

В это время, не дожидаясь, пока обрадованная республиканка пройдёт дальше по цепочке, к ней подошли Викера и Рита. Кошки теперь уже сами принялись тискать эту милаху, и та, смеясь, даже не пыталась отбиваться, а лишь льнула к своим куда более рослым подругам. Натискавшись, она что-то шепнула сёстрам, после чего вновь повернулась ко мне.

— Ну и как тебя зовут, звёздный котик? Я — Гайна О`Дилли, наставница стай по работе со стрелковым оружием.

— Леон. В стаях — Кошак. Во Внешних колониях — Меч Республики.

Девочка только головой покачала — демонстрируя, что уже устала удивляться.

— А вот не стану! — хмыкнула она, оглядывая сестёр. — Возьму и не стану! В такой час плюну на телесное, пусть будет только душевное! А, сёстры?..

— Тебе решать, — пожала плечами Викера. — Если решишь, будет сильно. Он отличный боец. Может и в таком качестве проводить — не зазорно будет любой республиканке.

— А ты что скажешь, Кошак? — нарочито выделила стайное прозвище валькирия. — Как лучше провожать — для души или для тела?

И такой взгляд на меня обратила… глубокий, цепкий, ясный…

— «У меня нет тела — смелость станет моим телом… У меня нет меча — растворение духа в Пустоте, «му-син» — вот мой меч», — почему-то эти строфы из мантры воина показались особенно уместны.

— «Растворение духа в Пустоте…» — нараспев протянула Гайна. — Как точно… Это?..

— Путь воина из моей малой родины.

— Что ж, пусть так и будет! — торжественно провозгласила рыжая, стремительно разворачиваясь к остальным провожающим. — Моё время пришло, сёстры! Пора!

Рыжим вихрем неугомонная снежка пронеслась к самой проекции на стене. Возле неё она казалась эдаким лучиком, протуберанцем, материализовавшимся в зале ожидания. Мгновение, и её уже нет. Я в растерянности стал озираться по сторонам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Смотри! Сейчас! — засветила мне в бок локтем Эйди, совершенно не рассчитывая силу удара, так что вместо лёгкого тычка прилетело весьма чувствительно.

Но мимолётная вспышка боли прошла мимо сознания, всё внимание было приковано к происходящему сейчас на экране. А там, на фоне солнца, возникла фигурка Гайны. Огромный проектор демонстрировал нам её, с видом на лицо, словно камера висела над самой головой, со стороны лица. Огромное лицо крупным планом заняло добрую треть проекции, дальше виднелись аккуратные бугорки грудок, отороченные серебром отличительных знаков; бёдра казались и вовсе гротескно маленькими, искажёнными перспективой. Ну и пробивающийся сквозь новую картинку свет солнца, конечно. Он так же, как до того в зале, бликовал на золотистой россыпи прядей, укутывающих тело тончайшей паутиной. Будто по телу струились не волосы, а токи звёздного расплава.