За час до полуночи - Джек Хиггинс

«Беретта» в ее руке стала подниматься вновь. Что-то в ее глазах насторожило меня, ее губы плотно сжались, и это особенно обеспокоило.

Эффектным прыжком я рванулся вперед, плечами толкнув ее в колени и обхватив за ноги. Она повалилась на спину. На этом борьба практически закончилась, хотя некоторая возня еще продолжалась, пока я не прижал ее руки коленями к земле.

Я отнял у нее «беретту» и перевел движок предохранителя.

– Он не выстрелит, пока вы не сделаете вот так. Попытайтесь еще раз.

Положил пистолет ей на грудь, поднялся, встал к ней сgиной, закурил еще одну сигарету, нарочито демонстрируя храбрость. А когда повернулся к ней, она стояла, уставившись на меня в замешательстве. «Беретта» висела у нее в руке, нацеленная в землю.

– Но тогда мне не все понятно, – сказала она.

И была права – мне тоже. Единственное разумное объяснение: нас послали убить ее. Но мы, то есть я, этого почему-то не сделали.

Или сделаем?

Меня окатило холодом, и в горле пересохло. Нет, не может быть! Я старался отогнать назойливую мысль прочь. Бёрк никогда бы не согласился поступить так.

Но размышлять дальше я уже не смог. Кто-то вскочил мне на спину, рукой сдавил горло, и я упал навзничь.

Есть старый анекдот: Господь сделал одних большими, других маленькими, а сравнять всех попросил господина Кольта. Философия Кольта как нельзя лучше отвечала моим взглядам, потому что, как все не очень крупные люди, я никогда не был особенно силен в рукопашной схватке.

Рука, сжимавшая мне горло, делала это весьма уверенно, эффективно лишая меня воздуха. Я задыхался, в ушах стоял шум. Где-то вдали послышался девичий визг, и тут нападавший сделал небольшую ошибку – слегка изменил позу, и я сумел ударить его локтем в пах.

Удар не очень удался, потому что пришелся куда-то в пустоту, но все же раздались ругательства, и я сумел вырваться – пару раз перекувырнулся через голову и уткнулся в дерево. Но и ловкость мне не помогла. Сзади меня чем-то треснули по голове, и тут же ствол винтовки уперся в шею.

Глава 12

Это была полуавтоматическая винтовка «МИ» тридцатого калибра, оружие американской пехоты во время Второй мировой войны, откуда следовало, что старушка пребывает на свете уже давно. Несмотря на преклонный возраст, она действовала безупречно, потому что за ней любовно ухаживали. Ствол отполировали до блеска, от него пахло маслом, и винтовка производила впечатление вполне грозного оружия. Так же сурово выглядел и ее хозяин, Серафино Лентини.

– Серафино, остановись! – крикнула девушка по-итальянски. – Не убивай его, подожди!

Он носил старый вельветовый костюм, кожаные краги до колен и матерчатую кепку. Недельная щетина и пыльная черная повязка, закрывающая правый глаз, только подчеркивали его отвагу и красоту. Ни дать ни взять – веселый бандит, искатель приключений, сошедший с полотна шестнадцатого века. Я почти воочию видел его в камзоле и панталонах, раздающего поцелуи дамам и зуботычины мужьям. Представив такую картину, я заулыбался, но тут же перестал скалить зубы – ведь ничего не стоило получить кинжал в живот, повстречав его на кривой дорожке.

Двое стоявших сзади него сливались в неясное пятно. Вдруг его огромное лицо приблизилось комне, заслоняя собой весь мир. Он хищно усмехнулся и щелкнул предохранителем.

– Поосторожнее, – предупредил я. – Будет проклят проливший кровь брата своего.

Старая сицилийская поговорка произвела на него примерно такое же впечатление, как удар в подбородок. Его единственный глаз удивленно округлился, но самое главное – ствол «МИ» перестал упираться мне в шею.

– Ну, вставай, – сказал он. – Кто ты такой?

– Я внук Барбаччиа. Мы с тобой родня по линии моей бабки.

– Господи Боже ты мой, я помню тебя маленьким. – Предохранитель щелкнул обратно, вселив в меня некоторую надежду. – Однажды, когда мне было лет четырнадцать, мой старик пошел навестить капо по семейным делам. Меня оставили ждать у ворот. Я видел, как ты играл в саду с собакой. Белой, с черными пятнами: Забыл, как они называются.

– Долматины. – Впервые за много лет я вспомнил старого Труди.

– Американский внучок капо в чистенькой одежде. Господи, как же я тебя тогда ненавидел! Мне хотелось оттаскать тебя за уши. – Он достал окурок сигары из кармана и присел передо мной. – Слышал, вы с капо не ладите с того дня, когда погибла твоя мать. – Он процедил сквозь зубы: – Дерьмо из мафии! Хотя до меня доходило, он уже очистил от него конюшню.

Мне хотелось узнать у него, кого он имеет в виду, но момент был неподходящим. Он протянул руку и ткнул в мой десантный костюм:

– Что это значит? Когда я тебя увидел из-за деревьев, то подумал, что они опять прислали своих бандитов.

Теперь я наконец видел все отчетливо, включая девушку и двоих субъектов, которые с интересом рассматривали мое десантное вооружение. Они были такие же небритые, как Серафино, и такие же потрепанные. У каждого из них на плече висело ружье.

Я устало опустился на корточки.

– Надоело повторять одно и то же. Пусть она объяснит.

Он не стал возражать, повернулся и пошел к Джоанне Траскот. Они немного отошли в сторону и стали тихо беседовать, а я достал пачку и закурил последнюю оставшуюся сигарету. В это время один из парней Серафино, заметивший «АК», поднял его и стал разглядывать.

Я выбросил пустую пачку. Между этими двумя было явное физическое сходство, поэтому я спросил:

– Вы братья Вивальди, верно?

Тот, что разглядывал автомат, кивнул.

– Да. Я – Август, а он – Пьетро. Но к нему можешь не обращаться. – Он постучал себя по голове. – Пьетро не разговаривает. У него тут не все в порядке.

Выслушав такое представление, дурачок выступил вперед с притопом, как в танце, и широко улыбнулся, продемонстрировав дюжину гнилых пеньков во рту и больше ничего. Бессмысленная улыбка его напомнила мне чеширского кота. Я представил себе, что именно так он и улыбается, когда выстрелом сносит кому-нибудь голову.

В данной ситуации голова вполне могла быть и моей, поэтому, когда Серафино вернулся ко мне и по выражению его лица стало ясно, что он удовлетворен объяснениями, я почувствовал значительное облегчение.

– Забавно, – Произнес он, – сколько раз старый Барбаччиа пытался наехать на меня. Но вообще-то крови между нами нет.

Уточнение небольшое, но важное.

–Вы вернете мне оружие? – спросил я.

– Ну, не знаю, оно нам самим пригодится. – Он явно не желал расставаться с трофеями, но решил сделать жест доброй воли: – Верните ему револьвер, а остальное возьмите себе.

Август протянул мне «смит-и-вессон», улыбаясь счастливой улыбкой, и я убрал его в кобуру. Если бы они знали, что с такого расстояния я мог бы послать каждому из них пулю в лоб в течение секунды!

Мы стали спускаться между деревьями. Серафино и я замыкали цепочку. Без сомнения, двадцать пять тысяч Хоффера парни зарыли тут в какой-нибудь банке из-под кофе. Посмеивался он действительно довольно часто – похоже, воспринимал все как нескончаемое приключение.

– Я убил всего несколько человек. Но таковы условия игры. – Он яростно поскреб себе лицо. – Мне пришлось временно работать у Хоффера, когда у него возникли трудности с рабочими на строительстве дороги в горах. Договорился с одним-двумя, и мы вместе отправили одного их профсоюзного деятеля в расщелину поглубже. Потом он решил сам встретиться со мной и через общего знакомого предложил дело с девчонкой.

– Ты знал, кто она такая?

– Даже не догадывался. Он сказал, что она его шантажирует и точно погубит, если не закрыть ей рот навсегда. Я тогда настоял, чтобы он заплатил вперед, поэтому и мог послать его к чертовой матери. Кроме того, когда я ее увидел, она мне понравилась. – Он уныло усмехнулся. – Как мужчина я ни на что не способен, ей нечего бояться.

– Да, знаю.

Серафино громко расхохотался.

– Не повезло, что называется. Нет, мне понравилось, как она вздернула подбородок и гордо выпрямилась, когда решила, что я ее сейчас убью. Мне пришло тогда на ум, что она неприступна, как римская принцесса. А потом в голову стукнуло, что было бы здорово приложить Хоффера. Деньги-то уже получил. Он сволочь, к тому же, я не люблю мафию.

От неожиданности я споткнулся и, чтобы не упасть, схватил его за рукав.

– Хоффер из мафии?

– Ты что, не знал? Один из тех ребят, которых янки депортировали несколько лет назад.

А мой дед не сказал мне ни слова.

– Девушка знает об этом?

– Не все. Конечно, она считает его свиньей, но Джоанна всего лишь второй раз на Сицилии. Для нее мафия – две строчки в туристическом путеводителе, где написано, что это романтическая старина.

Похоже, все так. Что могла знать о жизни девушка, проводившая большую часть года в закрытом английском пансионе, а остальное время – в благопристойном обществе где-нибудь во Франции или Швейцарии. Выходит, мы получили примерно одинаковое воспитание.