Ромашка. Легенда о пропавшем пирате - Гастон Буайе

а Эй и Парро вовсе исчезли. Он нагнулся, чтобы осмотреться. В этот момент раздались выстрелы. На его лице промелькнуло удивление. Ранен? Эй забросил кошку на корму шхуны и с первой попытки намертво прицепился. Я повернула наш бот против ветра, чтобы он не врезался при развороте. Парро орал во весь голос:

– Который час, Ромашка?!

Ему ответила целая серия выстрелов, раздавшаяся сразу в трех местах вражеского судна. Увидев, как Парро лег на живот, я отпустила штурвал и поступила так же. Пули и щепки от обшивки пролетали над головой со свистом. Противники нас не видели, поэтому палили наугад, со всех сторон. Эй и Парро, укрывшись за обшивкой, стреляли куда попало из бойниц. Запахло жареным. Эй показал мне на руль – надо снова поймать ветер. Я встала на колени, прижав голову к груди. Шхуна перекрывала нам путь. Оставалось только развернуться. Но это значило подставить себя под пули врага. Выстрелы звучали все реже и реже, но иногда огромные снаряды пролетали прямо над палубой. Не верилось, что меня до сих пор не ранили. Эй закричал от боли и схватился за плечо, отпустив кошку. Он посмотрел на руку и успокоил нас: царапина. Наше судно лениво разворачивалось и приближалось к шхуне. С ужасом я представила момент, когда мы будем достаточно близко и…

Парро подполз ко мне и протянул нож.

– Ныряй там, сзади. Они тебя не видели. Найди карту. Парро и Эй тебя прикроют.

И, грубо толкнув рукой и ногой, он выбросил меня за борт.

Я нырнула с ножом в зубах. Как приятно в ледяной спокойной бездне, как заманчиво… Но нет. План Парро был прост, и ему надо следовать. Я поплыла под водой к шхуне. В груди тяжелело. Вскоре я заметила тень нашего бота. Каждая преодоленная сажень мне казалась последней, и, уже теряя сознание, я вынырнула в четырех саженях от судна Финнеганов. Казалось, выстрелы прекратились. Меня не видели.

Что теперь делать? Я подплыла к шхуне сзади, стараясь не попасться на глаза врагу. Канат от кошки плавал на волнах. Удача мне сопутствовала. Я решила воспользоваться канатом, чтобы забраться по корпусу на корабль. Не без труда я потянулась за ним и подергала, убедившись, что кошка надежно зацепилась за фальшборт.

Я медленно перебирала руками канат. Очень вовремя с бота раздались выстрелы, чтобы привлечь внимание наших противников. Пираты у правого борта отстреливались из ружей. Один из них пыхтел всего в двух метрах от меня. Если бы не перестрелка, он бы меня заметил. Хватило бы у меня времени нырнуть в воду? Джеймс Финнеган, наверное, до сих пор на носу. Я вцепилась в фальшборт и продвинулась на несколько метров в сторону, хотя ноги скользили по корпусу корабля. Должно быть, Эй и Парро заметили меня, потому что, как только выстрелы прекратились, они снова открыли огонь. Я прыгнула на палубу и изо всех сил побежала к левому борту. Двое стрелков стояли спиной ко мне. Совсем рядом – открытый люк. Я бросилась к нему на четвереньках, рухнула вниз по трапу и застыла в полумраке, пока сердце мое рвалось из груди. Ни крика. Ни движения. А снаружи все снова подозрительно стихло.

Глаза медленно привыкали к слабому освещению. Меня окутал сильный запах алкоголя и пота. Груды сумок, койки, стол, заставленный бутылками и объедками. Никого. Посреди стола в два круга расставили наполовину сгоревшие свечи, будто ограждая от всей этой грязи… ее. Карту! Казалось, что символы на плотном и мятом листе бумаги выгравированы, а не нарисованы, – те самые символы, что я совсем недавно видела в зеркале. Это была она!

Я быстро свернула лист и сунула карту в рукав. Шаги наверху, выстрелы. Недолго думая, я побежала к люку. Какая-то тень спустилась по трапу, и огромная рука схватила меня за шею. Сжимая так, что чуть не сломался позвоночник, рука выволокла меня наружу. Крик замер в горле. Сил не осталось.

Когда я пришла в себя, то увидела только ослепительный свет. Потом – пенные волны под ногами. Вцепившись одной рукой мне в рубашку, великан держал меня над водой. Он размахивал мной, как трофеем, перед нашим ботом. В другой руке у него была карта.

Я напрасно боролась: чем больше я двигалась, тем громче смеялся великан и кричал непонятные слова. Мы больше не будем стрелять. Мы проиграли. Жив ли Эй? Со стороны бота – ни звука. Двое крепких лысых мужчин, похожих как две капли воды, стали ругаться и смеяться вместе с великаном, размахивая оружием в воздухе.

– Джеймс!!

Парро вскочил и метнул нож. Лезвие вонзилось в запястье великана, тот завыл и выронил карту. Вдруг моя рубашка порвалась – я упала в воду. Мгновение – и ледяная мгла. Я больше не могла дышать. Из последних сил я добралась до борта. Полуголая, дрожащая, подавленная, я вцепилась в руль и посмотрела в небо, потом огляделась вокруг. Эй был здесь. Он взял меня за руку, потянул к себе и закутал в одеяло.

Мы остались живы.

Совсем рядом братья Финнеганы, словно немые статуи, склонились над водой и смотрели, как карта сокровищ плыла по волнам, чтобы навсегда потонуть в глубине.

Мы вернулись в наше убежище за валуном в бухте. Эй корчился от боли, как только двигал правой рукой. Пуля оставила глубокую рану в мышце, но кровотечение прекратилось, и нам удалось промыть рану водой из ручейка.

Наступила ночь. Мы не торжествовали – скорее были ошеломлены. Стрельба, смех, крики, неровное биение моего же сердца – все смешалось. Победа или поражение – я теперь знала, что у любой битвы горький вкус. Мы чувствовали себя изнуренными.

Мужчины отправились спать на берег, где они смастерили что-то вроде матраса из растений, а я устроилась в парусе. Наконец-то покой.

Спина… Последнее место в мире, где указан путь к сокровищу.

Утром мы осмотрели бот. Парус пробит в нескольких местах, но не разорван. Выдержит. Руль раскололся надвое, но сможет еще сослужить службу, если его починить. Хотя Финнеганы и стреляли крупным калибром, ни одной пробоины не видно. Вантина[11] перебита: потребуется полдня, чтобы ее починить. Повреждений много, но ничего серьезного.

Эй ходил в боте по кругу. Рука у него была подвешена – я смастерила повязку, чтобы ее поддерживать. Эю вроде бы полегчало.

Рыжий пират выглядел растерянным. Я слышала, как он шепчет:

– Чертова нищета! Парро теперь остается только вернуться к матушке. Если, конечно, Боже Всемогущий по своей великой милости еще