Небесная подруга - Джоанн Харрис

– Мало спал в последнее время. Да еще приступ мировой скорби. Не задался денек. Розмари занята, я отправился на прогулку и вот, почти дошел до берегов Леты, так сказать.

Это напускное легкомыслие и то, что он хотел меня обмануть, были страшнее раздраженного крика. Я смотрел на друга и видел чужого человека – безумные глаза за карнавальной маской. Я понял, что совсем не знаю его, и боль пронзила мне сердце.

– Я видел тебя на мосту, Роберт. Ты убежал, но я тебя узнал.

– На каком мосту?

Я рассказал все с самого начала – как нашел тело, как заметил Роберта и позвал на помощь. Он скептически пожал плечами и ответил почти как прежде, благожелательно и немного свысока:

– Дэн, ты обознался.

– Уверен, это был ты. В этом самом пальто… Боже правый, ты же смотрел прямо на меня!

В первый раз за вечер Роберт поглядел мне в глаза и положил руку на плечо.

– Послушай, старина, – сказал он. – Неужели ты думаешь, что я могу убежать, когда ты зовешь на помощь?

Я покачал головой.

– К тому же, – продолжал Роберт, – ты был в шоке. А я знаю, как плохо ты видишь. Тебя трясло, ты увидел человека в похожем пальто, позвал его… все остальное довершило воображение. Неудивительно, что бедняга убежал.

Он снова принудил себя улыбнуться. На этот раз я почти поверил.

– Что касается болезней, – продолжал он, – ты и сам неважно выглядишь. Не волнуйся, старина. Иди-ка домой, отдохни и не переживай. Я позвоню на днях, сходим куда-нибудь, выпьем. Как в прежние времена. Идет?

Я кивнул.

– Как в прежние времена. До свидания, Дэн. А теперь уходи. Увидимся, когда я буду в лучшем настроении.

Роберт снова наполнил свой стакан.

Я почувствовал себя одиноким и отвергнутым. Поднялся и вышел на свежий воздух, обуреваемый мыслями. Что-то случилось, я знал, и никакие возражения Роберта не могли переубедить меня. Но почему я решил, что он солгал? Зачем ему понадобилось лгать?

Розмари. Опять Розмари. В ней корень всего, это она изменила Роберта и разлучила нас. Может быть, она мне ответит и все объяснит? Я остановился на Милл-роуд и задумался.

Затем вернулся в погребок.

Женщина за стойкой сообщила все, что мне требовалось. Она запомнила Розмари, хотя не знала ее по имени. Да, девушка часто появляется вместе с Робертом, а живет в одном из тех убогих домиков за городской чертой, у реки.

Было чуть больше десяти – если повезет, успею до того, как Розмари ляжет спать. Я пошел быстрее, убеждая себя, что сердце забилось чаще лишь от непривычных усилий. В двадцать минут одиннадцатого я добрался до нужного места. Эти дома некогда принадлежали одному из колледжей, а теперь перешли в частное владение. Большинство окон были темны, но кое-где горел свет – красный, синий или пурпурный, в зависимости от занавесок. У каждого подъезда висели почтовые ящики с именами жильцов.

Я обошел шесть лестниц, прежде чем увидел табличку с надписью «Эшли 2», и поднялся до квартиры. Постучал – никто не ответил. Снова постучал и прислушался, но за дверью было тихо и темно. Розмари отсутствовала. Я посмотрел на часы и нахмурился: двадцать пять минут одиннадцатого, слишком поздний час, чтобы молодая женщина ходила куда-то одна. А может быть, не одна? Я задумался. Вдруг она снова работает в каком-нибудь баре?

Или нашла другого мужчину.

Неужели я угадал? Если так, подавленность и агрессивность Роберта вполне понятны. Поэтому он не хотел меня видеть – может быть, считал, что я все еще обижен на него за уход Розмари. Я решительно выбросил из головы эпизод на мосту, удовлетворившись полученным объяснением.

Я стал спускаться по лестнице, заинтригованный, но удовлетворенный тем, что тайна моего друга раскрылась. Бедный Роберт. Поэтому он и набросился на меня после вопроса о Розмари. Ведь он впервые увлекся женщиной до такой степени, что сделал ей предложение. Нельзя сказать, что это невероятный поворот событий – ведь мне Розмари тоже изменила. Я размышлял, остановившись у окна на нижней площадке, и вдруг уловил движение снаружи. Не было никаких причин думать, что там Розмари, но все же я был уверен. Может, узнал ее походку, посадку головы? Как я сумел заметить это, бросив единственный взгляд в окно, до сих пор не понимаю. А может быть, все просто: стоит раз увидеть Розмари – уже не забудешь.

Я не стал тратить время и высматривать ее сквозь мутное стекло. Вместо этого я стремительно сбежал по лестнице, чуть не врезавшись в стену на нижней площадке. Распахнул дверь и выскочил в ночь с именем Розмари на устах, с пылающим лицом. Мой голос безответно разнесся в холодном воздухе. Она исчезла.

Я бросился за ней, заглядывая в каждый переулок, каждый подъезд, каждую подворотню. Вернулся обратно, обошел дом и улицу за ним, где выстроились в ряд мусорные баки. Безуспешно. Розмари исчезла.

Выругавшись, я вернулся в тот грязный бар, где разговаривал с Робертом. Но заведение закрылось, а мой друг, разумеется, ушел.

Тогда я вернулся к квартире Розмари и стал ждать ее возвращения. Ждал долго, но она не пришла.

После той ночи под ее дверью меня словно выбросили из жизни – и моей собственной, и обычной человеческой. Вернулись сны о Розмари, и чем дальше, тем больше грезы становились реальностью, а реальность бессмысленно закручивалась и куда-то утекала, как вода в водостоке. Каждую ночь Розмари являлась мне, внушая страсть и ужас. Ведьма моих тайных желаний, моя небесная подруга – я видел эти сны сквозь кроваво-красную вуаль ее волос. Я был болен от возродившейся страсти к Розмари, от тревоги за Роберта, от чувства вины перед ним. Забыв о еде и работе, я проводил дни в праздности и болезненных мечтах. Сидел в кофейнях, надеясь мельком увидеть ее, как будто это могло мне помочь. Вокруг цвело лето, а Кембридж становился все мрачнее и беспокойнее. Что-то витало в воздухе, газеты были полны сообщений о преступлениях. Расследование дела о «мертвом теле в заводи» (его квалифицировали как убийство и призвали горожан держаться по ночам подальше от реки и пустынных мест) продолжалось, но я едва замечал это.

Дважды я видел Розмари – один раз издалека, когда она была одна, и еще раз – вместе с Робертом. Я поздоровался, они остановились. В ярком солнечном свете лицо Розмари утратило все краски, она была болезненно-бледной, но по-прежнему прекрасной. Светлые лиловые глаза на узком лице казались бездонными, рыжие волосы убраны назад и прикрыты темно-зеленым платком. К моему удивлению, Роберт выглядел хорошо – отдохнувший и спокойный, без следа прежней загнанности. На мои осторожные расспросы он отвечал терпеливо и дружелюбно, как в прежние дни нашей дружбы, до Розмари. Она же говорила мало. В последнее время ей нездоровилось – это всего лишь грипп, заверил меня Роберт, но здоровье у нее слабое, она хрупкая, и ей необходим отдых.

Роберт говорил непрерывно, в то время как Розмари молчала, а я произносил какие-то банальности. Никогда еще мы не были так далеки друг от друга – он превратился во второстепенного персонажа на заднем плане моей жизни. Легкость речи, некогда восхищавшая меня, производила впечатление пустой претенциозной болтовни, за внешним очарованием Роберта я уже не видел подлинного интеллекта и стыдился того, что когда-то с пылом старшеклассника боготворил этого человека. То, что я ощущал, знаменовало первую попытку Розмари подавить меня: я начал завидовать моему другу.

Меня обуревали смешанные чувства, но прежде всего я думал о том, что в августе Розмари и Роберт поженятся, и если я хочу помешать этому, надо спешить. Понимаете, я долго боролся с собой, устал от борьбы и вообразил, будто Розмари не слишком счастлива с Робертом. Цепляясь за соломинку, я надеялся, что она против желания согласилась на брак с человеком ненадежным и неуравновешенным. Представлял себе, что она извелась и заболела от тревоги за того, кто вытащил ее из реки, но не смог окружить заботой… Я вел себя, как и положено безумно влюбленному юнцу. Правда была слишком проста, чтобы осознать: новая героическая роль пришлась мне по вкусу, хотелось снова сыграть ее.

Однажды ночью, недели через две – кажется, в конце мая, – я пришел к дому Розмари. С тех пор я живу в аду. Разноцветный поток реальности течет мимо, а я стал тенью среди теней. Везде вижу чудовищ и знаю, что они настоящие, ведь Розмари сделала чудовище из меня самого, позволив узнать сокровенные тайны. Она смеялась надо мной, понимая, что я ничего не смогу сделать – никто мне не поверит. Ей нечего бояться.

В тот вечер я выпил для храбрости и отправился искать Розмари в ночной тьме. Кажется, мне хотелось застать ее одну. Моя фантазия так возвысила ее, что я поверил: стоит сказать слово, и она покинет Роберта, чтобы вернуться ко мне. Я отчаянно верил в это, и, пока шел к ее двери, меня бросало в жар, очки сползали, а сердце билось как птица, совсем не от подъема по крутой лестнице.

Меня ждал удар – Розмари дома не оказалось. Дверь была заперта, свет не горел. Я постучал – никто не ответил.