Обед у людоеда - Дарья Донцова

– Она знала, – тихо поясняла Лера, – как я люблю мужа, но, к сожалению, не могу выполнять супружеские обязанности. Жанночка всегда твердила:

– Не расстраивайся, он же к тебе возвращается, и потом, мужику потрахаться – как стакан воды выпить, он к этому по-иному, чем женщина, относится. Мы психологию разводим, чувства всякие лелеем, а мужики! Простые, как веники, они вообще из одних инстинктов состоят – поесть, поспать, потрахаться. Ну вспомни, чего тебе после секса раньше хотелось? Нежных слов и признаний?

Лера кивнула.

– Спорю на сто долларов, что Андрюшка моментально бежал к холодильнику и начинал жрать!

Валерия рассмеялась:

– В точку.

– Чего там, – махнула рукой Жанна, – у меня такой же дома сидит. И еще учти – наши не самые худшие.

Валерия замолчала и вновь принялась раскуривать сигарету. Я терпеливо ждала. Наконец она продолжила:

– Жанночка очень любила Никиту и никогда ему не изменяла, понимаете теперь, что ваши обвинения абсурдны? Во-первых, Жанна никогда бы не легла с Андреем в постель, а во-вторых, я лишилась единственной родной души. Вам даже представить трудно, как мне сейчас тяжело, я осталась совсем одна, ни поговорить, ни посоветоваться не с кем…

И она внезапно тихо расплакалась.

– Ну-ну, – попробовала я ее утешить, – у вас есть муж, отец, а подруги еще найдутся.

Лера аккуратно высморкалась в бумажный платок и покачала красиво причесанной головой:

– Нет. Папа занят только своим дурацким бизнесом, он мебелью торгует. Ему не пожалуешься. Только начнешь, а он сразу доллары вытаскивает и сует в руки – на, купи себе что-нибудь и успокойся.

Андрей все время работает, да и бабы вокруг вьются. А у меня что? Путевки? Господи, лишь Жанночка могла меня понять.

– А бабочки? Говорят, вы коллекционер.

– Нет, это громко сказано, – ответила Лера, промокая глаза, – всего лишь начинающий любитель. Вот Леня Дубовский – это да.

– Знаете, – пробормотала я, – вам, наверное, смешно покажется, но я тоже увлекаюсь бабочками, собрала кое-что, ерунду всякую, на даче ловила – ну, капустницы, шоколадницы… Посоветоваться бы с кем…

– Приходите в клуб, – порекомендовала Валерия, – у нас необыкновенно мило. Конечно, это Леня все организовал. Адрес: Леонтьевский проезд, семь.

– Прямо так можно заявиться и впустят? – удивилась я.

– Конечно, – ответила Лера, – почему бы и нет? Папионистов мало, все друг друга знают, новичков только приветствуют.

– Простите, кого мало?

– Папионистов, мы так называемся, от французского слова «папион», что означает «бабочка».

– А в какие дни работает клуб?

Лера пожала плечами:

– Там всегда кто-нибудь есть, ну, Ольга во всяком случае, она заведующая.

В эту минуту дверь приоткрылась, и в щель просунулась женская голова с растрепанными, плохо покрашенными рыжими волосами.

– Валерочка, можно?

– Подождите, – сухо велела Лера.

Потом вытащила из косметички тональный крем, помаду, тушь для ресниц и, установив на письменном столе небольшое зеркальце, пробормотала:

– Работать надо. Очень вас прошу, если еще захотите со мной побеседовать – предварительно позвоните.

И она протянула визитную карточку. Я взяла ее и пошла к двери.

– Послушайте! – окликнула меня Лера. – Ищите убийцу в другом месте и выбросьте из головы дурацкие мысли о любовных похождениях между Андреем и Жанной. Он-то, может, был бы и не прочь, да только она ни за что не согласится.

Я тихо затворила дверь.

– Валерочка свободна? – поинтересовалась рыжеволосая толстуха.

Не ответив, я пошла к выходу. Отчего-то последние слова Леры убедили меня в ее невиновности. «Она ни за что не согласится». Валерия до сих пор говорит о Жанне как о живой, никак не может привыкнуть, что подруги уже нет рядом. Вот только была ли Малышева на самом деле ее подругой? Ведь ни крошки правды не рассказала она о себе. Лера не знала ничего – ни о том, что Никита на самом деле брат Жанны, ни о том, как та зарабатывала на жизнь, и, уж конечно, наперсница не поведала ей о десяти тысячах, содранных с Андрея.

Вовремя вспомнив, что в доме нет продуктов, я вбежала в супермаркет и уставилась на полки. Люблю ходить по продуктовым магазинам, в особенности заглядывать в те, которые находятся вдали от дома. В тех ассортимент заранее известен, а вот возле Лериной фирмы оказался замечательный гастроном. Я изучала полки. Так, вот этот йогурт мы еще не пробовали, да и селедка в баночках выглядит привлекательно. Маленький на первый взгляд магазин на самом деле оказался огромным. Узкие торговые залы, изгибавшиеся под немыслимыми углами, были тесно заставлены стеллажами, от ярких баночек и упаковок рябило в глазах… Я бесцельно шаталась между холодильниками, разглядывая горы жратвы. Интересно, как здесь ухитряются пролезать покупатели, носящие сорок восьмой размер одежды? Я с моим сорок четвертым и то еле-еле протиснулась к банкам с кукурузой…

Вдруг прямо над ухом раздалась трель. Я невольно вздрогнула, но тут же успокоилась. С другой стороны высоких, почти в потолок, витрин ходил кто-то с мобильным телефоном.

– Алло, – раздалось высокое сопрано, и я узнала голос Валерии. – Слушаю.

Очевидно, собеседник поинтересовался, где она, потому что Лера ответила:

– Спустилась в магазин, пирожные купить к чаю. Вот что, Кит, ты завтра когда освободишься?

Я осторожно заглянула в щель между двумя витринами и увидела Валерию, спокойно держащую в правой руке мобильник, а в левой коробочку с куском торта. Внезапно она швырнула пластиковый лоток в холодильник и злобно прошипела:

– Хватит! И так уже два раза деньги получал ни за что. Надоело, нашел дуру! Вчера договорились, за Жанкин дневник получишь десять тысяч. Между прочим, отличная цена, но больше не дам ни копейки. Хочешь – неси в газету, только там тебе дадут мизерный гонорарчик! Тоже мне, секрет Полишинеля, я дневничок хочу выкупить только из-за того, чтобы отца не дергать, а так – тьфу, а не тайна! Ничего позорного в ней нет, Андрюша полностью в курсе дела!

Воцарилось молчание, потом Лера спокойно сказала:

– Хорошо. Послезавтра в кафе «Ласточка» в пять вечера, только не опаздывай. Деньги принесу наличными.

Потом она сунула сотовый в карман, схватила пирожные и убежала. Я осталась стоять возле банок с консервами. Что ж, ели мы и кое-что получше фасоли, горошка и кукурузы, а вот более интересного разговора не слышали никогда. Значит, покойная Жанна вела дневник, и там написано про какую-то тайну Леры. А безутешный Никита решил поправить свое материальное положение и начал шантажировать Корчагину.

Не разбирая дороги, я понеслась к выходу. Дневник Жанны!

Он-то мне и нужен, скорей всего там разгадка тайны. Надо во что бы то ни стало добраться до него раньше Корчагиной. Нужно срочно позвонить Никите, но у меня нет сотового, придется искать телефон в метро. Но не успела я донестись до кассы, как увидела симпатичный черненький «Сименс», стоявший возле плаката – «Телефон к услугам наших покупателей бесплатно».

– Можно поговорить? – обрадовалась я.

Кассирша ответила:

– Аппарат исключительно для покупателей!

– А я кто?

– Вы просто прохожая, покупатель тот, кто приобретает продукты, – потом она улыбнулась и добавила: – Так директор велел.

– Можно я сначала позвоню, а потом что-нибудь куплю?

– Ладно.

Вне себя от возбуждения я принялась тыкать пальцем в кнопочки. Вообще-то я не способна запомнить и двух цифр, но телефон Малышева – 123-45-67, такое даже у меня зафиксировалось в мозгах.

– Алло, – баском ответил парень.

– Никита? Вы дома?

– Нет, на Марсе, – хмыкнул Малышев, – туда и звоните.

– Беспокоит Евлампия Романова, помните такую?

– Ну.

– Никуда не уходите, еду к вам.

– Это невозможно, – отрезал художник, – я уже в ботинках, клиент ждет.

– Тогда встретимся вечером.

– Исключено.

– Почему?

– Потому.

– Но мне очень надо!

– А мне нет!

– Ладно, вызову вас на завтра повесткой, пришлю автозак с конвойными.

– Хорошо, – испугался Никита, – правда, я вечером не могу, ей-богу, занят, давайте завтра утром.

– Хорошо, в девять у вас.

– Во сколько?!

– В девять, а что, рано?

– Раньше одиннадцати я не встаю, потом еще надо душ принять…

– Ага, и выпить шампанского! Ладно, в полдень.

– Отлично, – буркнул Никита и отсоединился.

Я аккуратно положила трубку и почувствовала неимоверную жажду. Во рту пересохло, а язык превратился в кусок наждака. Руки сами собой схватили первую попавшуюся баночку. Жидкость полилась в горло. Уже делая последний судорожный глоток, я сообразила, что пью нечто непонятное, резко-кислое, совершенно не похожее ни на колу, ни на спрайт, ни на фанту… Оторвавшись от мерзкого напитка, я уставилась на зеленую баночку – «Капустный рассол со свеклой». Ничего себе, его что, специально для алкоголиков выпускают? Отвратительная, однако, штука на вкус!