Человек со шрамом - Ежи Эдигей

— Нет, капитан не способен на такое свинство, — успокаивал сержант офицера. — Он должен оценить тот факт, что никто не знал о наших подозрениях. Даже начальник уездного отделения.

— Он сам признался, что, будь у него шрам на лбу, ему нелегко было бы доказать свое алиби, так как все прочие внешние данные свидетельствуют против него. Впрочем, не только нам капитан показался подозрительным. Лучший друг капитана Жвирский также мог бы заподозрить его, если бы не знал, что шрамы у него только на подбородке и возле уха.

— У меня камень с души свалился, — признался старший сержант, — когда я узнал, что на лбу Венецкого нет никаких шрамов.

— У меня тоже, — отозвался поручик.

Глава 10. Дичь и охотник

Шоссе было очищено от снега, транспорт мог двигаться без задержки. Главная уездная магистраль была предметом особых забот: ежедневно с утра тут работали снегоуборочные машины. Но, когда сержант Хшановский свернул с шоссе на проселочную дорогу, ведущую к Домброве Закостельной, ему пришлось сбавить скорость. Здесь можно было проехать только по колеям прошедших машин.

Сержант двигался с большой осторожностью, не превышая двадцати километров. В довершение ко всему уже стемнело и дорогу указывал лишь лежащий на ней снег. Здесь, в лесу, царила полная тишина, не было того пронизывающего ветра, который хлестал в лицо, пока он ехал по шоссе.

Неожиданно в свете фар перед Хшановским мелькнула черная полоса, пересекавшая белую поверхность дороги. Он резко затормозил. Машина заплясала на обледенелых колеях, и сержант с трудом удержал равновесие. Он с удивлением разглядывал возникшее перед ним препятствие.

Через дорогу, от дерева к дереву была натянута толстая проволока. Если бы он ехал с большей скоростью, не миновать беды.

— Что за хулиганские шутки, — буркнул Хшановский и ^едленно подъехал вплотную к проволоке.

В тот момент, когда он слезал с машины, с правой стороны сверкнула огненная вспышка и одновременно грянул выстрел. Вслед за ним второй и третий.

Старший сержант пронзительно крикнул и мешком свалился в кювет. Мотоцикл, перевернувшись, упал на дорогу. От удара отключилась система электропитания, фара погасла. Из придорожного рва послышался слабый стон умирающего, затем наступила полная тишина.

Однако если бы кто-нибудь заглянул в кювет, он увидел бы, что «умирающий» быстро ползет по дну рва, расстегивая короткий полушубок и нащупывая рукоятку револьвера. Хшановский — он отполз от мотоцикла метров на семь — взвел курок. Он ждал, когда преследователь подойдет проверить, попал ли он в цель. И, если понадобится, — добить свою жертву.

Злоумышленник не появлялся. Напряжение росло. Внезапно тишину разорвал рокот мотоциклетного мотора, запущенного где-то неподалеку. Старший сержант притаился в засаде. Он вылез из кювета лишь тогда, когда шум мотоцикла начал удаляться и наконец совсем затих.

Он отряхнул снег, спрятал оружие в карман полушубка, чтобы иметь его под рукой, подошел к своей машине и внимательно осмотрел ее. Попытался запустить мотор. После третьей попытки двигатель заработал. Убедившись, что мотор работает нормально, он выключил его.

Потом сержант подошел к дереву, на котором была укреплена проволока, открутил стальную нить и, сматывая ее, приблизился к сосне на другой стороне дороги. Здесь он отвязал другой конец проволоки и сунул ее в карман. После этого сержант принялся изучать следы. Следы уходили в лес, в сгущавшейся темноте различать их становилось все труднее.

Хшановский вернулся на дорогу. Он внимательно огляделся вокруг, стараясь получше запомнить это место. Потом отломил ветку и воткнул ее в снег на дне рва, там, где лежал, изображая умирающего.

— Однако же ловкий мерзавец! — бормотал он себе под нос. — Не попался на удочку, не подошел. А жаль. Видать, такого рода штучки ему знакомы.

Приехав домой, сержант с удивлением заметил темное пятно на левом рукаве своего мундира. Сержант снял его — рубашка оказалась в крови. Там, на дороге,-он от волнения даже не почувствовал, что одна из бандитских пуль, пробив полушубок и рукав мундира, задела мышцу над локтем. Рана была небольшой — словно по руке полоснули бритвой. Достаточно было ее промыть, смазать йодом и забинтовать.

Дома он не стал рассказывать о своем приключении, боясь, что жена поднимет шум на всю деревню. Сказал, что поранил руку о гвоздь в заборе, когда ставил мотоцикл во дворе. Жена не преминула упрекнуть его за неловкость. Хшановский переоделся и отправился в магазин. Правда, магазин был давно закрыт, однако с начальником местного милицейского участка приходилось считаться, и продавец, ни слова не говоря, отомкнул два массивных висячих замка и снял засов.

Сержант купил какую-то мелочь, чтобы оправдать свой поздний приход, и, уже прощаясь, как бы между прочим спросил:

— А гипс у вас есть?

— Есть еще немного.

— Прекрасно. Мне надо бы подлатать печь.

— Сколько вам?

— А его много?

— Килограмма три осталось.

— Тогда я возьму все.

— Зачем? Для печки многовато, его же надо замешать пополам с глиной.

— В хозяйстве гипс всегда пригодится. Возьмешь мало, а когда нужно будет — не купишь. Пусть себе лежит, есть не просит. И стоит недорого.

— Это верно, — продавец положил мешок с белым порошком на весы. — А здесь больше — пять с половиной.

— Пусть. Я возьму.

На следующее утро сержант поднялся на рассвете и сразу же занялся упаковкой объемистого вещмешка. На дно он положил пакет с гипсом, поставил на него несколько бутылок с водой и вместительную алюминиевую миску.

— Ты что это? На прогулку собрался?

Пани Хшановская заинтересовалась приготовлениями мужа.

— Захватил бы уж лучше термос с чаем или кофе. Зачем тебе гипс и эта миска?

— Хочу поставить один опыт, — отрезал сержант.

Когда он въехал на мотоцикле в лес, уже совсем рассвело. День был пасмурный, но без снегопада. Начиналась оттепель, наверное, градуса два выше нуля. Дул южный, теплый ветер.

Хшановский без труда отыскал место, где в него вчера стреляли. Выключил мотор, отвел машину на обочину и принялся внимательно изучать следы. Стрелок прятался за толстой сосной, той самой, к которой была прикручена проволока. Должно быть, он ждал довольно долго, потому что снег под сосной был основательно утоптан.

Хшановский начал искать стреляные гильзы. Он разгребал руками рыхлый снег, но, увы, безрезультатно: ни одной так и не нашел. Впрочем, в конечном счете это было не так уж важно. Он и без того догадывался, кто покушался на его жизнь.

Идти по следам беглеца оказалось делом нетрудным. Следы вели прямо в лес. Сержант замерил ширину шагов. Несомненно, бежал человек высокого роста. По следам видно, что, пробежав около ста метров, он сбавил темп и дальше шел уже не спеша. Видимо, решил: опасность миновала. Еще несколько десятков метров, и на белой поверхности появился новый отпечаток — в этом месте стоял мотоцикл. Сержант заметил два углубления в снегу, оставленные подставкой для машины. Хшановский тщательно измерил расстояние между ними. Может быть, удастся определить марку мотоцикла?

Теперь необходимо было сделать слепок следа мотоциклетных покрышек. Это оказалось не просто: отпечаток переднего колеса был смазан задним колесом. Ведь в специальных технических документах мотоцикл так и именуется «однолинейным транспортным средством».

— След задней покрышки в том месте, где была подставка, должен уцелеть, — рассуждал старший сержант, значит, нужно сделать слепок именно с этого следа.

Отпечаток был слегка смазан. Мотоцикл довольно долго простоял без движения в рыхлом снегу, а потом, очевидно, в момент старта на него давил вес сидящего в седле мотоциклиста, и линии протекторов частично стерлись.

Старший сержант опять столкнулся с неожиданной помехой.

В 1947 году, когда Хшановский только начал работать в милиции, его направили на шестимесячные курсы сержантского состава в Щитно. В те времена бывшим военным (из них, недавних партизан, и набирались в первую очередь кадры милицейскик работников) не забивали головы такими пустяками, как слепок с авто- и мотопокрышек. Польская криминалистика делала лишь первые шаги, и квалифицированных преподавателей не хватало. Потребовались годы, чтобы подготовить кадры специалистов.

Теперь Хшановский тоже экспериментировал. Он распаковал свой вещмешок и принялся размешивать гипс в воде. Образовавшуюся массу он выливал на отпечатки покрышек. Но масса получалась то слишком густой и не приставала к снежному покрову, то слишком жидкой, и снег под нею таял. После нескольких попыток сержант добился лишь одного: его полушубок и мундир были густо выпачканы белым.

Однако не боги горшки обжигают. Еще немного усилий, и слепки стали лучше. Конечно, любой судебный эксперт, попадись ему в руки эти слепки, рвал бы волосы досады, но тем не менее линии протекторов на них все же были видны.