Темный Набег - Руслан Мельников

Вскрик-всхлип. Всеволод едва успел вставить ногу между дверью и косяком, не позволив девчонке запереться снова.

… гистру.

– Эржебетт, не бойся! – выкрикнул Всеволод. – Отойди от двери. Тебе ничего, слышишь – ничего, не угрожает!

Пока…

На дверь изнутри давить перестали, но, когда Всеволод вошел в комнату, Эржебетт сидела в самом дальнем углу комнаты. Съежившись. Скрючившись. Укрывшись за массивным сундуком и лавкой, обращенными в ложе. За столом, поставленным рядом.

Дрожа всем телом.

Смотря мимо. Мимо Всеволода. В открытую дверь.

Всеволод растерянно оглянулся.

На пороге неподвижно стоял Бернгард. Магистр тоже смотрел на перепуганную отроковицу. Смотрел исподлобья – тяжелым давящим взглядом. В глазах тевтона Всеволод различил сложную смесь чувств. Изумление, ненависть, злобу и… Просыпающееся понимание? Судорожную работу мысли?

Затем Бернгард ненадолго отвел взгляд. Осмотрел массивное сооружение, за которое забилась Эржебетт. И сундук, и лавку, укрытые шкурами, и тяжелый стол в простенке. Все подмечал, все понимал тевтонский старец-воевода. Бернгард неодобрительно покачал головой, с немым упреком глянул на Всеволода. И – вновь уставился на Эржебетт. Да так… Как на заклятого ворога. Будто испепелить хотел. Огнем спалить, не прикасаясь.

В томительной тишине слышно было, как у Эржебетт стучат зубы.

– Бернгард, ты пугаешь ее, – вполголоса, но вполне отчетливо произнес Всеволод.

Тевтон не ответил.

– Эт-ту-и пи-и пья! – жалобно простонала Эржебетт.

Сказала то, что умела сказать. То единственное… Иначе свой страх, свой безграничный, необъяснимый и не вполне понятный ужас перед крестоносцем немая отроковица выразить не могла.

Бернгард помрачнел еще больше. Эржебетт еще больше затряслась.

– Выйди, Бернгард! – потребовал Всеволод.

Магистр не вышел.

– Что она говорит, русич?

«Что она – не твоя добыча».

– Не важно. Выйди. Не видишь – ей плохо.

– Что? Она? Говорит?

Орденского магистра пришлось выпихивать силой. Без всякого почтения и церемоний. Всеволод просто уперся плечом в бронированную грудь тевтона и выдавил закованного в латы человека из комнаты. Следом вышел сам, прикрыв за собой дверь.

Теперь тяжелый взгляд магистра был обращен на него. В наступившей тишине Всеволод услышал, как быстро-быстро шлепают по голому каменному полу босые ноги. Потом скрежетнул, задвигаясь, засов.

Дверь – снова заперта. И, судя по всему, на этот раз ее так просто не откроют.

– Где ты нашел эту девчонку, русич? – магистр, похоже, даже не заметил, как непочтительно с ним обошлись. Магистра сейчас больше волновало другое.

– В городской тюрьме. В Германштадте, – ответил Всеволод. И задал свой вопрос. Волновавший уже его:

– Ты знаком с Эржебетт?

– С ней – нет, – качнул седой головой тевтон. – А вот с ее матерью – да, знакомство водить приходилось. Недолго, правда. Совсем недолго.

Всеволод ждал продолжения, и магистр продолжил.

– Томас был прав, – в задумчивости пробормотал он, – девчонка, действительно, поразительно похожа на свою мать.

Вот как? Всеволод глянул на запертую дверь и снова – на Бернгарда.

– Кто ее мать?

– Ведьма, – зло и коротко бросил магистр.

– Что?

– Я казнил ее мать.

– Что-о-о?!

Вот откуда этот дикий страх, охвативший Эржебетт при виде Бернгарда! Вот оно, в чем дело!

– Долгая история. Давняя. Мать девчонки была сильной ведьмой, – Бернгард выдержал многозначительную паузу. – Очень сильной, русич. Известной во всей округе…

– И что с того? – вскинулся Всеволод. – И пусть! Но сама-то Эржебетт – всего лишь дочь ведьмы. Она еще слишком юна, чтобы постичь науку ведовства.

– Неважно! – взгляд Бернгарда был суров и безжалостен. – Яблоко от яблони падает недалече. Даже если твоя Эржебетт не прошла посвящение, она все равно может оказаться опасной.

– Чем, мастер Бернгард? – Всеволод смотрел на него в упор.

Магистр криво усмехнулся:

– Так… Ничего особенного, русич. Просто однажды ночью она сожрет тебя – ты и пикнуть не успеешь.

– Я уже провел с ней одну ночь. И в волкодлака Эржебетт не перекинулась. Значит, превращений в зверя не будет и впредь.

– Вообще-то, превращения бывают разные, – вздохнул тевтон.

Всеволод молчал, смотрел. Выжидал, стиснув зубы…

– Если ты не хочешь расставаться с девчонкой, позволь мне просто поговорить с ней.

– Она нема, – сказал Всеволод.

– Ты уверен? Эржебетт внушила тебе эту уверенность?

И на что он намекает, этот Бернгард?!

– О-на-не-ма, – на одной угрожающей ноте повторил Всеволод.

– Разреши хотя бы осмотреть твою… твоего оруженосца.

Осмотреть?! Ишь ты, чего захотел!

– А вот это и вовсе лишнее, – хрипло и твердо произнес Всеволод. Он чувствовал, что вот-вот выйдет из себя, что держится из последних сил. Пока – держится… – Ни копыт, ни рогов у Эржебетт нет. За это я могу поручиться. Ничего похожего на ведьмины метки[7]я тоже не видел.

– Вообще-то такие метки обычно располагаются в самых потаенных местах, – прищурился тевтонский магистр.

– Я уже сказал – их нет.

– Значит, она все-таки не твоя соратница, а твоя женщина, русич. Раз ты так уверен. Раз так хорошо изучил ее тело.

В словах Бернгарда не было издевки. Он просто вслух высказал сделанный вывод. Не насмешливо вовсе – печально как-то… И все же Всеволод, демонстративно положив ладони на рукояти мечей, глухо предупредил:

– Мастер Бернгард, впредь поостерегись говорить такое.

Тевтон вздохнул:

– Если кому из нас и нужно остерегаться, так это тебе, Всеволод. А потому мой тебе совет – оставаясь наедине со своим э-э-э… оруженосцем, держи руки вот так же – на оружии. Иначе не успеешь отогнать…

Пауза.

– Кого? – закономерный вопрос.

– Ее, – магистр мотнул головой, указывая на запертую дверь. За дверь указывая. – Свою смерть в ее облике.

Ну, до чего тупое упрямство!

– Я уже сказал, – устало вздохнул Всеволод. – Эржебетт – не оборотень.

– А я повторяю, – Бернгард вновь смотрел на него своим немигающим змеиным взглядом. – Превращения бывают разные. Эржебетт может оказаться не вервольфом, но лидеркой.

– Кем? – свел брови Всеволод. – Это еще кто?

Тевтон охотно объяснил:

– Есть такие твари на темной стороне. Подобно демону-саккубусу в женском обличье дева-лидерка способна убивать не клыками и когтями, а любовной лаской. Лидерка околдовывает неискушенную жертву, ловит ее в сети своей сладкой волшбы, завлекает в тенета плотской страсти, а после любит человека до смертельной истомы, покуда того не покинут последние силы. Нахтцерер испивает кровь, вервольф – рвет плоть. Лидерка же способна пить и пожирать самою жизнь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});