Город и ветер - Анастасия Парфёнова

Между ними не было ни дружбы, ни теплоты, только молчаливое признание силы друг друга. По крайней мере так думал Тэйон, пока несколько месяцев назад не получил от генерала послание. В письме страж предела в ёмких, весьма желчных, но в то же время пронизанных гордостью словах описывал характер своей младшей правнучки, обнаружившей редкий в её роду дар работы с воздухом. «Безмерно талантлива, но ещё более избалованна», — было, пожалуй, самым мягким из использованных им выражений. Тэйон, до которого доходили жалобы её учителей, счёл это некоторым преуменьшением. Бесёнка в юбке выгнали с первого курса Академии в связи с «поведением, несовместимым с достоинством мага». Случай беспрецедентный: чтобы оказаться исключённой, студентка с такой родословной должна было выкинуть нечто уж совсем из ряда вон.

Выкинула.

И великий генерал смиренно просил магистра Алорию взяться за это неуправляемое создание, так как он, генерал, не знает больше никого, у кого хватило бы и силы справиться с необузданным магическим даром ребёнка, и твёрдости добиться от неё послушания. Тот факт, что страж предела доверял лишь магу, подчёркнуто игнорирующему политическую грызню в городе, читался лишь между строк, зато весьма отчётливо. Магистр Алория был польщён. Очень.

Однако уже на второй день обучения начал гадать, а не поторопился ли он с согласием…

Теперь гадать уже не приходилось.

После поражения, нанесённого Сергарром, генерал ди Шрингар держался в стороне от политических интриг, однако если и было что-то, что могло втянуть его в схватку, то только убийство Ойны. Вдруг старик решит, вдруг он хоть на мгновение подумает, что Тэйон сам организовал смерть ученицы… Или что прикрывался ею от убийц… Или что он просто недостаточно внимательно оберегал ребёнка…

Когда ди Шрингар узнает, что магистр Алория втянул его внучку в свои собственные политические интриги, почтенный магистр получит врага, который ему, скорее всего, не по зубам.

Тэйон достал из ящика лист бумаги — плотной, белой, хрустящей, с вплетённым в основу стилизованным знаком ветра — его личным гербом. Взял в руки перо. Есть новости, которые исключают возможность послать безликое сообщение по магической связи. Так же, как исключают использование казённых оборотов вроде «мои соболезнования» и «невосполнимая утрата».

Почерк мага был мелкий и точно летящий. Иероглифы древнехалиссийского падали на бумагу, словно слёзы. Когда-то Тэйона называли каллиграфом, «чья кисть танцует с пером столь же причудливо, как рука танцует с мечом».

«Стражу восточного предела, генералу Андею ди Шрингар.

Мой лэрд, судьба сделала меня вестником мрачных новостей. Ваша правнучка, дева Ойна ди Шрингар, погибла сегодня утром в результате политического покушения. Мне очень жаль».

Рука мага замерла над бумагой. С формальной точки зрения он не имел права обращаться к стражу предела «мой лэрд». Со старым генералом был связан вассальной клятвой царский род Халиссы (которому со своей стороны присягнули все младшие семьи), но Тэйон давным-давно утратил право считать себя сыном тотемного Дана. И тем не менее… его рука сама собой вывела знакомые слова. Любое другое обращение было в данных обстоятельствах немыслимо. Ди Шрингар поймёт. Один из немногих лаэссэйцев, способных понять, что означает для вассала сообщать сюзерену подобную новость.

Тэйон закрыл глаза. Да, Андей поймёт. И именно это понимание подсказывало единственный возможный выход. Андей поймёт и поверит, ему и в голову не придёт усомниться. Магистр Алория знал, что он должен написать. Правду. Что он никогда не желал смерти Ойне. Что ему и в голову не могло прийти, что кто-то попытается вмешаться в заклинание такого масштаба с целью покушения. Что он не без оснований подозревает: правнучка генерала была целью убийц в той же (если не в большей) степени, что и сам мастер погоды.

Есть столько способов солгать, не говоря при этом ни одного лживого слова…

Тэйон знал, что сделала бы в этой ситуации Таш. Знал, что бы она сказала, если б стояла сейчас за его плечом. Адмирал д’Алория была практичной женщиной, умевшей выжидать, умевшей выживать, умевшей презирать те правила и законы, которые казались ей глупыми. Адмирал д’Алория была самой собой.

А магистр Алория был самим собой. Перо вновь заскользило, танцуя по гербовой бумаге. Его тихий скрип был единственным звуком в пустой комнате.

«Преданному доверию не может быть оправдания. Я признаю себя виновным. В том, что покушение было следствием моих непродуманных шагов. В том, что не были своевременно предприняты меры по устранению опасности. И прежде всего в том, что я не смог внушить Ойне ди Шрингар столь необходимые дисциплину и осторожность в работе со стихиями.

Данный документ является единственным и достаточным свидетельством для любого судебного разбирательства. Я, Тэйон Алория, мастер ветров Лаэссэ, официально признаю за генералом Андеем ди Шрингар, стражем восточного предела Лаэссэ, право на кровную месть».

Вряд ли генералу ди Шрингар нужно объяснять разницу между халиссийской вендеттой и кровной местью. Он поймёт всё, что Тэйон хотел сказать этим письмом, и, наверное, кое-что из того, что ему говорить совсем не хотелось.

Скрип и танец пера.

Дата.

Подпись.

Просто оттиска кольца-печати тут недостаточно. Тэйон уколол палец кинжалом и прижал к бумаге, оставив на ней стилизованный под халиссийский иероглиф знак ветра — магическая печать, несущая в себе оттиск души мага.

Магистр выверенными движениями сложил листок и заставил кресло подлететь к окну. Задумчиво посмотрел на белоснежную, с размытыми синеватыми знаками бумагу. Ничего глупее он ещё в своей жизни не делал. И зачем? Что он пытается доказать? Кому?

Тихий скрип отворённой рамы. Тэйон поднял послание, поймав между листов ветер. Взмахнул свитком, прошептал какое-то слово, и в следующее мгновение бумага исчезла, растворилась, а между пальцев мага оказался зажат воздушный поток, быть может, лишь чуть более плотный и чуть более холодный, чем окружающий воздух. Ещё одно слово, и маг разжал пальцы, отпуская ветер, позволяя ему лететь до места назначения, чтобы безошибочно найти руку стража восточного предела и превратиться в ней в запечатанное послание. Какая, в конце концов, разница, кому и что он доказывает?

Тщательно закрыв окно, магистр вернулся к своему столу. Раз он всё-таки сотворил эту глупость, есть ещё пара дел, о которых нужно позаботиться, прежде чем её последствия дадут о себе знать.

На стол лёг ещё один лист гербовой бумаги.

«В посольство империи Кей, госпоже Ла Ши Таре. Госпожа посол, я хотел бы принести Вам официальные извинения за постыдный инцидент, имевший место пять дней назад на приёме у стража ди Шеноэ. Позвольте заверить Вас в своём уважении к Вам лично и к обычаям древней империи Кей. Всё произнесённое в роковой вечер имело своей целью спровоцировать лэрда ди Шеноэ и являлось следствием наших с ним личных разногласий. Нижайше прошу у Вас прощения за любое ненароком нанесённое оскорбление».

Дата.

Подпись.

Печать. На этот раз простая, не способная оскорбить опасающихся любых проявлений магии кейлонгцев.

Это письмо придётся отправлять с посыльным, причём хорошо вооружённым, — Тэйон не любил, когда перехватывали его почту. Особенно когда она явно не была предназначена для широкого доступа.

Отложив конверт с адресом кейлонгского посольства в сторону, Тэйон приготовил новый лист. На этот раз, перед тем как начать писать, он провёл над бумагой рукой, пробуждая родство воздуха — того, что был заключён в структуре листа, и того, что находился перед глазами Шаниль Хрустальной Звезды. В его ладонь дохнуло холодом — знак того, что женшина-фейш почувствовала зов и готова увидеть сообщение.

Перо затанцевало по бумаге, и все слова, которые оно выводило, вспыхивали голубоватым пламенем перед лицом Шаниль, видимые лишь для неё одной, чтобы тут же растаять, не оставляя и следа.

«Уважаемая госпожа, позвольте обратиться к Вам с просьбой. До меня дошли слухи, что после небольшого приключения, имевшего место несколько дней назад, глава магической Академии магистр ди Эверо затаил недобрые чувства по отношению к знакомому нам обоим студенту дипломного курса Зеншу Марэ. Признаюсь, мне бы не хотелось, чтобы столь одарённый студиозус испытывал неудобство в связи с тем, что было исключительно моей инициативой. При этом боюсь, что любая попытка с моей стороны вмешаться в решение уважаемого ректора Академии будет иметь эффект, прямо противоположный желаемому.

Потому нижайше прошу Вас употребить Ваше влияние и возвысить свой голос в пользу многообещающего студента.

Искренне Ваш, Магистр воздуха Тэйон Алория».

Упоминать о том, что в ответ хрупкая фейш может потребовать от него почти любой услуги и что просьба её будет незамедлительно выполнена, Тэйон счёл ниже своего достоинства. Да и её тоже.