Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание) - Владимир Купрашевич

Недалеко от сквера, у которого она с Женей договорилась встретиться, Ксюша зашла в гастроном, купила маленькую бутылочку водки, соленый огурец и четвертинку ржаного

хлеба.

Вернувшись назад, она уже застала Женю, озиравшуюся по сторонам.

– Не оторвала тебя от приятных занятий? – поинтересова-

лась Ксюша

– Какие приятности могут быть в учебе? Разве что в преодо-

лении неприятностей. Одна эта математика столько счастья приносит! Особенно матанализ… провалился бы он …в другой анализ. Ну, что у тебя за программа?

Ксения деловито огляделась.

– Пойдем в скверик, там, в углу скамейка и столик, как раз то, что нужно.

– Что-то предстоит?! – воодушевилась подруга.

– Что-то, – подтвердила Ксения.

Сквер был пуст, лишь в дальнем углу копошились двое малышей под «надзором» бабули, прикорнувшей на краю скамьи. Судя по тому как голова ее, время от времени, покачивалась можно было понять, что надзиратель спит.

Столик был в углу сквера за кустом. Ксения выставила на на него водку, разложила закуску. Женя округлила глаза. Подобные сюрпризы вполне в ее духе, но Ксюха! Способная ученица, однако….

– Вот это прогресс! Или что случилось?

Ксюша улыбнулась и кивнула.

– Когда-то случилось. Сегодня родился мой папа. День памяти.

Она вынула из сумочки наклеенный на картон небольшой портретик мужчины и установила в центре столика, оперев на флакончик с туалетной водой.

– Так то день рождения… А умер то когда?

Ксюша нахмурилась.

– Не хочу вспоминать тот день. День памяти тот, когда человек родился. Я и на кладбище никогда не хожу. Хоть мать и наклоняет.

– А случилось то с ним что?

– Сердце, – нехотя протянула Ксюша. – Характер у него был впечатлительный. Из-за каждой мелочи переживал. А маманя у нас, подарок еще тот. Помотала ему нервов… Вместо того, чтобы поддерживать, когда что-то не ладилось, накручивала… Потому у нас с ней отношения …немного прохладные.

– А! У меня со своей еще хуже. Старая шлядень. Песок уже сыплется а все никак не угомонится… Закончит где-нибудь в лепрозории.

Ксения разлила водку по пластиковым стаканчикам.

– Жаль, не звенят, – ткнув своим стаканом в Женин, пожалела она.

– Нельзя чокаться, – предупредила подруга. – Поминки же.

– Дурочка, – обиделась Ксюша. – День рождения, а не поминки. В этот день родился родной мне человек… Самый замечательный. Он меня очень любил…, – последнее она произнесла уже со вздохом и дрогнувшими губами. В глазах блеснули слезинки.

Выпили.

– А я своего вообще не знаю, – сообщила Женя.

– Как?! – изумилась Ксения, откусившая огурец. – А Петрович, про которого ты мне рассказывала?

– Отчим был, – подтвердила Женя. – И тот вскоре слинял.

Ксюша снова удивилась.

– Ты же говорила…

– Это он прикрывался командировкой. Сам в Риге давно нашел себе бабу. Я случайно узнала. Маманя скрывала, а я нашла письмо… От той тетки. И чего удивляться? Додумался наставлять на путь истинный мою горбатую, с ее то наследственностью…

Ксения почувствовала себя неловко.

– А где же твой?

Женя равнодушно рассмеялась.

– Я его и не видела. Они разбежались еще до того, как я появилась на свет.

Лицо Ксюши вдруг прояснилось.

– А давай его найдем. Может он хороший… Напишем во все концы. Даже передача такая по телевидению есть… Эта там, ведущая,…как ее?

– Шукшина, – подсказала Женя. – Если этот хороший человек за двадцать с лихуем лет не вспомнил ни разу о дочери…

Ксения примолкла, но не надолго.

– Но может быть какая-то ситуация… Ну, экстремальная.

– Да брось ты, – дохрустывая огурчик отмахнулась Женя. – Дитя не плачет, мать не разумеет… Наср…на него!

– Может, умер? – тихо предположила Ксения.

Галдеж детей, сцепившихся друг с другом в поединке за какую-то безделушку, отвлек их. Старушенция, подскочив на скамейке, спросонья не могла сразу понять, откуда тревога. Потом принялась растаскивать уже вооружившихся, один лопаткой другой палкой, оппонентов.

– Может, – равнодушно ответила Женя. – Мать мне об этом постоянно твердит. Говорит, что был старый, наверное, его уже нет в живых. Врет, конечно. Чтобы не искала. А может и правда. А может и сама не знает, кто он был… Дитя любви! – потянувшись и раскинув руки, воскликнула Женя в заключение.

Ксюша задумалась, потом лицо ее просветлело.

– Я помню, как папа носил меня на плечах на демонстрации. Везде было море цветов, шаров, музыка… Люди пели песни, все были веселые, добрые…

– Потом напивались и били друг другу морды, – хмыкнула Женя.

– Ну, уж неправда! – возмутилась Ксения. –Наоборот все были как родные, собирались за праздничным столом, веселые… Одевались во все самое лучшее, с бантиками и цветками в петличках…

– Меня мать никогда не брала на такие праздники и сама от них увиливала. Пьянки, помню, были… В школе, правда, пару раз нас мобилизовывали, но когда из-под палки… А папаня у тебя ничего. Интересное такое лицо…, – Женя повернула фотографию, чтобы лучше рассмотреть. – Такое, русское, ничего лишнего. Только, больно серьезный. Кем он у тебя был?

– Реставратором. Восстанавливал Тихвинский монастырь. Часто брал меня. Я даже помогала ему. Так интересно было, когда под слоем вековой штукатурки вдруг появляется изображение, сначала бледное, непонятно о чем, непонятно какое, потом уже лица, руки… Словно возвращаются к нам из прошлого…Даже сердце замирает!

– Такое впечатление что я его уже где-то видела… У тебя не бывает?

– Конечно, бывает. Я иногда вижу его в толпе…

Когда они выходили из сквера малыши, уже обезоруженные, сосредоточенно и молча лупцевали друг друга кулаками. У одного к тому времени был разбит нос, у другого на щеке ссадина. Слышно было только сопение и вопли старушки, которая, как наседка, бессмысленно кудахтала рядом.

– Ну вот оно, племя молодое, незнакомое, – ухмыльнулась Женя.

Ксюша вздохнула.

– Подрастут, познакомишься ближе. Где-нибудь в подворотне…

Уже на тротуаре Женя, вспомнив, что упустила одну из интересных тем, обернулась к подруге:

– Послушай, ну а как твой подопытный? Глухо?

Ксения с минуту шла молча.

– Пропал куда-то. Бегает от меня как черт от ладана. В кадрах говорят, что как будто болен… А дома нет, на даче тоже… К врачам он не обращается. Наверное, я сама тут виновата. Дура.

– Ну так и перекрестись. Что у вас мужиков мало на работе, с кем можно продолжать эксперименты? Сомневаюсь, чтобы на тебя не пялились, у кого хоть что-то где-то шевелится.

Ксюша пожала плечами.

– Да это же совсем из другого… с этими неинтересно, от них и без того покоя нет. Один Петелькин чего стоит. Не работа, а сплошная борьба за целомудренность. Уж на что директор, черт старый, и тот недавно пригласил на чашечку кофе с пирожным… Глаза блудливые. То все смотрел мимо, будто я пустое место… А тут, прозрел.

– А претендент? По твоим же словам он и сам не помнит,

когда родился. Надо бы мне как-нибудь заглянуть к вам еще разок. Разглядеть толком.

Ксюша ненадолго задумалась.

– Проживший много лет не обязательно старый. Да я и не знаю его возраста… А тебе то зачем? Это не твое.

– Ты еще философских трудов не пишешь? На пару со своим мудрецом, – фыркнула Женя, но потом задумалась. – Вообще то в этом есть какая-то истина. Только эта истина, опять же, в их пользу. Недавно была информация, что от одного, девяностолетнего, тетка родила. Ты слышала когда-нибудь, чтобы родила девяностолетняя баба? То-то и оно. Со стороны природы и то дискриминация. И все этим козлам! Потому и надо им вешать рога без устали, как компенсацию за несправедливость. Специально выйду замуж, чтобы хоть одного украсить как махрового лося. Чтобы до земли свисали… Надо же, хоть как-то, восстанавливать равновесие. Мужики, где-то, могут иметь целый гарем. А почему женщине не заиметь хотя бы двух мужиков? Одного, что по свежее да приметнее, для выхода, чтоб не стыдно было, другого для души и прочих радостей, там уж можно и по вкусу. Ведь женщина способна выдерживать больше мужика А заставь того же шаха ежедневно, по полной программе, обслуживать всех наложниц… На другие сутки ногами вперед… Нет, я тебя понимаю. При нынешнем раскладе мужика надо искать исторического, из прошлого века.

Ксения с удивлением посмотрела на нее.

– У тебя что ни день, то новые песни…

– А, в этой жизни все так! – махнула рукой подруга. – Давай

зайдем в кафешку, выпьем по коньячку, пока у меня деньги есть.

Ксюша заупрямилась, было, но Женя, подхватив ее под руку, затащила в первую попавшуюся забегаловку. Женя заплатила за две порции алкоголя, пару конфет и принесла на столик в углу, где устроилась Ксения.

– А то я, как сосватала тебя за Андрея, так мы и разошлись. Каждая в своих интересах. Надо бы нам как-нибудь погулять с тобой. Вдвоем. На хрена нам мужики? Мы можем и без них. Ни забот, ни проблем, одни удовольствия.