Мошки в янтаре. Скуй мне панцирь ледяной. Черный пепел, красный снег. Ключ - Рони Ротэр

На её заживающей щеке, когда она взглянула на него, маг увидел слезинку. Она кивнула, чуть улыбнувшись. Эркель, опустившись на пол, обнял её колени, уткнувшись в них лицом. Она гладила его по голове, зарываясь пальцами в каштановые волосы, а он тихо таял душой, вдыхая тепло её тела.

***

Анарниэлль нашла брата в его покоях. Он читал, расположившись на софе у окна. Кисть правой руки была аккуратно перевязана. Увидев сестру, Сарлис отложил книгу.

– Проходи, Анэль.

– Я хотела поговорить с тобой о Вайре.

– Нет! Достаточно уже об этом, – протестующее воздев руки, отвернулся от сестры Сарлис.

– Я еще ничего не сказала. А намерена сказать многое. Перестань обращаться с ней, как…

– Как с кем? – перебив, принц вызывающе взглянул на сестру, и поднялся. – Как с плебейкой, с простолюдинкой? Ты это хотела сказать? Как с девчонкой, чьи пятки в навозе, а в сердце нет гордости, чести, благородства и уважения хотя бы к себе? Я буду обращаться с ней так, как и подобает. Я – потомок эльфийских королей, проживший не одну человеческую жизнь, и мне унизительно становиться с ней на одну ступень. Она – никто, безродная полукровка, выросшая в племени, еще не выбравшемся из варварского состояния.

– Ты кое-что запамятовал, – сверкнула глазами Анарниэлль, неодобрительно выслушав отповедь брата. – Гилэстэл одной крови с нами, и, раз уж ты заговорил о генеалогии, выше по происхождению. Но он счел её равной себе. Он не погнушался и не счел для себя унизительным предложить ей то, в чем ты отказываешь.

– Стать его любовницей? – фыркнул Сарлис. – Тоже мне, велика честь стать грелкой в постели! Именно так и поступает чернь – хватается за любую возможность облегчить свое существование, ухватить от жизни кусок послаще. А Гилэстэл… Он всегда был неразборчив в связях.

– Я имела в виду любовь, – эльфийка опустила глаза.

– Анарниэлль, – поморщился Сарлис. – Гилэстэл был на любовь не способен.

А она ничего о ней не знает. Как и люди вообще. Не надо меня сводить, я не племенной конь, мне не нужны потомки в качестве научных экспериментов. Я сам выберу себе пару. Достойную – ту, которая не заставит сомневаться в себе, преданную на долгие годы. Такую, как ты.

Анарниэлль взглянула на брата.

– Чтобы понять, что такое преданность и любовь на годы, нужно прожить в страдании и душевных терзаниях века. Ты этого для себя хочешь? Счастья через боль и опустошение? Зачем? Возможно, твое счастье здесь, в двух шагах от тебя, а не в сотнях лет впереди. Просто позволь себе его.

– Эркель и ты – прекрасная пара, сказка со счастливым концом. Вы друг друга достойны и равны. Я и Вайра – нет. Моя гордость и память королевского рода не позволят мне этот мезальянс. Мы с тобой уже начинали этот разговор, помнишь? Когда шли из Эдельтелад к хранителю и потом, по пути в Уросс. Сделай одолжение – не возобновляй его больше. Никогда.

Анарниэлль несколько секунд смотрела на принца, потом поклонилась.

– Как изволите, Ваше Высочество.

Сарлис смотрел, как уходит сестра – прямой, строгий и надменный. Негромкие слова были произнесены уже не для неё.

– Так будет правильно.

***

Мидо оглянулся на дверь, и, увидев входящую Веру, радостно закивал головой и заулыбался. За что и был тут же удостоен несильной затрещины от огона.

– Держи ровно! – рявкнул Троди, и Мидо, ослабивший захват, крепче взялся за клещи. Огон кинул быстрый взгляд на Веру, но работу не прервал: алая полоса металла на наковальне разбрызгивалась искрами от ударов молота. Рядом с ними, заложив пальцы за лямки кожаного фартука и сдвинув брови, стоял замковый кузнец и наблюдал с ревнивым вниманием. При виде вошедшей госпожи он опустил руки и почтительно поклонился. Вера встала поодаль, прислонившись к столбу, поддерживающему стропила, и тоже стала смотреть.

– Наддай-ка, – бросил огон, и подручный раздул мех. Всполохнулись угли, и Троди сунул в них остывающую заготовку. Только после этого обернулся к Вере, улыбаясь.

– Доброе утро! Вот уж не ожидал тебя тут увидеть.

– Доброе, Троди.

– Что-то случилось? Обидел кто? – приглядевшись, спросил огон.

– А, – сморщила нос Вера.

– Ты погоди, – участливо вгляделся в её лицо Троди. – Скоро уж закончим, сядем, поговорим.

Вера кивнула. Мидо тем временем, следуя негромким указаниям кузнеца, ворочал в углях заготовку, накаляя железо со всех сторон. По знаку Троди он, выхватив клещами из огня, бросил её на наковальню. И снова загремел молот и посыпались искры.

Стоять в раскаленной кузне в меховой парке было невмоготу, и Вера вышла на воздух. Она прождала около часа, пока из дверей не показался огон в наброшенном на плечи кожухе. Он уселся на широкий чурбак, отдуваясь и утирая пот холстиной. За ним выскочил Мидо, чтобы поприветствовать Веру.

– Госпожа Вайра! – на испачканном сажей лице счастливо горели его глаза. – Я такое знаю! Я теперь такое могу!

– Мадиус, – свел брови огон. – Тебе что было сказано? Вот иди и делай, коли умеешь.

Мидо послушно шмыгнул обратно в кузницу, а взгляд огона из сурового стал одобрительно-насмешливым.

– Ну, можно и курнуть, – подмигнул он Вере. – А ничего парнишка, способный.

Вера присела на чурбак рядом с Троди.

– Осторожнее, платье испортишь, – предостерег её огон, набивая трубку.

– Да и черт с ним, – пренебрежительно тряхнула рукой Вера. – Так что там про Мидо?

– Способный, говорю. Видать, и впрямь наша кровь в нем проявляется. С лёту смекает, как и что. Только ему не говори, – погрозил он трубкой Вере, – зазнается не то. Гонять его надо, и в строгости держать, тогда и толк, глядишь, выйдет. А так мальчонка даровитый. Опять же, в радость ему это ремесло. А без отрады хорошего дела не получится. В подмастерьях у меня походит, а там, глядишь, и в добрые мастера выйдет. Гонять только надо.

– Вот и гоняй, – усмехнулась Вера, слыша наставнические нотки в голосе огона, и порадовавшись за них обоих – и за Мидо, и за Троди.

– А то, – согласился огон, выпуская клубок дыма. – У тебя что стряслось?

Вера, стараясь, чтобы это не звучала как жалоба, рассказала про утреннюю перебранку с эльфом. Троди слушал молча, хмурясь и попыхивая трубкой.

– У Анарниэлль есть Эркель и Сарлис. Я не вижу себя в их будущем. Вы с Мидо тоже близко сошлись в последнее время, планы вон на будущее строишь. А я как рукав от жилетки. Единственный, кто понимал и любил меня в этом мире – Ори. Но его больше нет. Он ничего не хотел от меня, он хотел, чтобы я была жива и счастлива. Для остальных же я – инструмент достижения цели, ключ к воротам в лучшую жизнь. Меня это оскорбляет. Знаешь, Троди, я думала кое о чем. Это они во мне нуждаются. Но мне для того чтобы вернуться домой, никто не нужен. Камни – вот они, можно просто взять их и уйти. Сделать это для себя самой.

– Ты хочешь…, – огон недоверчиво покосился на девушку.

– Хочу, – резко перебила его Вера. – Я хочу смыться отсюда.

– И куда ты денешься с острова?

– А вот это надо обдумать. Эркель знал, что делал, когда привез всех сюда. Прекрасный план – держать меня здесь до того момента, пока поправится Анарниэлль. Наверняка он просчитал вариант, что я могу забрать камни и уйти одна. А с острова без его ведома уплыть невозможно. Здесь нет перехода. И ни один корабль не покинет причал без его разрешения. Он ничем не лучше Гилэстэла, так же манипулирует людьми. Эльфам больше ничто не угрожает – магистр мертв, Эркель по уши влюблен в их принцессу. Какая им разница, в каком мире жить? Этот им привычнее. А я хочу домой. Я так хочу домой…

– Ты изменилась с того момента, когда мы впервые встретились, – огон печально качнул головой.

– Я исчерпала альтруизм, – зло ответила Вера. – Мне в последнее время наплевать на чужие проблемы. У меня своих хватает. Их и надо решать.

– В тебе говорят злость и обида. Это опасные советчики.

– Во мне говорит разум, Троди. Мне следовало сразу принять предложение магистра – открыть портал и уйти домой в обмен на местоположение долины. И в обмен на ваши жизни – твою и Ори.

– А эльфы?

Вера поморщилась.

– Это их внутрисемейные дела. Гилэстэл был прав – он говорил, что это не моя война. Он был мудр, Троди.

– Если будешь так рассуждать, станешь походить на него.

– Я бы этим гордилась. Способность защищать свои интересы, невзирая ни на что – вот истинно полезное свойство.

– Это свойство называется эгоизм. Невзирая ни на что… Его никто не любил. А тебя любят. Сарлис любит тебя.

– Ты очень сильно ошибаешься, – скривилась Вера. – Этот высокомерный холодный аристократ не способен на подобное чувство. Тем более, по отношению к тому, кого он считает ниже себя. Он выберет себе женщину не по любви, а по рангу. Но меня это не обижает, а даже приносит облегчение. Не нужно притворяться, чтобы соответствовать его запросам. Можно быть собой. К тому же, мне это не в новинку. В нашем мире это обыденность.