Крах Империи - Олег Рыбаченко

— Каковы господа, таковы и слуги. — Философски заметила Соколовская.

— Вот вы тоже должны брать пример с людоеда Лекера, или Фреди Крюгера!. Он был очень угодлив и вежлив перед новыми хозяевами. Но тебе видимо не терпится узнать, что стало с остальными людьми, ну что мы тебе покажем. Но сначала чтобы усмирить твою гордыню мы окунем тебя в это кошмар.

Соколовскую связали, скользкими змеями и колючими гусеницами, поддели за крюк и окунули в помойную жижу. Практически сразу на гнойные раны девушки обрушились черви и прочая мерзость. Они столь активно грызли ее, что спустя несколько минут от Мирабелы остался только один скелет. Потом, отправившись, мясо наросло удивительно быстро, они снова продолжили его пожирание. Но самое паскудное не это, а когда они ползали в ранах, зуд стоял не терпимый. Так по адски чесалось, ползали миллиарды бактерий. Спустя некоторое время истязаемая Соколовская сама стал раздирать эти раны, рвать артерии и жилы. Как только она не сошла с ума, но рассудок вполне мог повредится.

— Ладно, заканчивай, а то видишь, блаженствует ублюдочная блядь. Давай шалава поработай!

Соколовскую подхватили, набросили на шею веревку и поволокли. Петля из колючей проволоки, безжалостно ее душила, не хватало воздуха истерзанным легким. А спину терзали невероятно жгучие в кривых звездочках, плети.

— Что собачка ошейник жмет. Не надо быть строптивой.

Соколовская оказался в пустыне, там она увидела ужасающе иссохших людей, многие из них особенно женщины не могли не вызвать страшную скорбь. Вот пятерка совсем юных ребят, практически детей волочет пятидесяти тонную глыбу. Такого не должно быть по всем физическим законам, сидящий на стремени черт бьет их нейтронным хлыстом. Видно нечеловеческое напряжение каждого мускула, жилы готовы лопнуть. С тощих тел капает пот, попав на песок, он дымиться.

— Это тебе не крест, где отдыхают. Потрудись и ты сам. — Бес присоединяет ее к глыбе.

— Тут у тебя будет отличный стимулятор.

Теперь гордой Соколовской предстояло работать. Ее безжалостно избивали, подгоняя, и она вынуждена была тащить неподъемную ношу. Здесь она познала другую меру страданий, и она переполнили девичье сердце. Самое главное это была полная бессмысленность проделанной работы, их заставляли возить глыбы по кругу, а затем подымать на вершину, а после спускаться. И так беспрерывно. К тому же черти активно подсыпали под ноги раскаленные угли, гвозди и битое стекло, за Соколовской тянулись сожженные окровавленные следы босых, девичьих ножек. Она казалось бессчетное количество, раз падала, но потом удар нейтронного хлыста заставлял девчонку подыматься. От прикосновений потока элементарных частиц, и различный смертоносных излучений кваркового уровня, била судорога, она была настолько мучительной, что заставляла двигаться через не могу.

— Ну, как рабочая фотоновка. — Спросил демон. — Это тоже еще только цветочки, впереди тебя ждут муки гораздо страшнее. В частности ты хочешь испытать раздвоение?

— Это как? — Спросила голосом страдальца Соколовская и тут же получила хлыстом сотрясающим все тело по спине.

Демон хихикнул:

— Мучиться сразу в нескольких ипостасях. Мы разделим тебя на несколько частей, и ты получишь куда более разнообразную гамму ощущений.

— Нет, не хочу такой радости!

— А кто тебя спрашивать будет. — Демон достал подобие лучемета, навел на гипермаршала Елену и нажал на курок.

В следующее мгновение девушка почувствовал, что у нее будто стало два тела. Одно по-прежнему волокло тяжелый груз, а другое висело на кресте. И в том и в ином случае сохранялась абсолютная полнота ощущений.

Соколовская чувствовала в прибитых гвоздями кистях, тело стало тяжелым, так как к ногам были привязаны глыбы камня. Для того чтобы совсем не задохнуться, она вынужден был подтягиваться. На голове у нее был колючий венок. Он ужасно впивался в череп, увеличивая страдания. Каждый вздох сопровождался мучительными спазмами. В длинные волосы девушки вцепились птеродактили, угрожая сорвать скальп. Волосы тянуло в разные стороны, голова тряслась, как камешки в погремушке. И в тоже время она продолжала надрываться, волоча неподъемную глыбу. Трудно сказать что причиняет большие страдания, но когда это накладывается одно на другое, то получается такой праздник плоти.

— Ну, как тебе нравиться? — Одновременно спросили гипермаршала два черта.

Соколовская отрицательно мотнула головой.

— А ведь мы можем усилить пытку, давай сразу три ипостаси. И ты ведь была в избранном десятитысячном легионе, следовательно, тебе нужно, что более изощренное и техногенное.

Не успела Соколовская моргнуть глазом, как его тело оказалось спрессованным в плиту. Затем девушка ощутил на себе тяжесть космического корабля. Сдавило все кишки, трещали кости, несколько ребер лопнуло. Потом прозвучал сигнал к старту и сопла вспыхнули, разогретая до многих миллиардов градусов плазма обожгла плоть. Когда так раскаляет ощущения невыносимого жара такие, что пронзило каждую клетку, пылая, страдала мельчайшая частица тела. Могучий звездолет оторвался, взлетел вверх, на мгновение стало легче, но едва Соколовская успела перевести дух, как корабль взорвало, и на воительницу обрушились обломки.

— Браво! Произнес демон, похлопав в ладоши. — Это называется вечный старт.

Затем звездолет возник вновь, снова горят ступени, сверхжаркого огня, затем взлет и снова падение. Ощущение необычности на мгновение затмил предыдущие воплощения ада. Потом Соколовская вновь стала воспринимать все одновременно.

— Добавить четвертую тебе или хватит.

— Конечно, хватит! — У Соколовской и так от мук психика достигла предела.

— Нет, с ума ты не сойдешь, это уменьшило бы твои страдания. У тебя хорошая плоть чувствительное девичье тело, но мы способный изменить его параметры и переместить твой в какую ни будь другую ипостась. Хочешь поэкспериментируем?!

— Отпустите меня, пожалуйста! — Прошептали истязаемые формы Соколовской. Ныла каждая молекула, тела.

— Ну, уж нет! С тебя этого мало. В кого бы тебя превратить — я думаю метеорит.

Соколовскую подбросило в высоту. Она оставалась сам собой и при этом ощущала себя глыбой камня. Хаотически, прыгая из стороны в сторону, она перемещалась в вакууме. И здесь страдания были невыносимы. Множество звезд жгли гипермаршала разнообразными лучами, от простых до рентгеновских. Но особенно болезненным было альфа и гамма излучения. Части девичьего тела, то нагревались, то наоборот остывали. Поверхность трескалась, отваливались целые куски, и при этом ее холодило мертвое безвоздушное пространство, а легкие казалось, вот-вот разорвутся от недостатка кислорода. Соколовская безраздельно страдала, превратившись в камень, она не утратила чувствительности. Иногда в него попадали мелкие осколки от других метеоров или он натыкался на острые обломки спутников. И это также причиняло невыносимые страдания.

— О Боже, спаси меня от этих маньяков, до чего дошло их дикое воображение. Ну не ужели рогатые чернодырники, могли до такого додуматься.

А черти продолжали строить рожи. Позволяя переваривать четырехкратно усиленные мучения.

Тут тело-метеорит стало притягиваться исполинской планетой. Соколовской стало страшно, но она не могла даже пошевелиться, плоть хоть ощущает все, но абсолютно беспомощная. Елена влетела в плотные слои атмосферы, ее поверхности расплавило, затем корпус стал испаряться, она просто сгорала в атмосфере. Это стало дополнительным стимулом в океане учений. Наконец болид окончательно аннигилировался и Соколовская снова возникла в космосе. Карусель истязаний продолжилась.

— Четыре вида пыток одновременно этого мало. Вот почему бы тебе проститутка не испытать что-то на пятое.

— Опять космическое? — переспросил другой бес.

— Нет историческое? — Как тебе моя подруга нравятся фашисты? — Улыбаясь, черт показал три ряда кривых зубов. А у другого демона выросли в размерах щупальца; концы заострились.

— Я их ненавижу!

— А придется полюбить. За одно ты как относишься к евреям.

— Вполне нормальный очень талантливый народ. — Сквозь многоуровневую волну боли произнесла Соколовская. — Хотя с ними нужно держать ухо остро. Меня в частности обманул еврей. Нет не мед!

— Вот отлично станешь жидом. Вернее маленьким жиденком.

Спустя мгновение Соколовская ощутила себя мальчиком лет восьми-девяти. Он был совершенно голым, а рядом с ним стояли такие же нагие мальчишки. Им стригли волосы, было холодно и уныло, вокруг серые стены барака, колючая проволока, лают собаки.

Машинка была очень тупой, они вырывала клочья волос, но еще страшнее был зловещий шепот.

— Сейчас нас отведут в крематорий.

Когда закончилось мучение с волосами, злобные фашисты в черной форме и с эмблемой череп с костями, нанося удары, построили их. Соколовская обратила внимание, какие худые были дети, шагающего перед ним мальчика была видна каждая косточка, спина превращена в сплошной синяк со шрамами и пицугами. Их вывели на улицу, шел снег, босые ноги ребенка обжигались об белую поверхность, чуть подкрашенную замершей кровью. По рядам прошлась плеть, хлесткий удар обрушился на едва покрытые кожей ягодицы перевоплощенной Соколовской.