Тарен странник - Ллойд Александер

Все молчали, а Доли никак не мог успокоиться.

-Одну вещь забыл Мордант Костлявый, – продолжал он, одну крошечную ошибку он совершил: не лишил меня речи! Я могу говорить! Я и сам до поры до времени не знал этого. Потрясение от того, что я стал лягушкой, в первый момент лишило меня дара речи!

– Клянусь Великим Белином, – прошептал Ффлевддур, – я слышал, что у людей в горле застревает ком, но чтобы у такого комочка… О, прости меня, Доли, я не хотел обидеть тебя, старина, – спохватился он под взглядом вытаращенных глаз лягушки.

– Доли, скажи, что мы должны теперь делать? – воскликнул Тарен, ужаснувшийся рассказом карлика-лягушки. Он просто холодел при мысли, какая беда крадется в подземные владения Красивого Народа. – Отведи нас к Морданту Костлявому. Мы постараемся захватить его или убить, если сможем.

– Так мы и сделаем! – воинственно вскричал Ффлевддур, размахивая мечом. – Я не позволю, чтобы моих друзей превращали в лягушек!

– Да, да, – храбро пискнул Гурджи, – друг – это не квакуша-прыгуша! Верный Гурджи спасет друга от злючки-колючки!

– Напасть на Морданта? – возразил Доли. – Вы что, рехнулись? С вами покончат так же, как со мной! Нет, вам нельзя так рисковать. Нужно предупредить Эйддилега. Но до этого я должен выполнить данное мне поручение. Надо узнать все о силах Морданта и о том, что он собирается делать. Красивый Народ не выстоит против него, если мы не выясним, с кем имеем дело. Отнесите меня назад в логовище Морданта Костлявого. Я как-нибудь дознаюсь о его планах. А потом отнесете меня на наш придорожный пост. Оттуда я смогу послать весточку Эйддилегу.

Неожиданно он задохнулся, весь затрясся, изнутри по его зыбкому телу поплыл словно бы воздушный пузырь. Доли разразился таким взрывом кашля и чихания, что его буквально выбросило из лужицы.

– Будь проклята эта сырость! – забулькал он. – Будь проклят этот Мордант с его черным сердцем! Этот ядовитый шип! – Доли громко чихнул и вдруг заговорил так, будто ему зажали нос: – Дал бде вбесте с лябушачьей кожей все лябушачьи берзости и беды! Неужели я и болос тедяю? Скодее! Спешиде! Поднибиде беня, я покажу дорогу!… У нас бал о вребеди!

Кое-как его еще понять было можно, и Тарен не замедлил исполнить желание Доли.

Друзья поспешно оседлали коней. Доли уцепился за луку седла Тарена и все они галопом поскакали в ту сторону, куда указал им несчастный карлик. Но лес постепенно сгустился и сильно замедлил их продвижение вперед. Зачастую ветви так плотно сплетались, что им приходилось спешиваться и продираться, орудуя мечами. Доли, обычно легко и просто ориентирующийся в любых зарослях и на любых переплетениях дорог, теперь никак не мог сообразить, где они находятся. Дважды путники останавливались и шли по своему следу назад, чтобы двинуться вперед заново. Доли при этом бормотал что-то невнятное.

– Де пдокдидайде бедя! – слабо квакал он. – Я полз да брюхе, а это не то, что шагадь и бидеть додогу сведху!

Его снова затрясло, из горла вырвался отрывистый кашель. Глаза его затуманились. Жалкая лягушонка распростерлась на седле лошади Тарена. Голос его уже совсем угас, и совершенно нельзя было ничего разобрать. Лишь хриплое «ква-ква-ква» вырывалось из его распухшей глотки.

До сих пор за всеми ужасными и неожиданными событиями они ни разу не вспомнили о Карр. Теперь, вместо того чтобы притихнуть, ворона, наоборот, стала вдруг страшно непокорной. Она упорхнула в лес и на все оклики и уговоры Тарена отвечала строптивым карканьем. Наконец Тарен, уверенный, что она не потеряется, оставил ее в покое. Но когда путники углубились в самую чащу леса, Тарен забеспокоился и стал не на шутку тревожиться за дерзкую птицу. Но тут Доли попросил положить его на землю, где он лучше вспомнит дорогу. Тарен присел рядом с лягушкой на корточки и стал внимательно приглядываться к движениям ее лапок и прислушиваться к неясным хрипам, несущимся из пересохшего ее горла. Тут-то и появилась Карр. Она, кажется, все еще не успокоилась и продолжала свои озорные шутки. Тарен увидел в ее клюве какую-то блестящую вещицу.

Пронзительно каркая, ворона уронила свою ношу прямо в руки удивленного Тарена. Это был кусочек отполированной кости. Карр гордо спланировала на нижнюю ветку дерева.

– Что ты наделала? – в бессильном гневе набросился на нее Тарен, глядя, как ворона спокойненько, как ни в чем не бывало покачивается на ветке.

– Глупая галка! – взорвался Ффлевддур. – Она вернулась назад и ограбила ящичек! Я думал, что мы отделались от этой заколдованной зубочистки, а теперь она снова у нас! Плохая шутка, милашка сорока! – вскричал он, отгоняя плащом игриво кружащуюся над ним ворону, – Ффлевддур Пламенный и сам любит пошутить. Но сейчас я не вижу ничего смешного. Выбрось это, – попросил он Тарена, – выкинь это в кусты.

– Выкинуть? Если эта вещь действительно заколдованная, так просто от неё не отделаешься, – ответил Тарен, хотя и сам бы желал, чтобы Карр оставила ящичек нетронутым. Но странная, неясная мысль зашевелилась у него в голове. Он опустился на колени и протянул кусочек кости Доли.

– Что это может быть? – спросил он, коротко рассказав Доли об их находке в дупле дуба, – Не сам ли Мордант спрятал его?

– Кто здаед? – просипел Доли. – Я никогда не бидед ничего подобнобо. Но он заколдобан, можеде быть увереддыми! Сохрадиде его!

– Сохранить его? – всполошился бард. – В таком случае не ждите ничего, кроме беды, от этой находки, от этой дурной удачи! Зарой эту проклятую штуку!

Соглашаясь в душе с опасениями Ффлевддура и не желая пренебрегать советами Доли, Тарен колебался. Наконец он решительно сунул обломок кости в карман куртки.

Ффлевддур заворчал:

– Опять суешь свой нос не в свое дело! Это принесет нам одни неприятности. Запомни мои слова! Ффлевддур Пламенный бесстрашен, но только не тогда, когда неизвестная заколдованная вещь покоится неподалеку, в кармане друга!

Слова Ффлевддура как будто стали сбываться чуть ли не тотчас. Стоило им снова двинуться в путь и начать продираться сквозь заросли, как Доли стало совсем плохо. Время от времени он вздрагивал и трясся от мучительного озноба. С трудом мог он неразборчиво произнести одно или два слова. Тарен был уверен, что Доли потерял силы и заболел, когда полз посуху на брюхе. Чтобы кожа его совсем не пересохла и не потрескалась, Тарен регулярно смачивал ему спину и живот. Вода спасала его от смерти, но и добавляла страданий: он чихал и кашлял все сильнее с каждой влажной примочкой. Вскоре он совершенно изнемог, обмяк и повис на луке седла, не имея сил даже ворчать, выказывая, как это он обычно делал, свой дурной нрав.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});