Наступление ч. 3 (СИ) - Александр Афанасьев

Снайперские винтовки — модернизированная СВД с сошками, тяжелым стволом и оптическим прицелом 3х9 белорусского завода и рядом — СВДС, укороченная, со складным прикладом и магазином на двадцать патронов от В-70, старой разработки оружейника Драгунова. Рядом — климовская МЦ-116, спешная разработка советской снайперской винтовки для стрельбы на расстояние до одной тысячи четырехсот метров — спортивная винтовка, питающаяся от магазина для СВД и с тем же прицелом 3х9. Белорусы пообещали за год представить варианты "переменников" 4х12 и 4х16. Венчает все это — ТСК, тяжелый снайперский комплекс, только что разработанный Ижмашем и выпускающийся мелкими сериями. Что-то вроде ПТР — но в современном исполнении, со смешенным импульсом отдачи. Здесь представлен только вариант под патрон от ДШК, который местные умельцы оснастили чем-то вроде ПБС — глушить не глушит, но вспышку убирает полностью. Такие винтовки — в горном Афганистане на вес золота, Ижмашу заказано по сто штук под калибр 12,7 и 14,5 от КПВТ, ведется проработка винтовки под снаряд от пушки 2А42, автоматического орудия боевой машины пехоты[27].

Бесшумное оружие — совершенно секретный комплекс АС/ВСС, разработка Климовского ЦНИИТОЧМАШ и Ижевского НИТИ Прогресс. Совершенно новое оружие под совершенно новый патрон — девять миллиметров, тяжелая пуля в автоматной гильзе. Выстрел почти не слышен, при интенсивной стрельбе можно стоять рядом и негромко разговаривать. Этот стрелковый комплекс должен был дать возможность спецназу действовать с таким уровнем скрытности, какого раньше невозможно было и представить, заменить собой все временные решения, Тишина, Канарейка, Изделие Д, казавшееся творением некоего самоделкина. Тяжелый, втрое тяжелее автоматного патрон при дозвуковой скорости обладает большой, почти сопоставимой с автоматной мощностью. Американцы не смогут создать комплекс подобного уровня еще лет десять.

Наконец пулемет… модернизация ПК, конкурс тоже развернут по результатам войны в Афганистане. ПКМ при всех его достоинствах — требованиям современной войны отвечал не всегда. В итоге — Ижевск и Ковров представили на испытания модернизированные варианты ПКМ. И в том и в другом случае — стволы из стали применяемой для изготовления стволов авиационных пушек, тридцать тысяч выстрелов ресурс и отпадение необходимости в сменном стволе. Цевье — у Коврова классическое, у Ижевска в виде рукоятки, примерно такого вида как на электродрелях — но довольно удобной. У Коврова — вариант с коротким ПБС-пламегасителем, у Ижевска — есть вариант со сменным коротким стволом для штурмовых действий и городских боев, и со складным прикладом для удобства передвижения в бронетехнике и в вертолете. И в том и в другом случае — облегченная коробка по типу израильского МАГ, немалое количество которых удалось взять в Ливане в восемьдесят втором, стальной каркас и плотная ткань, получается легче, чем классическая коробка. Вдобавок, уже здесь — был разработан вариант пулемета с питанием непрерывной лентой из рюкзака десантника с лентой на пятьсот патронов — аналог американского China Lake Mk23, применявшегося во Вьетнаме.

Гранатометы… С ними пока было не все хорошо, нужно было легкое средство поддержки войск, по мощности примерно соответствующее АГС-17 — но по весу в два а то и в три раза легче, чтобы такой гранатомет мог переносить и применять один боец. Над этим работала конструкторская группа Валерия Николаевича Телеша, головного конструктора по подствольным и автоматическим гранатометам в Советском союзе, создателя знаменитого Костра[28]. По сообщения КБ один образец весил восемнадцать килограммов, второй, еще только в чертежах — и вовсе обещали сделать в весе единого пулемета без станка — но все это только-только рождалось и ни о каком опытном использовании и речи быть не могло…

Министру предложили пострелять, но он отказался. Нервничал, смотрел на часы. Глядя на нервничающего министра обороны, нервничали и подчиненные — того и гляди огребешь по полной программе, и за себя и за того сукина сына. Непонятно было, почему разозлился министр… начальник центра клянул себя за того идиота, который сыпанул патронов под елку, а он и не досмотрел. Вроде бы шутка, не слишком умная — а раскрутить то можно… Первое — рассекречивание особо важного объекта, зайдет в холл ДорНИИ шпион и скажет — ага! А что это за дорожники такие, которые непонятно зачем под елку патроны сыплют. Наверное, это совсем и не дорожники. Второе — посмотрят и скажут — ага! А откуда это вообще здесь патроны взялись? Они боевые? Списаны? За кем числятся? А давайте-ка проверим отчетность по расходованию боеприпасов. А кто тут ответственный? А когда при интенсивной подготовке на стрелка выделяется до двухсот патронов в сутки[29] — в документах какие-никакие ошибки — да найдутся. А за них — голову снимут, ни за что так не карают, как за пропажу оружия или боеприпасов.

Затем министр коротко переговорил с бойцами дежурной смены — какие пожелания, как идет служба, что еще надо сделать для улучшения бытовых и служебных условий, какую технику еще закупить или заказать, снова посмотрел на часы и терпение у него лопнуло окончательно. Громким и раздраженным голосом он приказал подать машину. В конце концов — новогодние праздники на носу, люди все к Новому году готовятся — только у него все не как у людей. Если бы не эти подонки, которые чуть не взорвали посольство…

На выезде — водитель понял состояние маршала — ехал аккуратно — черная Волга, стоявшая на обочине примерно в пятистах метрах от здания института — хитро стоявшая, из здания не увидеть — мигнула фарами.

Вот оно что… КГБ в своем репертуаре.

— Останови.

Водитель аккуратно припарковался носом к носу черной Волги. Водитель Волги стоял грамотно, продуманно — обычно, если имитируют поломку, открывают капот (перекрывая видимость из салона и делая невозможным быстрый отъезд) и склоняются над двигателем (избушка-избушка, повернись ко мне передом, а к лесу… сами знаете чем…). Здесь водитель сымитировал спущенное колесо, сам стоял так, что можно распрямиться в мгновение, уже с пистолетом в руке. Газануть, сорвавшись с домкрата — тоже дело нехитрое, машина то заднеприводная.

Алиев сидел на переднем пассажирском месте, Соколову ничего не оставалось, как сесть за руль. В машине было темно.

— Про одну погибшую девочку — правда? — спросил Алиев

— Правда, б… — выругался в сердцах министр — еще бы минут пять, и автобус с детьми всмятку был бы. Погиб командующий третьим корпусом генерал Рахимутдин.

— Опознали?

— Да.

— Что он там делал?

— Пока непонятно… — маршал покачал седой головой — ни хрена пока непонятно. Афганцы, которые видели — кто погиб, кто в тяжелом состоянии.

— Так может — на него?

— Навряд ли. Теракт выглядит хорошо подготовленным. Рахимутдин не должен был там останавливаться, это случайность.

— Случайность — в основном это толком не выявленная закономерность.

Алиев зачем то вынул прикуриватель из приборной доски Волги, стал смотреть на рдяно багренеющий в темноте глазок

— Гейдар… — маршал Соколов откашлялся — давай, без этого. Я — старый человек. То, что ты говорил насчет Пакистана — серьезно?

— Мне не до шуток.

— А остальное?

— Что — остальное?

— Я имею в виду план — Камнепад. И более ранние планы.

Алиев молчал

— Какие ранние планы? — наконец спросил он

— Те, ради которых в твоей республике построен запасной командный пункт генштабовского уровня.

Алиев хмыкнул

— А ты что думаешь?

— Думаю, чем черт не шутит.

— Пока Бог спит. Вопрос не в запасном командном центре.

— А в чем?

— Самая лучшая победа — та, которая одержана без единого выстрела. Американцам — в каком то смысле хуже, чем сейчас нам. Что они могут предложить на Востоке? Деньги? Много ли это?

Гейдар Алиев помолчал, может, выстраивая тактику разговора, может — подбирая слова.

— Глупо подставляться второй раз. Кое-что мы сделаем сами. Твоя задача, Сергей Леонидович — максимально за очень короткий рок подтянуть армию на Юге. Максимально… все то, что мы делаем на западе — это херня полная, не будет там войны никогда, некому там воевать и не за что. Армию нужно готовить — как для операции Багратион, как для Курска и Сталинграда.

Соколов непроизвольно вздрогнул. В отличие от своего собеседника он — бывал. На самом деле бывал. И помнил — как это страшно.

— Дойдет до этого? — спросил он

— Будем надеяться, что не дойдет. Должны сделать все, что бы не дошло. Но должны быть готовы — если дойдет. Это не они нас загнали в угол, они и сами загнаны в угол. Остаться должен кто-то один. Начнут они — останемся мы. А ты — готовься.

Кабул, дворец Арк Секретное совещание части Политбюро ЦК НДПА Начало января 1988 года

Совещание, которое собирали сегодня было первым совещанием заговорщиков, которое хоть как то было оформлено — провели как совещание по вопросам подготовки к весенне-полевым работам (ха-ха-ха…). Совещание было… скорее его можно было назвать объединительным. Так получилось, что после резкого изменения политики СССР в отношении Афганистана родилось два заговора с целью вытеснения СССР из Афганистана. Первый — заговор ХАД во главе с родственником президента генералом Шапуром Ахмадзаем и генерал-полковником Якуби, он имел целью создать в Афганистане военную диктатуру, расправиться с неугодными, выгнать из страны советских и пригласить американцев. Второй — заговор, лидером которого был член Политбюро ЦК НДПА Сулейман Лаек — он предполагал исламскую революцию "мягкого типа", расправу с самыми одиозными партийцами и создание некоего коалиционного правительства, с участием части группировок моджахедов — монархистов во главе с небезызвестным Моджаддиди, любимой женой которого была сестра Лаека. Связующим звеном между обоими заговорами был, как ни странно генеральный секретарь ЦК НДПА Наджибулла, он участвовал и в том и в другом заговоре. Первый он организовал сам, еще когда в СССР не случился государственный переворот и надо было думать как спасти свою шкуру, поставил во главе его родственника, вышел на контакты с американцами, изложил свое желание резко поменять внешнеполитическую ориентацию страны, как в свое время сделал Анвар Садат (дальнейшая судьба Садата его почему то не обеспокоила), подготовил "засадный полк" — президентскую гвардию. Потом, когда в СССР резко поменялась ситуация — его втянули и в другой заговор, пообещав в случае чего сохранить у власти. Будущее виделось как коалиционное правительство, в которое войдут часть членов ЦК и моджахеды-монархисты, а у власти — король Захир-Шах, который своим авторитетом гарантирует прочность конструкции и послужит для ее составных частей этаким третейским судьей, удержит каждую из сторон от желания уничтожить друг друга. Вопрос был лишь в распределении должностей, Лаек явно метил на первое кресло — но Наджибулла уже подготовился парировать, партия не захочет Лаека потому что тот слишком тесно связан с моджахедами, родственными и прочими узами, такого на первое кресло нельзя, он может сговориться с моджахедами и уничтожить остатки партии… нужен человек, который гарантирует интересы остающихся партийцев. Он, Наджибулла. А Лаек может либо занять аналогичный пост как представитель моджахедов (а почему бы нет, на нем нет крови, и его признает международное сообщество, пост министра иностранных дел ему в самый раз), либо и вовсе отойти от дел и писать стихи. Хотя… то по доброй воле отойдет от дел, тот дурак, если не хуже.