Политические партии - Морис Дюверже

В поисках объяснения данного явления можно констатировать, что система комитетов способствовала развитию крайнего индивидуализма и политического влияния личностей, так что слабость структуры выступает в этом случае совершенно естественной. И, наоборот, ячейка в качестве основного базового элемента предполагает весьма строгую координацию и более четкие действия ячеек- этих малых сообществ, рассредоточенных по предприятиям, иначе они просто погрязли бы в чисто экономической борьбе за сиюминутные цели. Это требование еще более настоятельно в рамках милиционной системы: сама сущность военного организма внутренне включает в себя постоянную кооперацию различных базовых единиц, их предельно четкую иерархическую связь. Что же касается секции, то само ее название предполагает интеграцию в более широкую общность; демократические принципы, которые она стремится реализовать, предписывает каждой базовой группе играть в руководстве партией роль, точно соответствующую ее весу и значению. А это требует достаточно жесткого и сильного общего строения партии.

Но объяснения a posteriori немногого стоят. Самое существенное — это практически абсолютное совпадение комитетской структуры партий со слабой интегрированностью базовых элементов, секционной — с сильной и партий, построенных на базе ячеек и милиции, — с очень сильной. Можно в этой связи подчеркнуть и другие моменты, которые показывают, что именно здесь проходит линия основного разграничения, фундаментального различия двух типов партий. Отмечают, допустим, что сильная структуризация соответствует сложной инфраструктуре, слабая — простой. Чем больше партия стремится обеспечить четкие связи между отдельными базовыми элементами, тем больше разрастаются ее административные органы, все более усиливается их роль и все жестче регламентируется распределение обязанностей между ними; таким образом вместо эмбриональной, слабо организованной власти складывается настоящий государственный аппарат с разделением властей: законодательная вверяется съезду (Генеральному или Национальному совету), исполнительная — руководящему комитету (он же Национальный комитет. Исполнительная комиссия, Руководящее бюро, etc.), юридическая — арбитражным, контрольным или конфликтным комиссиям. Растущей сложности управленческой машины явно способствует то обстоятельство, что партии с сильной структурой — это как раз те, которые нацелены на вовлечение в свои организации (секции, ячейки или милицию) более широких масс, чем партии со слабой структурой (комитеты). Отсюда совпадение различий в общей структуре с другим делением — на партии кадровые и массовые. Эти положения мы далее постараемся уточнить.

Вертикальные и горизонтальные связи

Различие сильной и слабой структур, как бы оно ни было значительно само по себе, объясняет далеко не все. Оно дает лишь предварительную схему классификации, первоначальное основание для ориентации, притом весьма приблизительное. Чтобы его уточнить, нужно определить сущность общей структуры партии, а для этого необходимо противопоставить, с одной стороны, связи вертикальные и горизонтальные, а с другой — централизацию и децентрализацию.

Понятие вертикальной связи не ново. Если коммунистическая партия и довела ее до высшей точки совершенства, то все же не она ее выдумала. В самом общем смысле вертикальной называют связь, которая соединяет организмы, подчиненные один другому: например, коммунальная секция и окружной комитет, окружной комитет и провинциальная федерация, провинциальная федерация и центральный комитет. И напротив, связь между организмами, стоящими «на равной ноге», рассматривается как горизонтальная: связь между секцией Нейи и секцией Пасси, между комитетом Либурн и комитетом Ля Реоль, федерациями Дордонь и Ло-и-Гаронн. О системе вертикальных связей можно говорить в том случае, если партия принимает только первый тип, но исключает второй. В итоге происходит нечто вроде строгого разгораживания на отсеки: образования одного и того же уровня могут общаться между собой лишь через посредничество центра. Это предполагает два следствия: отсутствие всякой прямой горизонтальной связи и комплектование «высших инстанций» путем делегирования. Предположим, что две коммунальные организации не имеют права устанавливать между собой прямые горизонтальные связи; если бы федеральный съезд состоял из всех членов таких организаций, эти две, о которых мы ведем речь, сразу смогли бы войти в контакт в рамках съезда: возникла бы непрямая горизонтальная связь. И напротив, если на съезд имеют доступ только их представители (делегаты), получившие свои мандаты согласно всем установленным правилам, то это означает, что никакого контакта между местными организациями, собственно говоря, не существует.

Наилучший пример такой строго упорядоченной системы вертикальных связей являет коммунистическая партия. Ячейки связаны между собой только через посредство структурной единицы, которая расположена в высшем по отношению к ней эшелоне. Во Франции это секция, которую образуют делегаты ячеек; эти делегаты избирают комитет, а комитет в свою очередь избирает бюро. Секции сами по себе не могут иметь коммуникаций друг с другом, но только через посредство высшего эшелона — федерации, образованной делегатами секций, собирающихся дважды в год на конференции; конференция избирает комитет федерации, который выдвигает бюро. Наконец, федерации общаются между собой тоже лишь через посредство «верха» — национального съезда, на который раз в два года собираются делегаты федераций; он избирает Центральный комитет, выдвигающий политбюро, секретариат и комиссию политического контроля. Такая система абсолютно не допускает развития каких бы то ни было течений, фракций или оппозиции внутри партии. Инакомыслие, зародившееся в одной ячейке, не может непосредственно «заразить» соседние. И только через делегата ячейки оно может достигнуть образования более высокого уровня: но тогда уже инакомыслящие оказываются в среде куда более проверенной и благонадежной. Такие препятствия обнаруживаются в каждом из высших эшелонов, и всякий раз они оказываются все более мощными, ибо кадры там тщательнее «просеяны» и лучше проверены. И симптоматично, что свобода дискуссий бывает достаточно велика в рамках ячейки (все свидетельства сходятся в этом), но уменьшается по мере восхождения по иерархической лестнице.

Риск «заражения» минимизируется еще и централизацией, которая усиливает характер вертикальных связей. Каждый делегированный низшим партийным организмом несет ответственность не перед теми, кто дал ему мандат, а перед вышестоящей инстанцией: он просто обязан информировать ее о любых случайных расхождениях во взглядах, которые порой зарождаются в рамках вверенной ему группы людей, — но не для того, чтобы ее защищать, а для того, чтобы вызвать спасительное вмешательство центра. Разного рода барьеры усиливаются еще и тем обстоятельством, что центр играет большую роль в назначении всевозможных уполномоченных, которые находятся с ним в постоянном контакте и уведомляют его о любом подозрительном движении; кажется, есть даже некий тайный аппарат, созданный центром для того, чтобы следить за аппаратом официальным8. Всегда, стало быть, можно энергично и эффективно вмешаться, едва лишь в какой-либо точке машины возникнет сбой. Этот механизм весьма напоминает систему безопасности, принятую на кораблях, с ее разгораживанием на водонепроницаемые отсеки, герметически изолированные друг от друга9.

Механизм вертикальных связей — не только замечательное средство для поддержания единства и сплоченности партии; он позволяет ей очень легко переходить к подпольной деятельности. Ведь вертикальные связи и разделение на отсеки точно соответствует главному правилу подполья, и в случае провала вмешательство полиции в силу этого ограничивается лишь очень узким сектором организации. Механизм перехода от публичного действия к тайному весьма прост. Сперва партия освобождается от своих менее надежных членов, которые покидают ее в связи с запрещением или из страха перед преследованиями. Еще больше уменьшаются базовые группы: например, в 1940 г. они состояли из пяти, а позднее — только из трех членов. Но партия сохраняет весь свой аппарат, просто более строгим образом осуществляя постоянные правила, касающиеся запрета горизонтальных связей. Эта возможность подпольного действия сыграла большую роль в принятии системы вертикальных связей Интернационалом в 1924 г.: то был «героический» период, когда партия вынуждена была действовать наполовину открыто, наполовину — тайно. Война и оккупация, с одной стороны, недавние преследования и запреты — с другой, поддерживают ценность этой старой установки. Однако слишком многие рассматривают сегодня коммунистическую систему вертикальных связей лишь с точки зрения приспособленности ее к подполью; но, без сомнения, она еще более ценна в качестве средства унификации.