Рейтинговые книги
Читем онлайн Легендарный Араб - Михаил Нестеров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 72

Обескураженная Татьяна даже не попыталась освободиться от руки нового знакомого, которой он поддерживал женщину под локоть. Его мягкий, убаюкивающий голос не смолкал ни на минуту.

Радзянский подвел ее к картине, выполненной в том же стиле. Она была первой в ряду десятка или чуть более картин, одинаковых по размеру и представлявших собой единую композицию. Женщина не ошиблась, поскольку молодой человек, словно отвечая на ее мысли, уже давал объяснения:

— Эту композицию я назвал «Двенадцатиперстный триптих». Сам же авангардист наивно предполагает, что изобразил двенадцать русифицированных подвигов Геракла, и даже дал этому соответствующее название. Обратите внимание на первое полотно, оно называется «Битва с Январем». Видите, Геркулес довольно пассивно ведет сражение, а именно — сидит у костра и греется. Неинтересно. Зато борьба с Февралем выписана с соблюдением центрально-черноземных погодных условий: Геракл расчищает лопатой занесенные снегом дороги. Ну не идиот ли?.. Теперь взгляните, что он делает с Мартом: воткнул ему в глаз сосульку! «О темпора, о морес!» [1] А вот Апрель. Тут, как мне кажется, подвиг грека преувеличен. Я не знаю, зачем Геракл вышел на проталину с косой-литовкой, но, как бы то ни было, он скосил Апрелю ноги под самые... колени...

Так они добрались до Декабря, последней картины «двенадцатиперстного триптиха», где на высокой, украшенной праздничными гирляндами и игрушками сосне Геракл руками кровавого авангардиста Гарри Смысловского вздернул Деда Мороза. Тут же, под сосной, валялся полупустой мешок с подарками, а красная, с меховой опушкой шапка новогоднего покойника венчала голову замерзшего Геракла.

Невеселая, мрачная картина, однако Татьяна, не в силах сдерживаться, громко рассмеялась, привлекая внимание посетителей выставки. Ее смех был вызван только комментариями Радзянского к последней картине с новогодними подарками: «Бойся данайцев (греков), дары приносящих». Да еще к месту Лев привел языческое заклинание: «Если увижу на дереве труп раскачивающийся; вырежу так и руны нарисую...»

Они устроились в уютном ресторане арабских национальных блюд на Петровско-Разумовской аллее. Видя, что его новая знакомая с удивлением читает меню, Радзянский сам сделал заказ смуглолицему бею, спросив, есть ли кускус.

— Кускус? — переспросила Татьяна, когда официант удалился. — Смешное название. С чем его едят?

— Это отдельное блюдо, — пояснил Лев, знаток и любитель арабских яств, — национальное кушанье берберов и арабов. Готовится по традиционному рецепту — из бараньего мяса, овощей и манки. Почему традиционному? Вообще арабы не любят изменений. Хотя бы потому, что это слово у них заменяет другое. Например, араб никогда не скажет, что, к примеру, мясо — прошу прощения — протухло или испортилось. Он скажет: мясо изменилось. Арабы не любят изменений, сохраняют многовековые традиции, у них нет моды как таковой. Но в то же время идут в ногу со временем. Понять сложно, но тем не менее это так. Так вот, готовится кускус достаточно долго, что-то около двух часов, потому я спросил у бея, есть ли готовый. Иначе нам пришлось бы ждать до вечера. Не знаю, как вы, а я проголодался.

— Можно задать вам вопрос?

— Я весь внимание.

— Где и кем вы работаете? Мне кажется, у вас какая-то необычная, редкая профессия.

— А вы попробуйте угадать.

— Вы переводчик? С арабского, — добавила Татьяна.

Радзянский покачал головой.

— Вы журналист?

Снова отрицательное покачивание головы.

— Ну... я не знаю... Сдаюсь.

И наконец признание:

— Я разведчик.

— Кто?! — От неподдельного удивления брови женщины поползли вверх. — Мне кажется, у меня сегодня что-то со слухом...

— Разведчик, — повторил Лев. — Бывший. Потому и говорю так открыто.

Татьяна не поверила, посчитав, что молодой человек, возраст которого она определила в двадцать семь — двадцать восемь лет, намеренно напускает на себя таинственность, чтобы Татьяна растаяла перед ним в первый же вечер их знакомства. Для этого он сделал достаточно, например, угостил кускусом, который действительно оказался превосходным на вкус. Также обратила внимание на цену: пища арабов и берберов стоила весьма и весьма... «Да, — подумала она, — парень умеет не только завязывать знакомства. Билет на продолжение сегодняшнего дня, считай, лежит у него в кармане».

Лев много и довольно подробно рассказал о стране, в которой работал разведчиком, но и это не послужило для женщины доказательством. И зря она кривила душой, думая, что ей доказательства не нужны.

Радзянский проводил ее до гостиницы, назавтра предложил встретиться и записал номер телефона Татьяны. А женщина подумала, что билет в кармане Радзянского оказался на дневной сеанс.

На следующий день Лев увлек свою новую знакомую в Парк имени Горького, затем предложил продолжить вечер в ресторане. В ходе беседы он ненавязчиво задавал вопросы, и Татьяна, отвечая машинально, не придала вначале значения тому, что рассказывает о себе почти незнакомому человеку довольно подробно. Лишь позднее она поняла, что Радзянский, владея инициативой в разговоре, построил беседу умело, профессионально, словно действительно поставил себе цель завербовать гостью Первопрестольной. И она, слегка захмелев от хорошего армянского коньяка, полушутливо спросила, какой страны он шпион.

— Союза Советских, — ответил Лев. — Но это все в прошлом. А сейчас я подрабатываю помощником главы городского совета — семьдесят седьмым или семьдесят восьмым, сейчас уже точно не вспомню.

— А что конкретно входит в ваши обязанности?

Радзянский пожал плечами и умело ушел от ответа, поскольку не мог сообщить знакомой, что, кроме всего прочего, выполняет в горсовете «наказы» любимого Комитета.

— Сейчас пишу бессмысленные статьи о роли профсоюзов в нашем государстве. Когда-то я делал доклады на эту тему, работая в должности вице-консула.

— Ваша работа хорошо оплачивается?

— Согласно порядковому номеру: на семьдесят восемь пунктов ниже первого помощника.

Татьяна улыбнулась, впервые, наверное, надолго задержав взгляд на смуглом лице собеседника.

— Знаете, Лев, теперь я верю, что вы работали в разведке.

— И что же подвигло вас к этому? Мой мизерный заработок?

— Вы всегда разговариваете в полушутливой манере?

— Преимущественно.

— Вам к лицу такой тон.

— Спасибо. Так мне интересно, где я прокололся? Ежели, конечно, исключить мое чистосердечное признание.

— Я выболтала про себя все, а о вас не знаю ничего, ну разве о мизерном заработке. — Татьяна невольно стала приноравливаться к манере Радзянского вести разговор.

Много позже она поняла, что в тот момент говорила как настоящий дипломат за ужином в кругу себе подобных, давая ясно понять собеседнику, что ее до некоторой степени раскованное поведение — есть не что иное, как природная общительность. И дипломатия ее была тонкой, присущей только женщинам, поскольку она признала, что ее новый знакомый пользуется еще одним даром, данным ей богом, — ее слабостью. Иначе говоря, если бы Лев прямо сейчас обнял ее и захотел поцеловать, она бы не стала противиться, как не сказала бы тех слов, которые лишь на мгновение должны были стыдливо отпечататься в ее глазах: «Я не такая!» Тогда природная общительность скатилась бы до откровенного естества, умеет он читать по глазам или нет, так как скрытый текст шел в разрез с ее желаниями. И это не так сложно было понять. Особенно проницательному, «скрытому» дипломату или тайному агенту, что было ближе к истине. Он и так буквально выпотрошил ее, как щуку, осталось только набить фаршем и поставить на огонь. А огонь должен быть жарким, подтверждением тому — пылкие глаза Льва Радзянского.

— Вообще-то разговорить меня — дело довольно трудное (вот тут она бросила на него тот самый взгляд: «Я не такая!»). Даже не подозревала, что могу быть такой болтливой.

— Это моя вина.

— Скорее заслуга.

— Можно и так сказать.

В зашумевшей от коньяка голове родился еще один оправдательный комплимент, которым Татьяна набивала себе цену, хотя и понимала, что пора бы уже остановиться.

— Вы сделали невозможное.

Лев отреагировал сразу, словно до этого долго готовился к разговору, заранее зная, по какому руслу он пойдет.

— Невозможное я привык делать сразу.

— Даже так?.. А как насчет чуда?

«Вот дура!» — обругала она себя.

— Чудо требует гораздо большего времени.

Татьяна долго пыталась понять смысл сказанного, что ей так и не удалось. Ей было двадцать семь лет, первый неудачный брак, от которого у нее остался ребенок, так и остался первым. Жизнь не сахар — приходилось тщательно скрывать связь с женатым сослуживцем, а непродолжительные встречи с ним приносили больше обеспокоенность, нежели удовлетворение, претендующее называться мимолетным. В такие минуты она чувствовала себя самкой, бросавшей дитя для удовлетворения своей страсти.

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 72
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Легендарный Араб - Михаил Нестеров бесплатно.

Оставить комментарий