Невеста. Шлюха - София Блейк

Когда я была ребенком, я скучала, если оставалась играть дома в одиночестве, и, помнится, просила у родителей подарить мне братика. А ведь если бы он появился, не исключено, что мне пришлось бы тоже ходить к нему в больницу или носить передачи в тюрьму. Если не хуже… Во всяком случае, рожденному в Полесске было сложно выбрать другой жизненный маршрут, если он был здоровым, сильным и решительным парнем. А сын моего отца вряд ли родился бы другим.

Был уже пятый день после моего аборта и четвертый после сотрясения Вадима. Он достаточно хорошо себя чувствовал и собирался выписываться из больницы. Я проводила у него каждый день, принося соки и сладости, благо, вынужденный простой в работе это позволял. Мы смеялись, что эта больница не хочет нас отпускать, сначала меня, потом его.

— Завтра покажу тебе, где я живу, — сказал Вадим.

— Я так поняла, что ты приглашаешь в гости?

— Ну, типа того, — он уже надел свои белые шмотки и шел выписываться.

— Не знаю, найду ли я свободное время, — начала я.

— Я не навязываюсь, — сказал он серьезно. — Если ты приходила все дни ко мне сюда, значит, навестишь меня и дома.

Возражать было глупо, да и не сильно–то хотелось, но меня все еще одолевали сомнения, я боялась, что с Вадимом это будет не так просто, как с Лешим. События последних дней сблизили нас, и последним толчком было общение с Валей наутро после ее возвращения с работы.

Поделившись, как обычно, впечатлениями от клиентов, Валя по секрету рассказала мне, что Светка, после изрядного подпития на заказе в сауне, злилась, как это получается, что она сама и рожала, и после этого еще сделала два аборта, и всегда являлась в эти проклятые больницы сама, без поддержки, а вокруг меня Вадим клеится, будто я медом намазанная.

Услышав это, я уже не сомневалась, впервые за брянский период моей жизни, собираясь в гости не для отработки эротических номеров, а просто так. Оказавшись, наконец, у Вадима дома, я увидела множество книг, и поняла, что ужасно скучала по ним. Увидела огромное количество пластинок и магнитофонных записей — и до меня дошло, как я буду когда–нибудь жить. И, наконец, я увидела много цветов. Букеты стояли во всех трех комнатах и даже на кухне, и все это были красные розы.

— Почему ты не уехал вместе со своими за границу? — спросила я, когда мы сидели за бутылкой вина в комнате с большими книжными шкафами, заставленными доверху.

— Я люблю эту страну, — ответил он просто.

— А деньги? — вырвалось у меня. — Там платят больше, и вообще, разве у нас жизнь?

— Ну конечно, — сказал Вадим. — У нас–то и есть жизнь, та, которую я знаю, и русские книги, и музыка, которую я люблю, и друзья.

После этих слов я почувствовала себя неполноценной.

— А почему ты работаешь на блядовозке? — решилась я. — Неужели нет ничего лучше?

— Дык, нравится мне, — вздохнул Вадим. — Я уже много где работал, и в конторах инженерных, и ди-джеем, и в Москве на заводе успел, но это все не мое. А когда еду по ночному городу, и опасность повсюду, а за спиной у меня хорошенькие девки надушенные сидят, мне в кайф, и настроение поднимается.

— Черт, так ты не из–за денег это делаешь? — опешила я.

— Ну, деньги тоже платят неплохие, — согласился Вадим. — Только это не главное.

Я ему не поверила, во всяком случае, не сразу. Думала, выставляется он передо мной эдаким разбитным парнем, но я ошибалась.

Мы сидели при свете свечей, играла классная музыка, и я чувствовала напряжение Вадима. Он деликатно не заводил разговор о сексе, но я уже заранее знала, что буду делать, и мы начали целоваться, а потом я расстегнула ему все, что мешало, и медленно довела его до состояния, когда он начал стонать и выгибаться. Он доверился мне и не трогал руками мою голову, чтобы побыстрее облегчиться. Я сама выбрала момент, несколько раз оттянув завершение, так что он уже был на пределе своей выдержки и завопил, наверняка переполошив соседей, когда я, наконец, приняла едва ли не стакан его влаги своим обученным ртом. Облизываясь, я смотрела на него снизу вверх, как это делала Валя, и очень хотела увидеть что–то большее, чем обычное самодовольное торжество мужика.

— Слушай, ты чародейка, — сказал Вадим. Глаза у него были закрыты, но худое лицо сияло именно торжеством, так что я вполне уверилась, будто психика у всех самцов одинакова, и нет никаких исключений.

Так я начала жить у Вадима, и первым делом набросилась на книги, даже ненадолго оставив свой английский. Он уезжал на работу, а я готовила обед, убирала и читала, изредка включая телевизор, чтобы услышать новости о боевых действиях в Приднестровье, или концерт группы «На-на», о которой теперь, пожалуй, мало, кто помнит.

Через неделю я сказала Вадиму, что у меня уже не идет кровь, и что я готова продолжать борьбу за обладание вожделенными президентами. Конечно, я ждала другого, но готовилась именно к тому, что услышала:

— Дык, хорошо, а то девчонки уже соскучились, каждый день спрашивают. Завтра и поедем.

Наверное, я была грустнее, чем обычно, понимая, что в последний раз наслаждаюсь продолжительным чтением в уютной квартире. За окном октябрь выкрасил склон Покровской горы в багрянец и золото, я любовалась этой красотой и даже не поинтересовалась у Вадима, почему собственно завтра, а не сегодня.

Он пришел под утро, забрался в постель с холодными ногами, от него пахло спиртным и сигаретами, и он дрожал, как щенок, а я вспомнила свою первую ночь с мужчиной, дрожавшим точно так же. Но, немного согревшись моим теплом, Вадим положил меня лицом вниз и стал целовать меня все ниже и ниже, а, дойдя до пяток, перевернул и медленно двинулся вверх. Мне стало сладко и хорошо, я только боялась, что он остановится, но страх мой был напрасен, потому что он ласково раздвинул мои ноги, и я ощутила его язык там, где мне втайне хотелось. Это не был первый раз, до этого некоторые клиенты уже опускались и целовали мое гладко выбритое лоно. Мне было иногда щекотно, но несколько раз показалось, будто я испытываю нечто новое — и это новое было приятно. Однако клиенты в Брянске редко лизали меня больше нескольких секунд, от силы минуты, и вообще, они будто бы стыдились своего порыва. Вадим же ласкал мою плоть, будто дорвался до волшебного источника — и я расслабилась, а едва напряжение ушло, волны невиданного блаженства начали расходиться внутри меня, я стонала, комкала простыню, дергалась, как в припадке, но Вадим крепко сжимал мои бедра, его язык нашел какую–то потаенную точку, и она взорвалась во мне криком и судорогами, когда я впервые в жизни испытала оргазм. Честное слово, я, как и все девочки, гладили там себя рукой, и это было приятно, но сравнивать мои детские шалости и то, что я испытала в эту ночь, все равно, что сравнить лампочку и Солнце, бурю и сквозняк, вялый цветок в горшке и весенний луг, покрытый — весь покрытый! — цветами.