Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача - Автор неизвестен - Медицина

— Что заставило старика использовать урокиназу? — спросил меня Глэтман. Он уже забыл про часы.

— Он работает по привычке, теряет навыки. Использовал урокиназу при бедренно-подколенном шунтировании для растворения остаточных тромбов и просто забыл, что в данном случае имел дело с аневризмой брюшной аорты.

— Ну а Илкади, он же не дурак?

— Илкади позвали уже после того как. Он понятия не имел, что вводилась урокиназа. Анестезиолог дремал, сестры выполняли требования, резиденты тянули крючки — обычная история.

— Марк, а кто был старшим резидентом, может, он что-нибудь объяснит?

— Старшим был Ассад, он обожает Манцура, мечтает только больше оперировать, он не скажет ни слова против Падрино.

— Скорей всего, так, — согласился Сэм. — Послушай, Марк, ты знаешь, что я не гигант, так, средний хирург, у меня самого достаточно проблем и осложнений. Но эта история вызывает отвращение, а Вайнстоун вряд ли поставит вопрос ребром.

Он глубоко вздохнул.

— Что-то нужно делать, но я понятия не имею, что именно.

— Сэм, ты хорошо знаешь, что делать, ты же местный парень, знаешь все ходы и выходы, знаешь кто чем дышит, — ехидно заметил я.

— Я ничего не могу без твоего списка, ты знаешь, о чем я говорю.

— Пока нет, Сэм, сейчас я не могу. Зарплату мне платит Вайнстоун, ты хочешь, чтобы я совершил финансовое самоубийство? Я буду действовать, но не сейчас, еще не время.

— Тогда ладно, — закончил Сэм и решительно сменил тему. — Чем ты занимаешься в выходные, не подстрахуешь меня? Я улетаю на Багамы, надо порадовать мою подружку.

Глэтман подмигнул мне, прежде чем я успел что-либо ответить, он знал, что я отвечу «да».

* * *

Беверли, секретарша Вайнстоуна, поджидала меня у дверей моего кабинета с синим компакт-диском в руках. Она носила туфли на высоких каблуках и настолько короткую юбку, что воображению негде было разгуляться. Я знал об эффекте высоких каблуков, но ноги ее мне показались еще длиннее и изящнее, чем раньше. Я сделал вид, что ничего не замечаю, и надеюсь, мне это удалось. Беверли проследовала за мной в кабинет и уселась по другую сторону стола. Мне нравятся женщины, изображающие недоступность, и она это знала. Однако Беверли не старалась выглядеть такой уж скромной.

— Доктор Зохар, как вы сегодня? — Она провела по столу рукой с ярко накрашенными ногтями. — Вам нравится?

Эта сучка меня дразнила, я постарался сохранить деловой тон, меня мало волновали ее ногти, что она припасла еще?

— Выглядит великолепно, — ответил я, оценивая ее соблазнительную фигуру. — Вы ждали меня?

— Без особой причины, так, дружеский визит. Вам налить кофе? С молоком и без сахара, как вы любите? Что слышно у нас, какие новости?

Дружеский визит, с чего это вдруг? Насколько помню, я закрывал свой кабинет…

— Нет, спасибо, как ваш друг?

— Брюс просто прелесть! Он великолепный любовник, но мне иногда кажется, что он слишком юн для меня, вы понимаете, о чем я? — произнесла она с очаровательной улыбкой.

«Опасность!»

— Бев, Брюс отличная пара для вас, он вас любит. Мужчины постарше могут быть поопытней, но мы еще и лысые, менее опрятные и, что хуже, часто импотенты. А сейчас я должен извиниться — накопилась куча дел, не забудьте, вы обещали мне кофе.

— Да, конечно, вы правы. А чем вы сейчас заняты, пишете очередную статью? Возьмите меня в помощницы, я хороший редактор, в колледже я была ответственной за выпуск газеты.

— Отлично, буду иметь вас в виду.

Беверли поднялась, я снова взглянул на ее ножки, на них не было ни капли лишнего жира. Разумеется, я сделал абсолютно безучастный вид, но это было равноценно попытке замаскировать огромный прыщ на кончике носа. Я шумно глотнул, ее голос провоцировал картины, которые лучше не выставлять на всеобщее обозрение. Женат? Да. Погребен? Нет!

— Вы свободны в четыре пополудни? «Личная встреча, в моем кабинете, возможно ли?»

— Доктор Вайнстоун хотел бы видеть вас у себя в кабинете, доктор Манцур тоже должен быть там.

— Ну и чего он хочет? — спросил я с раздражением. Ненавижу, когда мечты сменяются реальностью, да еще так быстро.

— Понятия не имею, — призналась Беверли. — Видели мои новые сережки? — она откинула волосы, чтобы показать ушки. — Разве не великолепны? Подарок Ларри на Рождество, настоящие бриллианты! Он прелесть!

Она вышла, помахав мне напоследок синим компакт-диском.

* * *

Ровно в шестнадцать часов я постучал в дверь кабинета Вайнстоуна. Он сидел на черном кожаном диване, Манцур расположился в одном из кресел рядом.

— Добрый день, доктор Вайнстоун. Доктор Манцур, — я улыбнулся, приветствуя их.

— Марк, спасибо, что зашли, садитесь, пожалуйста. — Вайнстоун протянул мне руку для приветствия.

Я пожал его теплую руку, а затем и руку Манцура. Меня удивило, насколько похожи их рукопожатия, интересно, а как психологи это расценят? Я пытался догадаться, зачем меня вызвали. Конечно, я бываю в кабинете Вайнстоуна несколько раз в день, но это была первая официальная встреча с обоими.

— Марк, вы в курсе, зачем мы вас пригласили? «Вайнстоун не улыбался и не шутил, как обычно, он был слишком серьезен — плохой знак».

— Понятия не имею.

— Хорошо, речь идет об одном конкретном пациенте.

— Он глянул на клочок бумаги. — Хосе Валес, это имя вам о чем-нибудь говорит?

— Доктор Вайнстоун, — я усмехнулся и едва не рассмеялся. Возможно, он и не столь серьезен, каким хочет казаться. — Я имел дело с сотнями людей с таким именем.

Он не удивился.

— Давайте говорить только об одном из них, вы консультировали его в клинике восьмого января.

— Я не знаю, о ком идет речь. «Интересно, чего же они хотят?»

— Я говорю о пациенте с опухолью пищевода.

— Ага, теперь припоминаю, — сказал я, переведя дух.

— Молодой мужчина, испано-американец, лет около сорока, направлен к нам с диагнозом рак пищевода. Если я правильно помню, опухоль была в средней части, где-то на уровне двадцати пяти сантиметров, биопсия показала плоскоклеточный рак.

Вайнстоун крутил в руках карандаш все время, пока я говорил.

— Отлично, и какие меры вы приняли, пациент еще не прооперирован?

«Кто этот кусок дерьма? Должно быть, Ассад, вот кто, вероятнее всего, бегает к Манцуру с докладами. Манцур для него идол. Между соглашательством и целованием задницы разница только в чувстве меры, которое у Ассада отсутствует». Я посмотрел на Манцура (он казался безучастным) и ответил Вайнстоуну:

— Нет, пациент пока не прооперирован. По данным компьютерной томографии, у него довольно запущенная опухоль, поэтому мы направили его для химиотерапии и облучения, чтобы добиться уменьшения размеров опухоли. Вы знаете, по последним научным данным в литературе…

— Доктор Зохар, — прервал меня Манцур, — рак пищевода — это хирургическое заболевание, и место для опухоли может быть только одно — в банке с формалином у морфолога.

— Не совсем, доктор Манцур, сейчас подходы к лечению изменились.

Манцур повысил голос:

— Какая литература, какие подходы? Я удаляю эти опухоли уже более тридцати лет, в университете, где я специализировался по торакальной хирургии, мы оперировали по несколько больных каждую неделю. Химиотерапия, лучевая терапия? Глупость! Пациентам надо дать возможность пить и есть. Со временем все они умрут, разумеется, но и перед смертью, и даже умирая, они должны иметь возможность поесть; пациент, который ест, счастлив.

Я удовлетворенно заметил, что сумел-таки его разозлить.

— Марк, — сказал Вайнстоун, — доктор Манцур торакальный хирург, эксперт по раку пищевода. Мы должны концентрировать всех сложных больных в опытных руках, я предлагаю передать этого больного доктору Манцуру.

Две трети больных раком пищевода, прооперированных Манцуром, умирают, семь из последних десяти резекций закончились смертью пациентов, а Вайнстоун называет его «экспертом»?

Я с сомнением произнес:

— Это не лучшая идея. У пациента сохранена проходимость пищевода, полного препятствия нет, думаю, надо начинать с химиолучевой терапии.

— А потом вы планируете, и оперировать больного? Вы уже считаете себя торакальным хирургом?

Раньше Манцур никогда не был саркастичен.

— Если не торакальным хирургом, то специалистом по раку пищевода, и опытным, к вашему сведению. Я уверен, что удалил опухолей пищевода не меньше, чем вы, доктор Манцур, кроме того, я планирую пригласить доктора Фалькова.

Я знал, что Манцур терпеть не может Фалькова. Что же, битва проиграна, все ясно: Вайнстоун хочет продемонстрировать Манцуру свою поддержку, отчитав меня и передав ему моего больного.

— Доктор Зохар, — продолжил Вайнстоун, — вам известно, что доктор Манцур является нашим вице-председателем, он будет вести всех бюджетных больных с заболеваниями пищевода.