Встречный ветер - Павел Федоров

"Кончилось бы уж все это поскорее, пусть выгонят - сам давно добиваюсь, чтобы уволили. Женюсь тогда и вытащу отсюда Настю..." С такими мыслями Пыжиков подошел к калитке. Над садами нависла черная южная ночь, мрачно перемигиваясь желтоватыми, точно кошачьи глаза, звездами. Где-то близко, в мутной темноте притихших деревьев, беспокойно шумел морской прибой. С заросшей виноградником веранды почему-то лился тусклый синий свет. Он мягко падал на садовую зелень, едва освещая приютившийся здесь одноэтажный домик. За стеклом, сквозь марлевые занавески, Петр увидел силуэты людей. Открыв дверцу калитки, он подошел ближе и разглядел двух сидящих за столом мужчин. Постукивая вилками, они ужинали. Значит, комнаты были сданы. Да и мог ли он в этом сомневаться? Курортный сезон был в самом разгаре, и, конечно, предприимчивая домовладелица Мария Дмитриевна не упускала случая, чтобы заработать. Не только комнаты, но и сараишки, кладовые занимались "дикими" курортниками нарасхват, шли по самой высокой цене. Петр в нерешительности остановился.

Нехорошо было беспокоить людей, тем более, когда они так по-домашнему мирно беседуют, даже слов не слышно, и аппетитно, очевидно после купания, ужинают... Только бы увидеть Марию Дмитриевну. Она-то уж устроит его как полагается. Петр бесшумно прошел в кухню, но там, как и в других комнатах, было темно. Вернувшись к веранде и постояв у крыльца, он, наконец, решился постучать. Разговор сразу же смолк, но дверь пока никто не открывал. После короткой паузы и едва слышного шепота кто-то грубоватым голосом спросил:

- Кто там?

- Мне нужна хозяйка дома, Мария Дмитриевна, - ответил Пыжиков.

- Ее нет дома, - раздался прежний, с кавказским акцентом голос.

- А где же она? - с огорчением спросил Петр.

- Вышла куда-то. Должно быть, к соседям. Что ей передать? - явно желая отвязаться от пришедшего некстати гостя, спросил тот же голос.

- Спасибо. Я ее подожду, - ответил Петр. Его начал раздражать неприветливый голос мужчины и полумрак на веранде, таинственный и приглушенный за стеклом шепот. "При таком свете можно подавиться костью или проглотить муху, - зло подумал Пыжиков. - Почему я должен тут стоять? Не только не приглашают войти, а даже не желают взглянуть, кто пришел..."

- Разрешите войти?- подумав обо всем этом, спросил он настойчиво и не очень вежливо.

Его решительный тон сразу подействовал.

- Да, да. Пожалуйста! - медленно открывая дверь, далеко не радушным тоном встретил его мужчина с крупным горбатым носом и с широкими темными бровями. Увидев офицерские погоны и фуражку под цвет окружающей веранду зелени, мужчина на секунду замер. Правая его рука крепко держала дверь, словно намереваясь захлопнуть ее перед самым носом Пыжикова, левая была занесена назад, к бедру. Если бы Петр был внимательней, он бы заметил, как пальцы лежащей на бедре руки скрючивались и дрожали.

Второй мужчина, в белой тенниске, почему-то быстро вскочил и скинул с абажура лампы полотенце. Ярко брызнул электрический свет и заиграл на стенках, выкрашенных в голубой цвет, на оконных фрамугах, на столе, где лежали в веревочной сетке две дыни и рядом с ними поджаренная курица. Под абажуром вихорьком закружились ночные бабочки.

- Эти ночные гости опять налетели, - глядя на бабочек и поглаживая гладко выбритую, с высоким лбом голову, спокойно проговорил мужчина в белой тенниске. - Милости просим, товарищ офицер, к столу. Скоро хозяйка придет. Вы что, ее родственник?

- Просто знакомый. Недавно мать здесь комнату снимала.

- Мы тоже курортные, порхаем, как эти бабочки... Смотрите, сколько всяких букашек полно на огонек летит, вроде нашей мошкары на Урале.

Высоколобый оказался более приветливым и радушным, чем большеносый кавказец. Засунув руки в карманы, он исподлобья наблюдал большими круглыми мутно блестевшими, как у свирепого быка, глазами. По его взгляду было видно, что он сердит и недоволен. Визит офицера смутил их обоих, явно нарушив вечернюю задушевную беседу.

- А вы тоже с Урала? - улыбаясь, спросил Петр у горбоносого.

- Нет. Мы здесь, в горах, живем.

Высоколобый снова засуетился, настойчиво предлагая придвинуться к столу и закусить. При этом он все время улыбался поджатыми губами, стянутыми у подбородка морщинами.

- Дыньки не хотите? Великолепнейшее творение природы, сорт знаменитый, наша матушка "колхозница". А какой аромат! Прелесть! У нас дома этого пока нет.

- Почему же? На Урале растут и арбузы и дыни, - возразил Петр.

- Извините, это на Южном, а на Северном мало, да и еще рано сейчас, не вызрели. Когда же я оттуда уехал? - потирая висок, многозначительно задумался высоколобый. - Да уж десятый день. Не заметишь, как и отпуск пролетит...

- Значит, с Урала? - словно желая заглянуть в душу этого суетливого, чересчур словоохотливого курортника, снова спросил Петр.

- Коренной тагилец. Все-таки разрешите угостить вас дыней! Вот той, что побольше да поспелее.

- Спасибо, я не хочу. Извините, что побеспокоил...

- Ну, что там! Чем же вас тогда угостить? Вина предложить не осмеливаюсь. Знаю, что служба у вас строгая.

Горбоносый подошел к столу и выкатил из сетки дыню. Подержав ее в смуглой большущей руке, положил на тарелку. Косясь на офицера угрюмым взглядом, он медленно, с расстановкой проговорил:

- Слушай, друг, пачему не хочешь? Хароший дына.

Пыжиков вновь поблагодарил и отказался. Ему почему-то неприятна была встреча с этими людьми и противна суетливая назойливость высоколобого. "Забавная компания, - усмехнулся Петр. - Два сапога на одну ногу!"

Разговор как-то иссяк и прекратился. Все трое чувствовали себя напряженно и неловко. Пыжиков сидел как на иголках и злился, что испортил людям ужин. Хотелось встать и уйти, но уходить было поздно и некуда.

В другой раз посидел бы, поговорил с людьми, о многом основательно расспросил, а сейчас и самому говорить и слушать не хотелось. Да и высоколобый курортник, с неприятно поджатыми губами, своей приторной вежливостью и подобострастными репликами совсем не располагал к себе, а наоборот, отталкивал. Горбоносый не мог скрыть своей неприязни к непрошенному гостю в зеленой фуражке. Постояв у стола и уже больше не предлагая угощения, покопавшись в чемоданчике, он взял полотенце и вышел во двор.

Это вынужденное знакомство прервалось возвращением хозяйки дома. Петр с облегчением вздохнул.

Как и следовало ожидать, Мария Дмитриевна встретила Петра с обычным радушием. Она провела его в большую" с выходящим на веранду окном комнату и, усадив на диван, сразу же затопила его словесным потоком пустяковых воспоминаний о матери. Однако Петр вежливо сослался на усталость и попросил приготовить ему постель.

- Извините, дорогая Мария Дмитриевна. Совсем измотался, только бы добраться до подушки, - расстегивая воротник гимнастерки, сказал Пыжиков.

- Что же это вы, голубчик? - заахала Селихова.

- Служба такая... Уже двенадцать, - посмотрев на часы, ответил Петр. - Скоро должна прибыть за мной машина с солдатами.

- Ах, боже мой! Да вы хоть скушайте что-нибудь.

- Немного, пожалуй, можно, - согласился Петр, вспомнив, что он с утра ничего не ел.

Мария Дмитриевна вскочила и побежала на кухню готовить ужин.

Петр слышал, как курортники, гремя топчанами, которые, как в общежитии, всегда приготовлены расчетливыми хозяевами для многочисленных гостей, укладывались спать и тихо, но, видимо очень горячо, о чем-то меж собой спорили. Петра они уже не интересовали.

- Нам надо быстро уходить, Семион, - склонившись к своему партнеру, шептал горбоносый. - Ты слышал, что он сказал хозяйке?

- Да, - соглашался высоколобый, держа в руках термос с длинным наплечным ремнем и опустив на пол ноги в желтых на толстой подошве ботинках.

- Он говорит, что скоро будет машина и солдаты... Что это значит? Это значит, что он хитрый человек, играет с нами, как кошка с мышками...

- Молчи! - схватив горбоносого за руку, просипел Семион. - Ты ведешь себя, как настоящий болван. Почему ты с этим офицером разговаривал по-хамски?

- Дед мой - дагестанский князь, отец - тоже, я - гордый человек, нанимаешь? Я ненавижу их, пусть будет это мальчишка или офицер. Надо уходить, Семион. Он все узнал.

- Посмотрим. У нас еще есть время. Есть и термос. Вот швырну его и от этой хатки ничего не останется.

- Тогда мы тоже сдохнем...

- Нет. Я умею бросать лучше, чем ты думаешь. Послушаем, подождем, что будет дальше. Только без паники. Я бывал не в таких переплетах... Тихонько подойди к окну и взгляни, что делает этот юноша.

Подвижный и верткий кавказец кошачьими шажками, на цыпочках подкрался к окну и осторожно отодвинул край занавески.

Съев без всякого аппетита кусок жареной курицы с помидором, Петр сидел за столом. Запустив пальцы в спутанные волосы, раздумывал над словами генерала Никитина. "Я дурак, пытался еще над ним куражиться... А как вначале разговаривал с майором Рокотовым! И какую написал объяснительную записку... Хотел всем доказать, что мне теперь все равно, безразлично. Пустая, глупая бравада!"