История Древней Греции в биографиях - Генрих Штоль

В это время персидский царь Дарий предпринял свой великий поход против европейских скифов на Черном море, на север от Дуная (Истр). Важнее ста тысяч азиатцев, которых перс вел теперь в первый раз на европейскую почву, были для него в этом походе услуги его греческих подданных. Они доставили ему корабли, 600 трехвесельных судов с опытным на море экипажем. Мандрокл Самосский со своими помощниками выстроил для него мост через Босфор, по которому перешло во Фракию бесчисленное войско персов с лошадьми и вьючными животными. Греческий флот поплыл чрез Понт в Дунай и навел на этой реке мост для сухопутной армии, чтобы открыть Дарию страну скифов. Все, что позволяли греческие силы и знания, было ревностно исполняемо для персов. Тираны городов, бывшие в походе вместе со своими воинами, старались отличиться друг перед другом и заслужить благодарность и награду от могущественного владыки, державшего их судьбу в своих руках. Народ, со своей стороны, был тоже одушевлен этим предприятием, потому что подчинение берегов столь важного для их мореплавания и торговли Понта обещало расширение их торговых операций и безопасность их колониям на этих берегах. Гистией, в высшей степени честолюбивый и эгоистический человек, из собственных интересов горячо преданный персидскому владычеству, был самым услужливым в совете и на деле старался, где только мог, обратить на себя внимание своего повелителя.

Пройдя и покорив Фракию и страну Гетов, Дарий переправился со своей армией через Дунайский мост, охрану которого при вторжении в землю скифов поручил греческим тиранам с их контингентами. Он дал им ремень с 60 узлами и сказал: «С этого дня развязывайте ежедневно по одному узлу, и если я не явлюсь к тому времени, как развязан будет последний узел, вы возвратитесь в свое отечество; но до тех пор стерегите понтонные мосты и употребите все ваше усердие для их зашиты и охранения». В случае если бы он не возвратился снова к Дунаю, Дарий рассчитывал пройти в свою землю по восточной стороне Черного моря.

Поход Дария совершенно не удался. Скифы заманили его армию в бесконечные степи, и когда он, не сделав ничего, повернул было назад, то сбился с дороги и не мог явиться к назначенному сроку. Зашедшие вперед скифы потребовали у греческих начальников разрушение моста, имея в виду погубить царя со всем его войском. Тираны держали совет. Мильтиад, афинянин, бывший тираном в Херсонесе фракийском и принужденный подчиниться Дарию, говорил за разрушение моста, ибо вследствие погибели царя и его армии персидское господство получило бы такой удар, что на будущее время уже ничто не могло бы угрожать свободе греков. Но против этого восстал Гистией и доказал тиранам, что их собственная власть в городах держится только при помощи персидского владычества, что уничтожение персидской армии есть в то же время и их собственное уничтожение. Его мнение взяло верх, и Дарий был спасен Гистиеем. Он быстро отступил за мост, но скоро должен был очистить и фракийскую страну, куда последовали за ним искавшие мщения скифы. Его полководцу Мегабазу стоило еще несколько лет труда, пока он снова принудил к покорности народы Фракии. Царь македонский, Аминт, тоже присягнул в верности Дарию, так что персидское господство, по крайней мере по имени, расширилось до северных границ Греции.

Возвратившись через Геллеспонт в Сарды, Дарий вспомнил о благодеянии Гистиея; он призвал его к себе и позволил ему просить у себя какой угодно награды. Гистией выпросил себе миркинскую область во Фракии, чтобы основать там милетскую колонию. Страна эта изобиловала корабельным лесом, серебром и золотом и имела превосходные гавани и бухты; она лежала почти совсем вне персидских владений. У большого озера, через которое река Стримон протекает в море, находился город Миркин. Гистией расширил его, обнес высокими, крепкими боевыми стенами и мечтал уже о подчинении соседних городов и фракийских племен, о господстве над всем фракийским морем; но поблизости тут проходил Мегабаз, полководец Дария; он видел огромные приготовления Гистиея и в нем зародились подозрение о намерениях честолюбивого человека. Возвратившись в Сарды к Дарию, полководец рассказал, что видел, и советовал царю сделать Гистиея безвредным. Царь призвал грека к себе и сказал ему: «Я убежден, что нет сокровища драгоценнее умного и благонамеренного друга; двумя поступками ты доказал мне это на деле. Я предлагаю тебе, поэтому следующее: не езди в Милет и в новопостроенный город во Фракии, а ступай со мной в Сузу, раздели со мной все, что я имею, и будь моим всегдашним товарищем за столом и в совете». Гистией последовал за Дарием в Сузу, но скоро понял, что при дворе царя под видом почести был только пленником.

На место Гистиея тираном Милета сделался его двоюродный брат и зять Аристагор, сын Мольпагора. В 501 году к нему пришли изгнанные аристократы из Наксоса* и просили его возвратить их в отечество.

*Тиран наксосский Лигдам был в 524 г. низвергнут спартанцами, но аристократическое господство, введенное там спартанцами, было снова уничтожено народом.

Наксос был самый большой остров между Кикладами, отличавшийся необыкновенным плодородием, так что древние называли его Малой Сицилией; население его было так велико, что он мог выставить в поле 8000 гоплитов. Аристагор объявил, что собственных его сил недостаточно для покорения острова и что он хочет склонить в пользу этого предприятия Артаферна, брата и наместника царского в Сардах. Изгнанные предлагали дать Артаферну большой подарок и покрыть издержки на войско.

Аристагор отправился в Сарды и представил наместнику положение дела. Он описал ему богатство острова, указал, как легко могут быть покорены после завоевания Наксоса все остальные Киклады; затем легко было сделать нападение на Эвбею и подчинить царю этот остров, по богатству и величине не уступающий Кипру. Ста кораблей будет достаточно, чтобы покорить все эти острова. Таким образом, грек не видел ничего дурного в том, чтобы помочь подчинению греческих островов владычеству варваров и показать им дорогу в греческую метрополию; в награду за измену своему народу он надеялся получить по крайней мере, господство над Наксосом под верховной властью персов.

Артаферн охотно принял предложение Аристагора; он выхлопотал согласие Дария и велел в следующую же зиму снарядить не 100, а 200 военных кораблей. Во главе экспедиции поставлен был Аристагор, но при нем находился еще персидский полководец в качестве предводителя персидских сухопутных войск, Мегабат, человек царской крови. После того как приготовления были окончены со всевозможной осторожностью и распространен слух, что флот идет в Геллеспонт, весной 500 года он поплыл от Милета на север по направлению к Геллеспонту до Хиеса. Здесь у мыса Кавказского он стал на якоре и ожидал благоприятного северного ветра, чтобы быстро и неожиданно появиться у Наксоса.

Между тем как флот стоял у Кавказа, однажды Мегабат объезжал корабли и на палубе одного миндосского корабля он не нашел стражи и приказал своему телохранителю наказать начальника этого корабля, Скилакса, друга Аристагора. Скилакс был связан и втиснут в весельную уключину, так что его голова торчала вон, а тело свешивалось внутрь. Как скоро Аристагор услышал о случившемся, он отправился к персу и стал просить за друга; когда же просьба была отвергнута, то он сам своей властью освободил друга. Вследствие этого между обоими предводителями дело дошло до неприятного объяснения, в котором Аристагор напомнил персу, что тот должен ему повиноваться, как главнокомандующему. Перс принужден был уступить, но, чтобы отомстить Аристагору, в следующую же ночь послал судно к Наксосу и известил жителей его о грозящей им опасности.

Жители Наксоса, не предполагавшие, чтобы флот, стоявший у Кавказа, назначался против них, поспешно собрали все, что было на поле, в городе, запаслись достаточно провизией и водой, заперли гавань и приготовились к защите. Неприятельский флот, появившись пред Наксосом, нашел все в наилучшем оборонительном состоянии и должен был простоять четыре месяца пред городом, не добившись ничего. После того как касса Мегабата истощилась и Аристагор истратил много своих собственных средств, осада была снята и флот возвратился в Милет. Изгнанные аристократы, для которых выстроено было небольшое укрепление на занятой части острова, остались здесь, чтобы опустошать и беспокоить отечественную страну.

Вследствие неудачи этого предприятия Аристагор находился в опасном положении; в лучшем случае он мог ожидать потери тирании и конфискации его имущества. В то время, когда он находился в таком затруднительном положении, не зная, что предпринять, он получил известие из Сузы от своего тестя, Гистиея. Гистией с нетерпением переносил свой бездеятельный плен; он сильно рвался в отечество, в греческое море. В случае если бы поднялось восстание ионян, он надеялся добиться от царя того, чтобы тот послал его в отечество для усмирения этого восстания. Поэтому Гистией решился письмом побудить своего зятя произвести восстание. Письмо, чтобы его не открыли, было написано особым способом. Он наголо остриг голову своему вернейшему рабу, нацарапал на ней свое воззвание к восстанию, приказал ему снова отрастить волосы и тогда уже послал к Аристагору в Милет.