Терроризм. Война без правил - Алексей Щербаков

Но Твиду вся эта волынка показалась скучной – он переходит на партийную работу и вскоре добивается поста руководителя городской партийной организации Нью-Йорка. А там уж автоматом Твид очутился и в сенаторах.

И закипела работа! Трудился босс много. «Ни один политический деятель в Нью-Йорке или где-либо еще не похож на руководителя окружного комитета Демократической партии, и никто не работает так, как он. Как правило, кроме политики, у него нет никакого другого занятия в жизни. Он ведет политическую игру день и ночь круглый год, и на двери его штаб-квартиры написано “Не закрывается”».

(Ю. Соломатин)

Результаты деятельности впечатляли. Свидетельство американского журналиста:

«Твид фактически стал душой-организатором коррупционеров-законодателей. Как правило, “посланники народа” ценили свои услуги достаточно высоко. Так, в споре за контроль над железной дорогой “Эри” они запросили с конкурирующих сторон по 1 тыс. долл. за голос, а потом довели цену до 5 тыс. долл. Твид же, будучи отнюдь не рядовым законодателем, а ключевой закулисной фигурой, получил за помощь бизнесменам гораздо больше: его включили в состав директоров железной дороги, где он только за 3 месяца положил в карман 650 тыс. долл. дивидендов.

Впрочем, взятки от бизнесмена (скрытые и явные) давали Твиду отнюдь не главную часть его астрономических доходов. Городская казна щедро кормила нью-йоркского босса, и обычно из раздутого по смете какого-либо контракта подрядчик получал лишь 35 % его стоимости, Твид – 25 %, а его приспешники – все остальное. По одному из строительных контрактов расходы были определены в 1858 г. в 250 тыс. долл., но к завершению строительства в 1872 г. городской бюджет был вынужден “раскошелиться” почти на 14 млн долл.

Выборы 1868 г. символизировали кульминацию политического могущества У. Твида. Ему удалось провести своего ставленника не только на пост мэра, но и на пост губернатора штата Нью-Йорк. Эти выборы стали также примером беспрецедентных избирательных манипуляций. Традиционно ускоренная процедура натурализации позволяла партийным боссам вербовать новые отряды своих сторонников из числа новообретенных граждан. Однако при Твиде натурализационный конвейер заработал в ускоренном режиме (в низших судах в среднем опрашивалось по 2 свидетеля за минуту), более того, нью-йоркский босс подключил к процедуре своего приспешника – члена Верховного суда штата Дж. Барнарда. В период с 8 по 23 октября он умудрился “штамповать” по 718 новых граждан в день».

(Ю. Соломатин)

Впрочем, имелись и другие способы увеличения поддержки родимой партии. На избирательных участках подкупали чиновников, и нанятые люди голосовали по несколько раз. Кроме того, голоса неправильно подсчитывали. В общем, демократия процветала.

Чтобы Твида не беспокоили, он за счет городской казны содержал 87 печатных изданий, которые славили его мудрое руководство. Кончилось это, правда, плохо. Твид зарвался. В результате на партийного босса «наехали» газета «Нью-Йорк таймс» и еженедельник «Харперс Уикли». Видимо, в цене не сошлись. Твид попытался сунуть газетчикам по пять миллионов баксов, но что-то не заладилось. Возможно, конкуренты из Республиканской партии дали журналистам больше. В конце концов, доблестный сенатор угодил в тюрьму на 55 лет.

Кстати, во время следствия и суда подконтрольные Твиду газеты истошно кричали нечто, до слез напоминающее стенания наших либералов во время суда над Ходорковским. Дескать, все воруют, а почему взяли именно его? Это политические интриги!

Это точно. Как показало расследование, Твид украл из государственного бюджета около 200 миллионов долларов. Впечатляет. Особенно если учесть, что масштаб цен в те времена был совершенно иной. По нынешним ценам это, по крайней мере, в двадцать раз больше.

Представители правосудия было примерно такими же. Неудивительно, что граждане порой предпочитали решать вопросы своими силами. К примеру, в 1901 году в Новом Орлеане была арестована банда, которая некоторое время «держала» город – примерно как российские бандиты в «лихие девяностые». Всем было известно – власти и суд куплены на корню, бандитов, скорее всего, выпустят. Жители решили воспользоваться тем, что тамошние братки оказались в одном месте под замком. Они, вооружившись ружьями, явились к тюрьме, разогнали охрану и без затей развесили бандитов на фонарях…

С социальными конфликтами тоже было весело. Капитализм тогда был диким, как Тарзан. Причем эта дикость имела и свое идеологическое обоснование. Его корни уходят в наиболее радикальное направление в протестантстве – кальвинизм. (Первые европейские поселенцы в Северной Америке были как раз кальвинистами.) Согласно этому учению, если человек богат, то он угоден Богу. А если нет – уж извините. То есть делать что-то для бедных – грех. Сюда же подверстывался и вошедший в моду в конце XIX века социал-дарвинизм.

Но на всякое действие имеется и противодействие. Рабочие, как всегда и всюду, хотели жить лучше и начали борьбу за свои права. Ребятами они были решительными и на закон плевать хотели. Социалистические идеи, то есть стремление устроить жизнь без капиталистов, были во всем мире популярны. А традиции самоорганизации вели к простой мысли: а на фига это государство нам вообще нужно? Оно только и умеет, что драть с нас налоги и защищать богатеев. Мы уж как-нибудь сами между собой договоримся.

Отсюда и анархизм. Точнее, в САСШ была распространена одна из его разновидностей – анархо-синдикализм. Суть этого учения в следующем. Предприятия отбираются у частных собственников и передаются в собственность трудовых коллективов в лице профсоюзов (синдикатов), которые уже договариваются между собой. Эдакая «свободная федерация производителей» по Михаилу Бакунину, только в индустриальном варианте. Предполагалось, что в такой системе государство и все его институты являются пятым колесом в телеге. Американцы всегда были прагматичными ребятами, болтать они не любили. Решили бороться – будем бороться. А стрелять они умели и любили…

Террор как метод классовой борьбы

Однажды забастовку объявили мы опять,И только Кейси Джон решил не бастовать,«Зачем бороться, – думал он, —Не лучше ль есть свой хлеб?» —Так стал штрейкбрехер Кейси Джон, короче, скэб.

Кейси Джон с машины не слезает,Кейси Джон привычный держит путь,Кейси Джон – покорный раб хозяев,А они ему повесили медаль на грудь.

Но ночью рельсу развинтил в глухую ночь одну.И Кейси Джон бултыхнулся с моста ко дну.

Кейси Джон отправился на небо.Там апостол Петр его встречает у дверей.«Кейси Джон, – приветствует он скэба. —Вот-то ты-то нам и нужен, проходи скорей!

У нас теперь на небе уж не Божья благодать —Здесь ангелы-хранители решили бастовать,Волнуются, забросили дела ко всем чертям,Но ты же ведь штрейкбрехер, ты поможешь нам!»

Но ангелы-хранители узнали, как назло,И райского штрейкбрехера поймали за крыло,Венок ему попортили и арфу пополам,И выкинули Кейси Джона ко всем чертям.

Кейси Джон навек расстался с небом,Кейси Джон работает в аду,Кейси Джон жалеет, что был скэбом, —Это просим всех штрейкбрехеров иметь в виду!

(Американская рабочая песня)

Эта песенка очень хорошо характеризует особенности классовой борьбы в САСШ.

Первая рабочая организация в САСШ была создана в 1869 году рабочим-портным Урией Стивенсом. Она называлась Орден рыцарей труда. Члены организации первоначально рассчитывали бороться за права рабочих исключительно мирными способами. К тому же создатели ордена играли в разные псевдомасонские игрушки. Так, каждый новичок должен был дать на Библии клятву полного молчания; воспрещено было произносить название ордена, обозначать его следовало лишь пятью звездочками. Общество было тайным, в нем существовало несколько степеней посвящения, различные обряды. Вспомним Ку-клукс-клан. Видимо, дешевая романтика нравилась тогда в САСШ совершенно разным людям. Свою задачу орден видел прежде всего в пропаганде идей синдикализма, без «анархо». То есть в создании профсоюзов. Второй задачей было основание кооперативов. Напомню, что и в России в те времена была популярна идея построения подобных «островков социализма». Однако постепенно в орден стали проникать анархисты. Количество же членов организации быстро росло. Их точная численность неизвестна, однако по оценкам американских историков речь идет о тысячах человек. Орден перешел к практической деятельности – его активисты начали организовывать забастовки.

Все эти игры в тайны масонского двора привели к тому, что рабочее движение вышло далеко за рамки ордена. Взять его под контроль лидеры организации не могли. Идеи солидарности и справедливости плюс анархизм, вырвавшись на волю, жили уже собственной жизнью. И некоторые их понимали весьма своеобразно.