Его несломленная соседка (СИ) - Долгова Анна

- О, можно и на работу не ходить сегодня, - басом констатирует мужчина.

- Тогда я с пацанами пойду, - подает голос паренек. – Только сразу говорю, все деньги мои!

Он докуривает сигарету и закусывает ее шоколадной конфетой.

- А где ваш четвертый сын, - уверенно спрашивает Машенька.

- Сидит Петька, - громко выпаливает двадцатилетний. – Ножичком соседа нашего пырнул. Тот окочурился. А Петьку ментяры загребли. А спрашивается, за что? Ну по пьяни не поделили что-то…

Он отмахивается от нас и опрокидывает налитое в кружку, закусывая сыром.

Вся компания мирно сидит, разливает, выпивает и закусывает, даже не порезав яства.

Через несколько минут Машенька решается задать свой главный вопрос:

- Как интересно у вас получается. Одни мальчишки. А девочку не хотели?

Женщина, которая уже хорошо под хмельком, ухмыляется только:

- Так они у меня были. Целых две.

Тут даже у меня мурашки по всему телу пошли. Представляю, что творится в душе Маши.

- А где они? – интересуется тихо.

- Первая девка старше Сашки, - она кивает на мужчину с басом. – Года не было, умерла. Отсидела за это два года.

- Вы были виновны в ее гибели? – в разговор уже влезаю я.

- Нет! Но менты посчитали, что я виновата. А что я? Ну подумаешь переборщила немного с водкой! Так все делали! Чуток дашь на язык, ребенок и спит. Вон, эти охломоны все выжили, - она головой кивает в сторону сыновей. – А эта что ты… Сразу отошла в мир иной!

- А вторая дочка? – голос Маши дрожит.

- А вторая родилась вместе с Сашкой, - кивает она опять на мужчину с басом, который уже тоже изрядно выпил. – И я решила ее выбросить. Нафига мне эти проблемы с девкой?! Сашке вон также дала каплю водки, тот и спит. А с этой опять, как с Софкой бы получилось. Ну я и решила от нее избавиться. Выбросила в мусорку. Думала, она уже мертва. Слабой она мне показалась. Не кричала, не пищала. Я их дома родила. Хотела от обоих избавиться. А Сашка че-то как заорал. Нет, думаю, совсем грех на душу беру. Но девку выбросила. А она, сука, живучей оказалась. Больше суток пролежала и хоть бы хны! Нашли ее, выходили. А меня на пять лет засадили! Но я правда вышла через три года. Потом вот только пацаны рождались. Пацанов я решила оставить. Все-таки, это пацаны. Сейчас вот кормят меня. Металлолом тырят на путях.

- Дочку можно было продавать, - внезапно холодно и дерзко выпалила Машенька.

Все четверо посмотрели на нас с удивлением. Сыновья чуть позже ухмыльнулись, а у женщины лицо озарилось:

- Вот где ты раньше была?! Я-то дура старая до такого даже не додумалась тогда! Идиотка. Собственными руками клад выкинула…

Глава 21

Едем домой. Молча. Я не дергаю Машеньку разговорами, поскольку знаю, каково ей сейчас. Меня разбила вся эта ситуация. А про мою очаровашку и говорить нечего.

Как? Как можно быть таким черствым по жизни человеком? Как можно быть таким жестоким? Выбросить ребенка только по тому, что она девочка. Я никогда не пойму то, что испытывает Машенька сейчас. Я только могу знать, как ей горько и плохо.

Узнать, что она не нужна семье - это одно. Она это знает. Готова к этому. Всю жизнь прожила с твердой уверенностью и пониманием. Ведь по ранее переданной ей легенде ее подбросили в переноске к квартире какой-то женщины. Именно в приложенной записке указывалось, что зовут ребенка Машенька. Имя дано в честь Божией Матери. А сейчас что?

Она только отошла от правды, что ее просто выбросили. Она только начала искренне улыбаться мне, реагировать на мои шутки. И тут правда настоящей причины. Да ещё и наличие брата-близнеца. Тот ещё фрукт.

Машенька не просто раздавлена. Она уничтожена.

Это я вижу по ее позе. Весь путь она смотрит в окно, отвернувшись от меня. За два часа дороги не проронила ни слова. И меня раздражает эта ситуация.

Я злюсь. На себя.

Я не знаю, как себя вести сейчас с ней. Любая моя попытка закончится ее неожиданной реакцией. Я не придумал план действий. Всю дорогу думал, но ничего путного не идет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Проезжаем мимо торгового центра с кафе, где самое вкусное мороженое. Я делаю слабую попытку прознать, как она себя чувствует.

- Может заедем? Угостимся мороженым? - задаю вопрос, прекрасно зная на него ответ.

Так и есть.

Машенька ничего мне не отвечает, а только скрестила руки на груди, съежившись, будто от холода.

Закрылась.

От меня.

Опять.

Ей тяжело раскрываться перед людьми. Она все держит в себе. Даже я до сих пор не смог пробить броню. Хотя небольшие сдвиги все же есть.

Подъезжаем к дому. Поскольку я продал квартиру, мне негде ставить автомобиль. Поэтому приходится довольствоваться прилегающей к домам платной парковкой. Как только я припарковался, Машенька вышла из машины и пошла в сторону дома.

Руки по-прежнему скрещены на груди, голова будто в плечи втянута. Нагоняю ее уже возле входа. В парадной она не идет к лестнице, а подходит к лифту. Молча поднимаемся с ней на лифте. Молча входим в квартиру.

Я жду от Машеньки ещё большего ухода от меня. Скорее всего она предпочтет скрыться в ванной. Но этого не происходит.

Маша прямиком идет в спальню. Переодевается в пижаму и быстро ложится под одеяло, укрывшись с головой.

Спряталась.

Не буду трогать ее некоторое время. Если она хочет поплакать, пусть делает это, не тушуясь перед мной.

Время ещё не позднее, поэтому я тихо завариваю себе чай и сажусь за барную стойку. Невольно вспоминаю ночь, когда сделал ей предложение. Я боялся не по нравиться ее родителям. Она же тогда ответила мне сущую правду.

Да. Родители действительно дали ей полный карт-бланш по жизни. Врагу не пожелаешь.

Тихо выпиваю свой чай и иду в спальню. Прислушиваюсь.

Всхлипов нет. Вздрагиваний тоже.

Раздеваюсь и ложусь рядом. Под одеяло к моей любимой девочке. Хочу ее обнять, но Машенька неожиданно отстраняется.

Почему?

Мне не нравится ее настрой.

- Маш.., - тихо зову ее, положив ладонь на плечо.

Ответь же мне, ангел мой...

И Машенька отвечает...

- Сереж, давай расстанемся...

В голосе слышу уверенность. Поэтому резким движением включаю настольную лампу. Я хочу видеть ее глаза.

Они заплаканные, но в них читается решимость, отчего мне становится неуютно.

- Почему ты хочешь расстаться?

- А ты не понимаешь?! - Маша взрывается. Впервые с ней такое. - Ты видел мою семью! Видел мою мать! Разве от такой семьи может выйти в люди что-то достойное?! А гены?! Это же сплошная цепь алкоголиков и тунеядцев! Как я могу родить тебе ребенка? Как я могу его воспитать, если я изначально не имеют права на потомство?!

Состояние Маши сродни истерики. Я и ранее сталкивался с подобным, но решить проблемы девиц было гораздо проще. Сейчас же у меня все в груди сжимается от осознания того, что моя очаровашка считает себя ничтожеством.

Кто?! Моя Машенька?!

Человек, который стойко выдержал все ужасы детдомовской жизни? Который много лет сражался со взрослым мужиком и добился справедливости? Который помогает бездомным животным стать здоровыми и счастливыми? Которая разработала свой блог и зарабатывает сейчас больше меня?

От всех этих мыслей у меня начинает лопаться терпенье, когда моя Маша начинает рыдать и городить несусветную чушь.

- Я не смогу стать нормальной матерью! Тебе всегда будет за меня стыдно! Я также сопьюсь когда-нибудь!

Не выдерживаю:

- Маша! - рявкаю на нее и встряхиваю за плечи. - Посмотри на меня!

Она тушуется от моей реакции, но замолкает и слушает со слезами на глазах.

- Твоя семья - это я! Забудь о тех маргиналах. Смотри только на себя. Они и ногтя твоего не стоят! Тебя жизнь закалила, помогла стать тем, кем ты стала. Ты будешь замечательной матерью.

- Сереж, зачем я тебе с таким ворохом проблем? С таким прошлым. Вокруг столько девушек.

На меня смотрит не человек. А та самая сбитая собака, которую мы оперировали с ней в первый раз.