Воины Карфагена. Первая полная энциклопедия Пунических войн - Евгений Родионов

В 259 г. до н. э. пунийцы активизировали свои действия на Сицилии. В восточной части острова ими были захвачены Камарина и Энна, а на западе – Мазара. Также этот год ознаменовался открытием нового театра военных действий: консул Луций Корнелий Сципион приступил к захвату подконтрольных Карфагену Сардинии и Корсики. Здесь ему пришлось преодолевать сопротивление не только пунийских гарнизонов, занимающих преимущественно прибрежные крепости и порты, но и местных жителей – сардов и корсов, особенно в глубине островов. Корсику удалось подчинить без особого труда. Вскоре после этого римский флот вынудил отступить пунийскую эскадру, и на Сардинии был осажден хорошо укрепленный город Ольбия, однако взять его римляне не смогли, испытывая недостаток в войсках. Нужны были подкрепления, и консул лично ездил в Рим, следя за проведением очередного набора в армию. Вернувшись со свежими силами, Луций Сципион захватил-таки Ольбию, при этом погиб карфагенский военачальник Ганнон. В целом война на островах шла успешно для римлян: была награблена огромная добыча и несколько тысяч человек взято в плен. В честь подчинения Сардинии и Корсики был отпразднован пышный триумф, впрочем, как потом оказалось, несколько преждевременно, ибо полностью подчинить острова своему контролю римляне смогли только по окончании войны с Карфагеном (Евтропий, II, 10).

Однако радость от достигнутого в борьбе с внешним противником едва не была омрачена восстанием в самом Риме. Идущая уже не первый год война, хотя и относительно мало затрагивала территорию самой Италии, все сильнее сказывалась на положении ее населения. Народы, входившие в римско-италийский союз, несли на себе тяжесть боев наравне с римлянами и вместе с тем далеко не всегда чувствовали в этом свою заинтересованность. Недовольство таким положением вылилось в попытку мятежа, готовившегося на римском флоте. Его инициаторами и главной действующей силой должны были стать матросы-самниты, количеством до четырех тысяч человек. Их целью было ни много ни мало разграбить и сжечь Рим, в чем им должны были помочь три тысячи рабов. К счастью для римлян, благодаря доносу командира вспомогательных войск Герия Потилия заговор был раскрыт на ранней стадии, и угрозу удалось предотвратить (Орозий, IV, 7; Зонара, VIII, 11, 8).

Кампания следующего, 258 г. до н. э. принесла римлянам новые, хотя и не столь впечатляющие, победы на Сицилии. Карфагеняне избегали вступать в полевые сражения, и война приобрела осадный характер. Под руководством консулов Авла Атилия Кайатина и Гая Сульпиция Патеркула римляне предприняли попытку спровоцировать на бой пунийский гарнизон Панорма, но неудачно, после чего захватили Гиппаны, Миттистрат, Энну и много других мелких городов, а кроме того, блокировали Липары (Полибий, I, 24, 8–13). Неудачи преследовали карфагенян и на Сардинии, куда со своей новой эскадрой отправился Ганнибал. Здесь в одной из гаваней она была заперта римским флотом и в последовавшей за этим битве разбита. Подробности этих, безусловно, драматических событий неизвестны, за исключением того, что некоторому количеству пунийцев все же удалось вырваться из окружения, после чего уцелевшие воины сами расправились с Ганнибалом, распяв его на кресте (по другой версии, его забили камнями).

Неудачи той кампании не обошли стороной и римлян. Консул Авл Атилий Кайатин повел свою армию на город Камарину, но попал в пунийскую засаду. Положение было очень тяжелым, и, по-видимому, основным силам римлян угрожал разгром, избежать которого удалось только благодаря отряду трибуна Марка Кальпурния Фламма, отвлекшему противника на себя и истребленного почти полностью. Сам трибун при этом уцелел, хотя и был ранен.

Консул Кайатин не оставил своих попыток взять Камарину и вскоре вновь осадил ее. Поначалу дело продвигалось плохо, но после того, как из Сиракуз римлянам прислали осадные машины, город пал, а его стены были разрушены.

Новое крупное морское сражение произошло в 257 г. до н. э. у города Тиндарида на северном побережье Сицилии. Проходившая мимо карфагенская эскадра была замечена со стоящих в городской гавани римских кораблей, а поскольку пунийцы на переходе не соблюдали боевого порядка, консул Гай Атилий Регул сразу отдал приказ начать погоню, которую самолично и возглавил. Он, впрочем, тоже не позаботился о том, чтобы должным образом выстроить свои силы, а, не дожидаясь, пока все экипажи будут готовы к выходу в море, с десятком кораблей вырвался далеко вперед. Регул уже настигал врагов, в то время как часть его эскадры все еще находилась в гавани, и тут пунийцы развернулись и атаковали. Все передовые римские корабли были окружены и уничтожены. Едва не был захвачен и консульский, спасшийся только благодаря хорошей скорости. Но пока шло избиение авангарда римлян, подтянулись основные силы, которые вступили в дело, уже приняв соответствующее построение. На этот раз удача была на их стороне: десять карфагенских кораблей были захвачены, а восемь потоплены, после чего пунийская эскадра отошла к Липарским островам. Неудивительно, что победу в битве приписывали себе обе стороны, но римляне сделали из нее более далекоидущие выводы. Очередной успех на море должен был иметь развитие, и именно теперь, по мнению римлян, настало самое время перенести войну на исконные земли неприятеля – в Африку.

Сражение у мыса Экном

Для нападения на континентальные владения карфагенян римляне провели впечатляющие приготовления. Ими был снаряжен огромный флот в триста тридцать боевых кораблей. Он проследовал через Мессану вдоль восточного побережья Сицилии до мыса Экном, где на корабли была посажена армия вторжения. Теперь экипаж каждого судна составлял триста гребцов и сто двадцать солдат. Таким образом, всего римские силы насчитывали сто сорок тысяч человек, из них чуть больше сорока тысяч приходилось на экспедиционный корпус. Корабли разделялись на четыре флота, а размещенные на них войска – на четыре легиона соответственно, при этом четвертая часть войска называлась также триариями. Командовали этой армадой консулы Марк Атилий Регул и Луций Манлий Вульсон.

Подготовка римлян к атаке на Ливию не была тайной для карфагенян, и они со своей стороны предприняли все возможные меры, чтобы ее предотвратить. Не желая доводить дела до войны на собственной земле, пунийцы решили перехватить римскую эскадру на дальних подступах. Их флот по численности даже превосходил римский, насчитывая триста пятьдесят кораблей, несших более ста пятидесяти тысяч человек команды. Выйдя из карфагенской гавани, пунийский флот прибыл в Лилибей, а затем проследовал в Гераклею Минойскую на южном побережье Сицилии. После небольшой стоянки моряки и воины, прослушав традиционную воодушевляющую речь своих командиров, погрузились на корабли, и вся карфагенская эскадра двинулась к Экному.

Очевидно, противники к тому моменту уже знали о местонахождении друг друга, так как успели заранее привести свои флоты в боевой порядок. Помня о том, что главное преимущество карфагенян в их большей маневренности, римляне решили выработать такой строй, которому не были бы опасны ни фланговые охваты, ни окружение. Для этого они отошли от классического линейного построения, расставив свои корабли в виде гигантского треугольника. На его обращенной в сторону неприятеля вершине находились два консульских шестипалубника, к ним примыкали выстроенные в ряд по одному корабли первого и второго флотов. В основании треугольника был третий флот, который вел за собой на буксире транспортные суда. Замыкал строй четвертый флот, являясь, как и положено триариям, последним резервом: «…общий вид строя представлял собой подобие клина, одна часть которого, у вершины, была полая, другая, у основания, сплошная; целое же приспособлено к сопротивлению и нападению, и в то же время разорвать строй было нелегко» (Полибий, I, 26, 16).

Построение карфагенян не несло в себе таких новшеств – обычная боевая линия, разве что более длинная и тонкая, чем всегда. Ее левый фланг, под командованием Гамилькара, примыкал к берегу и отчасти располагался параллельно ему, а правый, руководимый Ганноном, выступал далеко в море. Неожиданностью для римлян должен был стать план боя, разработанный карфагенянами. Пунийские флотоводцы, кстати, хорошо знакомые противнику (Гамилькар – по сражению при Тиндариде, а Ганнон – еще по битве за Акрагант), решили вынудить неприятеля самого нарушить свой боевой порядок. Поскольку было совершенно очевидно, что основной натиск римских кораблей придется на центр карфагенского строя и сдержать его будет невозможно, Гамилькар отдал соответствующей части флота приказ отступать.

Уловка сработала как нельзя лучше: увлеченные преследованием, первый и второй флоты римлян оторвались от третьего и четвертого, которые вели и охраняли транспортные суда. И вот, когда Гамилькар решил, что расстояние между римскими флотами уже достаточно большое, по его сигналу все пунийские корабли повернули и атаковали наступающего противника. Их правый фланг, на котором были сосредоточены наиболее быстроходные и мощные суда, ударил по триариям, а левый фланг – по третьему флоту римлян. Таким образом, вся битва распалась на три очага, значительно удаленных друг от друга. «Завязался жестокий бой, в котором значительный перевес на стороне карфагенян зависел от того, что при быстроте их кораблей они заходили за неприятельскую линию, легко подплывали и быстро отступали. С другой стороны, и римляне питали не меньшую надежду на победу, потому что в схватках дрались с ожесточением, зацепляли с помощью воронов всякий приближавшийся корабль; к тому же в битве участвовали оба консула, и солдаты сражались на виду у начальников» (Полибий, I, 27, 11–12).