Томка и рассвет мертвецов - Роман Грачёв

— Мы убили человека, — отвечает Изгой. — Убили слабого и беззащитного.

Он ищет глазами бутылку, но не находит. И никто не предлагает сбегать за новой.

Голос

11 июня

«Долой самобичевания и самокопания! Пора начинать сытую и свободную буржуазную жизнь частного сыщика!»

Не проходило и недели, чтобы я не просыпался каким-нибудь душным утром с этой мантрой на устах. События, приводившие к самоубеждениям, разнились, но 11 июня я впервые за многие годы пытался отогнать морок влюбленности. Да-да, старый пес Антон Данилов влюбился… и сразу наложил в штаны, едва объект вожделения намекнул на взаимность.

Ты мечтал о теплой и мягкой титьке? Получи, распишись!

Томка с утра была хмурой. Наверно, не выспалась. Всю ночь мутузила меня ногами, стукнула локтем в висок и коленом в пах, пару раз грохнулась с кровати на пол. В три часа ночи я отнес ее, полусонную, в детскую комнату, бросил на диванчик, обложил пол декоративными подушками и убрался в спальню, прикрыв за собой дверь. Почувствовав территориальную свободу, я сразу вырубился и проспал без сновидений до самого утра.

В садике, к счастью, я с Олесей не сталкивался. Мы с дочкой приковыляли уже к десяти, когда группа гуляла на участке. На территории дежурила нянечка.

— Она у заведующей, что-то обсуждают.

Томка хмыкнула:

— Тебе повезло, пап.

Я сделал вид, что не услышал.

— До вечера! Будь умничкой.

Дочь зевнула и потопала к подружкам. Я поспешил удрать с участка, пока меня не засекли. Из-за своей трусости я даже не позаботился о чистоте дочернего носа. Правду говорят про нас, папаш: мы безответственны.

В офисе я сразу проследовал к своему кабинету. Настя лишь успела поздороваться, с трудом натянув дежурную улыбку (наезд из-за накладных ногтей все еще грыз ее нежное женское сердце), и едва заикнулась о кофе. Я отрицательно покачал головой.

В приемной Петя находился на обычном месте, за компьютером, полуразвалившись в кресле и сосредоточенно глядя в монитор. Что-то увлеченно читал. Не иначе как свежую политическую аналитику.

— Петь, мне нужны твои контакты в областном военкомате.

Он флегматично вскинул брови.

— Ты ведешь призрака? Или это по другому делу?

— По призраку.

— Что конкретно нас интересует?

Я присел на гостевой диван, погладил кожу. Зады многочисленных посетителей, дожидавшихся аудиенции, привели обтяжку моей мебели в плачевное состояние. Надо будет, пока лето, устроить небольшой косметический ремонт. Все равно работы нет ни фига.

— Мне нужен осенний призыв четырехлетней давности. Ищем Павла Рожкова. Он был отправлен на Дальний Восток, в воинскую часть под Уссурийском. Номер тетка не помнит, документы не найдет, но ты сможешь выяснить, я думаю. Узнай, с кем из земляков он был направлен. Фамилии, если можно, адреса и другие сведения. Это реально сделать?

Петя выпрямился в кресле, взял в руки свой мобильный телефон.

— Пока ничего не могу обещать. Мой контакт в военкомате в свое время очень энергично двигался по карьерной лестнице. Вполне возможно, что его давно перевели на более хлебную должность.

— Брось, в военкоматы отправляют как в ссылку, оттуда уже не поднимаются.

— Как знать. Мой знакомый тот еще жук. Продаст, купит и еще раз продаст. Ладно, попробую, держи пальцы.

Он полистал список контактов в телефоне. Я приподнялся, чтобы отправиться в кабинет, но Петя остановил меня жестом.

— Подожди, сейчас узнаю.

Он долго молчал, ожидая ответа абонента, затем расплылся в улыбке, какой я у него никогда не видел. Петя излучал неподдельное подобострастие. Еще мгновение, и он вытянется по струнке или, того хуже, упадет на пол в стремлении облобызать невидимые лакированные штиблеты.

— Пал Сергеич! Как здорово, что вы не поменяли номер телефона!.. Да-да, это я, Тряпицын… да, приятно, что узнали… Как поживаете?

Петя улыбался, как имбецил, и хлопал ресницами. Мне стало противно, и я отвернулся. Петя показал мне язык.

— Очень рад за вас, Пал Сергеич! Это очень хорошая новость. Черт побери, знал бы я раньше… Ага, да… У меня, собственно, вот к вам какой вопрос был… Ну, что ж поделать, все мы пользуемся друг другом по мере возможностей, такова жизнь… Да, так вот, собственно…

Петя махнул мне рукой, разрешая отправляться по своим делам. Судя по всему, информационная цепочка увеличивалась на несколько звеньев.

Усевшись за свой рабочий стол в кабинете, я одной рукой включил ноутбук, а другой полез в карман за бумажником. Я не оставлял надежд прозвонить таинственного ночного посетителя Нины Ивановны Захарьевой. Расправил изрядно уже помятую бумажку на столе и набрал номер…

… и застыл. Трубка ответила длинными гудками.

«Ну, давай же, сучонок, отвечай! Не зря ты оставил эту бумаженцию на столе! Не зря гремел цепями по ночам. Будь же последователен, паршивец, ответь на звонок!».

Увы, минутное ожидание ни к чему не привело. Длинные гудки оборвались механическим сообщением, что абонент не отвечает.

Тогда я снял с базы трубку обычной проводной связи. Набрал тот же номер. На четвертом длинном гудке уже собирался отключиться, как вдруг в трубке что-то щелкнуло. Я аж подпрыгнул.

В трубке кто-то дышал. Зловеще и насуплено. Я не могу подобрать другого слова — именно насуплено. Так дышит моя Томка, когда я устраиваю ей по телефону заслуженную выволочку.

— Алло, — осторожно сказал я.

В ответ — то же молчаливое дыхание. Не хочешь говорить, дружище? Так какого черта не прикроешь трубку рукой?!

— Алло, тут есть кто-нибудь?

В трубке зашуршало. Я услышал на заднем плане приглушенные разговоры. Один женский голос и один мужской. Напряженный разговор, нервный. Что-то бурно обсуждают. А мой невидимый собеседник упрямо молчал.

Кретин!

Я не собирался ждать вечно. Раз уж ты снял трубку, то ты уже принял для себя решение, а если все еще колеблешься, я помогу тебе его принять.

— Послушай, любезный, — сказал я, — если ты имеешь какое-то отношение к Павлу Рожкову, будь добр, подай голос, а если нет, какого черта я…

— По легче.

Я подавился своей гневной тирадой. Он меня одернул, или мне показалось?

— Ага, значит, мы умеем разговаривать. Итак…

Он вновь не дал мне продолжить, осведомился деловито и даже немного развязно:

— С кем я говорю?

— С тем, кто обнаружил на столе бумажку с номером этого телефона.

— На столе… бумажку… хм… И что вы хотите?

Я промолчал. Он загнал меня в угол. Смирившись с мыслью, что призрак оставил в доме Захарьевой неработающий контакт, я не приготовился к иному варианту.

В дверях кабинета появился Петя, вопросительно посмотрел на меня. Я рукой указал ему на телефонную трубку и присовокупил страшное выражение лица человека, страдающего запором. Разумеется, Петька ни черта не понял.

— Теперь вы будете молчать? — спросил мой собеседник. — Если не назовете себя, через пять секунд я отключаюсь.

У меня не оставалось выбора.

— Вас беспокоит Антон Данилов. Глава детективного агентства моего имени. Фамилия Захарьева вам что-нибудь говорит?

— Кто вас нанял?

— Странный разговор у нас получается, не правда ли?

— Кто вас нанял?

Он нажимал. Я не мог по голосу определить его возраст, человеку могло быть сколько угодно лет. Не семьдесят, но диапазон был достаточно широкий.

— Меня никто не нанимал. Мы познакомились совершенно случайно.

— Что вам нужно?

— Ничего особенного, — ответил я, — просто люблю чертовщинку.

— Хм, — сказал он. — Второй телефон тоже ваш?

— Да.

— Ладно, понятно.

Он отключился. А я так и остался сидеть с раскрытым ртом и гудящей трубкой в руке.

— Что это было? — спросил Петя.

— Позже расскажу. Что с военкоматом?

— Мой крот стал генералом и убрался в Питер, но дал координаты преемника. Тот к вечеру обещал прислать список. Еще будут пожелания?

— Да. Скажи Насте, что я ее прощу, если она приготовит мне свой фирменный кофе. И коньячку пусть плеснет граммов тридцать… нет, пятьдесят.

Опускаю ненужную и малоинтересную информацию о рутине, в которой мне пришлось увязнуть в этот солнечный июньский день. Зря я грешил на летнее безрыбье. К полудню мне притащили несколько договоров и счетов, в которых я ковырялся как свинья в апельсинах, ровным счетом ничего не понимая. То ли я забыл этих партнеров и расходы, то ли мысли мои вращались в других галактиках. В конце концов, я сбросил все Петру с просьбой рассортировать по значимости. Потом нарисовались две клиентки: одна с просьбой установить наблюдение за няней, проявлявшей признаки жестокости по отношению к детям, а другая с мольбами проследить за мужем. Первую я отправил опять же к Петру, а вторую (между прочим, супругу богатенького Буратино, в магазине которого я не так давно покупал автозапчасти для своей «хонды») обработал сам. Люблю ревнивых жен богатых Буратин.