По секрету твоя (СИ) - Шантье Рошаль

— О Боже, Таисия, как же давно я тебя не видела! — с бокалом шампанского ко мне подходит красивая статная блондинка.

— Доброго вечера! Да, меня не было в городе. Отец принял решение разрешить мне учебу в Киеве, — я не помню эту девушку, но раз уж она здесь, вероятно, важная особа, либо же жена важной особы.

— Удивительно, что Леонид Михайлович тебе позволил. Между нами, — она склоняется ближе ко мне, — на меня он всегда производил впечатление строгого, но крайне справедливого человека! Но кому как не нам, дочерям, вить из отцов веревки! — смеется, я поддерживаю, киваю.

Вот за этим я здесь. Сохранение имиджа: счастливый отец, справедливый мужчина, твердый руководитель.

— Вот ты где, милая? — к нам подходят двое мужчин. Отец в сопровождении Эдуарда Станиславовича, который обращается к блондинке.

И меня озаряет! Ну конечно! Это же Милена! Училась в Англии, но на каникулы приезжала домой. Иногда они с её отцом приезжали в наш дом. Мы с ней играли, пока родители говорили о работе. Временами мне казалось, что она не со мной говорить хочет, а с мамой. Они могли часами просто болтать, а в один такой приезд Милена попросила мать заплести ей косу. Я заревновала, захныкала, на что девчушка спокойно сказала: «ну поделись своей мамой на немножко, она же от этого не перестанет быть твоей, а я повспоминаю». И как я могла ее забыть?

— Моя Таисия — отличница! Учится несмотря на огромный мегаполис, а могла бы вон, как многие, загулять!

— Да с тобой, Леонид Михайлович, загуляешь! Гляди! —смеется Эдуард, отец хмурится.

— Строгость она нужна. Во вседозволенности одно отребье вырастает, законов не знающее.

— Тут ты прав, тут ты прав… — вздыхает Эдуард, а мы с Миленой чинно улыбаемся и крутим головами, как цыплята. Уйти нельзя, но очень хочется, — я со своей белочкой намучился, — целует дочь в висок, — но по-другому не мог. Вся в мать...

Милена грустнеет, я тоже. Невозмутим только мой отец, но разговор прерывается первыми звуками оркестра, и мы идем рассаживаться.

Началось.

Стол огромной буквой «Г», во главе стола отец. По его левую руку сижу я, рядом со мной Илья, напротив — мама. На праздновании, приуроченному к получению нового звания отцовского коллеги, куда нас в том году пригласили всей семьей, рассадка была современной. Мы делили круглый столик на шесть персон с еще одной семьей, но отцу такое новшество пришлось не по вкусу. С добрую неделю после торжества он не переставал причитать. То не во всех разговорах смог принять участие, то посадили его за один из дальних столов.

Но в действительности тот прием мало чем отличался от сегодняшнего. Все действия словно система. Когда говорят очередной тост, мы откладываем приборы и берем бокалы. Я пью сок, несмотря на свои двадцать. Когда звучит шутка, мы смеемся, шуткой принято называть все, после чего звучит раскатистое «ха-ха», даже если кому-то неприятно. Чувство такта за столом свое.

Так проходит добрая половина вечера.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 27.2

Так проходит добрая половина вечера.

Иногда мужчины выходят покурить, а дамы припудрить нос. Когда это делает мама, она шепчет на ухо отцу и ждет кивка. Я шепчу на ухо и отцу, и Илье — двойная защита мочеиспускания.

Чинная часть программы подходит к концу и тост говорит мама. Она трогательно поздравляет отца, говорит, что он украсил ее жизнь, подарил ей лучшие годы, был ее защитой и искуплением. Вот про искупление верю, только это что же натворить в прошлой жизни было нужно, чтобы в этой вот так искупать?

Я говорила в начале. Стандартно. Благодарила за все, что он дал мне: жизнь, образование, достаток. На большее меня не хватило, но отец остался доволен. Надеюсь, так и есть.

А теперь слово берет юбиляр.

— Мои дорогие, — начинает отец, — здесь за столом самые близкие мои люди сидят: сослуживцы, товарищи, сторонники, друзья. Кому как не вам объявлять о радостном событии моей семьи. — Я знаю, о чем он, поэтому ставлю бокал и откидываюсь на спинку стула. Прикрываю глаза, чтобы сосредоточиться. Сейчас это произойдет. — У меня есть потрясающей красоты дочь, любимая дочь, радость души моей. Я воспитывал её в строгости и сознательности, но всегда был справедлив. Таисия не даст солгать, всегда был справедлив. Именно поэтому из не огранённого алмаза, из утенка без манер я вырастил прекрасного лебедя, бриллиант! И этот бриллиант я не могу кому попало оставить! Я уже не так молод, а дочерей, согласитесь со мной, друзья мои, страшно дочерей отпускать одних в этот большой мир. Ведь Таисия моя такая наивная девочка, такая доверчивая…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это потому, что её берег и защищал от всего такой отец! —перебивает Илья, но очень вовремя. Прямо в цель попадает: гости кивают в согласии, отец улыбается.

— Спасибо, мой мальчик! Вот поэтому ей нужен мудрый мужчина рядом! Тот, кто направит, скорректирует действия и подскажет, как лучше поступить. А кто как не Илья достоин? Уверенный в себе, с прекрасным образованием в перспективе и с детства знающий мою дочь! — отец берет мою руку, кивает Илье. Это знак, что нужно встать, и продолжает, — История, которая подойдет для фильма. Я-то против их дружбы был, но парень не промах: пришел ко мне и доказал, что достоин моей дочери! И конечно, я вас благословляю! Живите и радуйтесь. И будьте так добры, не затягивайте с детьми, уж больно понянчить хочется.

К концу этого кошмара, моего личного кошмара, я и вовсе не дышу. Встала как-то на негнущихся ногах, в жар кидает. Смотрю на свое отражение в окне ресторана- лицо бледно, как мел, я будто на десяток лет за минуты постарела.

Илья одевает мне на палец кольцо, больно сжимает пальцы и шипит на ухо:

— Улыбайся.

Гости счастливы. Аплодируют, смеются, поздравляют, а я улыбаюсь. Улыбаюсь, чувствуя, как по щекам текут слезы. Наверное, все думают, что от счастья.

Почему-то нахожу взглядом Милену. Она стоит одна смотрит шокировано, недовольно качает головой, пока её отец подходит к моему в толпе поздравителей. А когда сама Милена оказывается рядом и обнимает меня, слышу:

— Слать тебе его надо, он же больной! — не знаю, откуда она знает это и знать не хочу. Какая разница?

— Не могу, не могу, — бормочу, не разрывая объятий.

— Ты с ним счастлива?

— Нет, но придется, — внезапно для себя самой отвечаю совершенно искренне. Не вру. Отвечаю правдиво и смотрю в глаза. В моем ей признании, наверное, нет ничего страшного. Какая уже разница?

Какая теперь уже разница?!

Добрый вечер!

Девчата, меняю обложку книги, не теряйте меня и Таю! Впереди много интересного!

Помню, когда была презентация "50 отт серого" третьей части фильма, все баннеры гласили "Мистер Грей ждет Вас!".

Так вот, слизывать не хотелось бы, но подходит просто как никогда, потому что Мистер Аланьев каждую из нас действительно ждет ;)

Всем продуктивных будней,

Ваша Рошаль

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 28.1

— И что, ты даже на ночь не осталась?

Принять приглашение провести выходные на даче Аринкиных родителей было лучшим решением за последнее время. Своим же я ничего не сказала. Решила, если позвонят по видеосвязи, пойду говорить на кухню. Она у здесь такая же белая, как и у меня. А если Илья дома не застанет, скажу, что в торговый центр пошла за тетрадями. Или еще что-то. Откровенно, мне уже терять нечего.

— Не смогла, — прикрываю глаза и жмурюсь, проскакивающим в голове воспоминаниям, — сослалась на контрольную по гражданскому праву и сказала, что забыла дома конспекты. Отец был настолько доволен вечером, что даже не отчитывал меня, только окинул звериным взглядом. Так и попрощались.

— А чего ему недовольным быть? Всё прошло, как отрепетированная театральная постановочка, — злится Арина, выслушав долгий рассказ об окончании банкета полковника Жарова.