"Розарий" - Луи Бриньон

— Ребята, как я рад вас видеть! — и тут же обернувшись назад, закричал: — Этих с горящей головой — не трогать. Они наши друзья.

Но едва ли кто мог что- то сделать в эти мгновения. Люди и на мосту и в машинах, лишь могли наблюдать за развитием событий. А они стремительно развивались. Существа с собачьими головами, один за другим врезались в однокрылых волков. Жестокие поединки завязывались на крышах автомобилей. Дикий рёв и волчий вой заглушали всё вокруг. Они впивались друг в друга мёртвой хваткой и не отпускали объятий до тех пор, пока противник не был разодран в клочья. Савьера схватившись рукой за канат с горящим взглядом следил за кипящим сражением. Он был настолько поглощён кровавым зрелищем, что не сразу услышал предостерегающие голоса за своей спиной. Лишь тогда он опомнился, когда недалеко от него раздался страшный грохот. Огромный камень, буквально пригвоздил один из автомобилей к асфальту. Следом за первым камнем, стали падать другие. Грохот нарастал. Автомобили, один за другим превращались в груду металла. Ещё один камень упал рядом с Савьерой. Он разрушил часть ограждений. Небольшая конструкция повисла на тросах. Они сразу же начали трещать. Один из них, не выдержав нагрузки, лопнул. Стальная тетива буквально снесла в пропасть сразу несколько существ, что бились рядом с этим местом. Следом около десятка автомобилей поползли к зияющей дыре в ограждении. А камни падали и падали. Савьера всё время пятился назад. Он одним из последних поднял голову, желая выяснить, откуда падали камни. У него всё внутри похолодело, когда он увидел…демонов. Точно таких он видел на площади святого Петра. Это были они. Он не мог ошибиться. Они нависли над мостом и бросали на них сверху камни. Времени рассуждать не оставалось. Савьера начал вытаскивать из машин людей и показал своим людям, чтобы они делали то же самое. Тем временем, тросы, не выдерживая мощные удары, один за другим начали рваться. Мост заскрипел. Услышав этот звук, Савьера что было силы, закричал:

— Скорей! Скоро мост рухнет!

Сам он с удвоенной силой заработал. Он распахивал дверцы, вытаскивал оттуда испуганных людей, и криками гнал их в сторону спасительной площадки. Тем временем, демоны опустились вниз и начали уничтожать всё, что находилось у них на пути. Автомобили один за другим слетали с моста. Крепление рвались. Савьера увидел, как демоны уничтожают существ с собачьими головами. Он ничем не мог им помочь. Людей удалось вывести с моста, когда он уже начал крениться. Они бежали изо всех сил, стараясь уйти как можно дальше от этого страшного места. Савьера же со своими людьми, остались на площадке, и уже оттуда следили за неравной битвой. Опричники проигрывали битву и он это видел. Демоны с лёгкостью расправлялись с ними. Ещё немного и их защитники хлынули назад. Мост начал оседать. Следом за ними мчались однокрылые волки и демоны. Неожиданно, возле площадки что- то мелькнуло. Савьера только и увидел всадника. Всадник взлетел на мост и помчался на встречу стае волков. Пылающий меч превращал в прах одно существо за другое. Каждый удар достигал цели. Протяжный вой звучал всё сильнее и сильнее. Опричники развернулись и помчались вслед за всадником. Появление всадника в мгновение ока произвело опустошение среди однокрылых волков. За спиной Савьеры постоянно слышались восхищённые крики. Неожиданно раздался общий крик ужаса. Один из демонов появился за спиной всадника и готовился вонзить в него свои когти.

— Берегись! — во весь голос закричал Савьера, но тут же замер от восхищения. Огромная птица схватила демона, не дав ему прикоснуться к всаднику. Она понесла его в своих объятиях. Все люди, позабыв о всаднике, неотрывно следили за её полётом. И когда она появилась рядом с ними, только тогда они увидели двуглавого орла. С демоном в когтях, он опустился недалеко от места, где все стояли. Люди видели, как демон извивался, пытаясь вырваться из цепких объятий. Но не тут было. Сжав его когтями, орёл пустил в ход два клюва и в мгновение ока, разодрал демона в клочья. Следом за этим действием, послышался громкий скрежет. Мост начал рушиться. Там уже никого больше не было. Сражение закончилось. Всадник остановился рядом с орлом. Его взгляд был направлен на Савьеру. Тот широко улыбаясь, громко закричал:

— Евстас, как здорово, что ты здесь, с нами. А где балаболка? Я скучаю по ней.

— Её нет. Но я не теряю надежды, — раздался в ответ тихий голос.

Глава 26

Каппадокийцы

В управлении же, полным ходом кипела работа. В центре отслеживали все аномальные явления в мире и постоянно докладывали Боуду. В одном из перерывов между этими докладами, Боуд пригласил обоих профессоров, чтобы обсудить вопросы которые волновали всех троих. Речь зашла о продолжение поисков и как всегда в таких случаях, первое слово предоставлялось Александровой. И она не заставила себя ждать. Судя по уверенному тону, она прекрасно подготовилась к разговору.

— «Великие Каппадокийцы»! — негромко, но чётко выделяя слова начала разговор Александрова. — Сюда причисляют и некоторых других святых. Но по сути, это слово как бы утверждает так называемый «Собор Трёх святых», как ещё называют прославленных отцов церкви. Три человека, которым церковь обязана практическими всеми, ныне существующими догматами. Это — «Василий Великий», «Григорий Богослов» и «Иоанн Златоуст». С кого начнём?

— С первого, Ольга! — откликнулся внимательно слушавший Боуд. — Но, по сути, нет никакой разницы, с кого именно начинать. Нам понадобятся все трое.

Профессор Коэл придерживалась той же точки зрения что и Боуд. Увидев такое единодушие во мнениях, Александрова поступила согласно их желаниям.

— «Василий Великий»! Неординарная личность. Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Создатель иконописи. Автор многочисленных проповедей и писем. Многие из них сохранились, по сей день. Практически вся семья Василия шла по стезе, которую впоследствии избрал и он сам. Его отец являлся богословом и законоведом. Наверное по этой причине он сумел дать сыну блестящее образование. «Василий Великий» начал учёбу в Кесарии и Константинополе. Закончил в Афинах. Именно там он познакомился а затем и близко сдружился с другим своим единомышленником — «Григорием Назианзином», впоследствии прозванным «Григорий богослов». Василий вёл очень строгий образ жизни, — продолжала рассказывать Александрова, — и здесь сказалось влияние его сестры — игуменьи Макрины. Он являлся главным противником арианства. И как следствие вступил в противостояние с императором Валентом, который поддерживал это учение. Оно продлилось несколько лет и закончилось со смертью императора. Валент погиб в сражение при Андрианополе. Ему удалось прожить всего лишь несколько лет после смерти императора. До последнего своего дня, Василий посвящал всю свою сущность служение Богу. Он умер первого января 379 года, в возрасте 49 лет. После смерти, он сразу был причислен к лику святых. Вот коротко и вся биография святого Василия, — этими словами Александрова закончила свой рассказ.

— На мой взгляд, слишком туманно, — медленно проговорил Боуд. Одновременно с разговором он размышлял, видимо отмечая про себя отдельные детали услышанного, — ну да ладно. Перейдём ко второму святому. Возможно там дела будут обстоять получше. Что скажут уважаемые профессора?

Профессор Коэл пожала плечами, словно говоря, что в данном случае не видит препятствий для подобного развития событий. После короткой паузы, Александрова выпила стакан воды и продолжила с увлечением рассказывать о Каппадокийцах.

— «Григорий Богослов». Был всего лишь на год старше своего близкого друга «Василия Великого». Его отец имел духовный ранг Епископа. Мать была впоследствии прозвана «Святой Ноной». «Григорий Богослов», часто отзывался с восхищением о своих родителях. Вот некоторые из его слов — «Матерь моя, наследовав от отцов богоугодную Веру, и на детей своих наложила золотую сию цепь. В женском образе нося мужественное сердце, она для того только касается земли и заботится о мире, чтобы все, и даже саму здешнюю жизнь, преселить в жизнь небесную… А родитель прежде, служа идолам, был дикой маслиной, но привился к стеблю маслины доброй и столько принял в себя соков благородного корня, что закрыл собой дерево, и многих напитал медоточными плодами, он сед волосами и вместе сед умом, приветлив, сладкоречив, это новый Моисей или Аарон, посредник между людьми и небесным Богом… От такого родителя и от такой матери произошел я.[

— Попахивает откровенным хвастовством, — не удержался от замечания Боуд и неприязненно продолжал, — судя по всему, он был о себе слишком высокого мнения.

— Ты говоришь об одном из величайших святых, Джеймс! — укорила его профессор Коэл.

— Энн — это ты забываешь, что они всего лишь люди. Со своими достоинствами и слабостями. Если церковь причислила их к лику святых — это ещё не значит, что мы все должны слепо поклоняться ему. Мы вправе вынести своё собственное суждение по каждому «человеку», — последнее слово Боуд подчеркнул отдельно, — тем более, если он претендует на место в истории человечества. Это моё личное мнение. В данном случае я не вдаюсь в подробности, а только констатирую факты.