Тайны Парижа - Пьер Понсон дю Террайль

После обмена обычными приветствиями Дама в черной перчатке просила провести ее к больному. Затем она потребовала оставить ее с ним наедине. Майор и обе женщины, повинуясь ее приказанию, вышли в соседнюю комнату.

И вот в течение целой минуты Дама в черной перчатке с какой-то дикой радостью смотрела на это лицо, измученное лихорадкой и искаженное перенесенными страданиями, на болезненно блестевшие глаза и преждевременно поседевшие и поредевшие волосы.

— Я думаю, — прошептала она, — что ты достаточно настрадался… убийца!

И она вынула из своего кармана маленький флакон с темной жидкостью и со зловещей медлительностью откупорила его. Графиня д'Асти пришла бы в ужас, если бы увидала в эту минуту страшное выражение лица Дамы в черной перчатке.

XIII

Дама в черной перчатке открыла флакон и налила несколько капель содержавшейся в нем коричневой жидкости на чайную ложку. Затем она раздвинула губы больного, заставила его раскрыть рот и влила ему жидкость. Был это яд или целебное средство?

Едва раненый проглотил лекарство, как странная перемена совершилась в его лице. Из багрового, каким он был до тех пор, он внезапно стал бледным, морщины на его лице разгладились, он издал несколько невнятных звуков, затем глаза его закрылись, и через несколько секунд лицо его помертвело.

Дама в черной перчатке открыла дверь комнаты, куда вышли графиня, Фульмен и майор.

— Вы можете войти, — сказала она.

Они вошли. Графиня вдруг вскрикнула. Фульмен задрожала. «Она убила его», — подумала она.

Но губы Дамы в черной перчатке улыбались.

— Не бойтесь, — сказала она графине, — это обморок, который вызван мною нарочно.

— Ах, — прошептала молодая женщина, — как мне страшно!

— Теперь он впал в летаргию, которая продолжится около двух часов, — сказала Дама в черной перчатке. — В течение этих двух часов он не проявит ни одного признака жизни, он будет лежать, как мертвый.

— А… потом?

— Потом он придет в себя и у него уже не будет ни лихорадки, ни бреда.

— И он будет спасен?

— Нет еще, но я буду, по крайней мере, в состоянии судить о его болезни.

И Дама в черной перчатке прибавила:

— Однако, сударыня, вам придется посвятить меня в некоторые обстоятельства, которые дадут мне понятие о сущности его болезни, и только тогда я могу назначить ему подходящее лечение.

У графини д'Асти отчаянно забилось сердце. Она подумала, что молодая женщина придерживается того же мнения о ране ее мужа, что и доктор-француз. Дама в черной перчатке пригласила жестом майора и Фульмен выйти из комнаты. Они удалились, и графиня осталась наедине с этим своеобразным врачом.

— Сударыня, — произнесла Дама в черной перчатке голосом, утратившим прежнюю суровость и звучавшим задушевно и ласково, — вы должны позволить мне относиться к вам, как к старому другу, вы должны вполне довериться мне.

— Для спасения своего мужа я готова на все.

— Майор Арлев, мой старый знакомый, — продолжала Дама в черной перчатке, — явился за мной совершенно неожиданно, но во время пути я успела расспросить его о различных фазисах болезни вашего мужа.

Графиня задрожала.

— Он сообщил мне, что граф находился вне опасности уже через три дня после дуэли.

— Это правда.

— Что он был спокоен, хорошо спал, и все заставляло надеяться на быстрое его выздоровление.

— Да.

— Но внезапно, в исходе восьмого дня, когда рана уже начала закрываться, больной почувствовал себя хуже. Правда это?

— Увы!

— Приходится приписать все это влиянию какой-нибудь случайности.

— Но, сударыня, — быстро прервала ее графиня, — уход за ним все время был прекрасный, я не отходила от него ни на минуту.

— В таком случае ухудшение должно иметь нравственную причину.

Графиня д'Асти то краснела, то бледнела. «Неужели я должна признаться в своей тайне?» — подумала она.

— Поймите, — продолжала Дама в черной перчатке, — что если вы желаете спасти графа, то должны искренно и подробно рассказать мне все.

Графиня сделала над собою усилие.

— Я готова, — сказала она.

Дама в черной перчатке подошла к ней и посмотрела на нее проницательным взглядом судьи, который допрашивает обвиняемого.

— Любите ли вы вашего мужа? — спросила она.

— Ах! — вздохнула графиня, которой казалось, что она вполне искренна, так как в данную минуту она позабыла об Армане.

— Любили ли вы его… всегда? Маргарита де Пон смутилась.

— Помните, сударыня, я спрашиваю вас для того, чтобы спасти вашего мужа.

— Я знаю! Нет, я чувствовала к нему одно время отвращение. Но нельзя ли…

— Умолчать о причинах этого, не правда ли? Графиня молча кивнула головой.

— О, конечно, причины не играют здесь никакой роли!

Графиня д'Асти вздохнула с облегчением.

— Не выказывали ли вы ему свое отвращение, даже, может быть, ненависть?

— Да.

— До каких пор?

— Пока он не был ранен.

— Ну, а с тех пор?

— Тогда мне стало жаль его… и я его простила…

— А он… он любил вас?

— До безумия.

— Хорошо, — сказала Дама в черной перчатке, — перемена, происшедшая в вас, дает мне ключ к разрешению этой тайны.

Графиня вздохнула еще раз и подумала, что ее допрос этим ограничится. Но Дама в черной перчатке продолжала:

— Это объясняет мне быстрое и заметное улучшение, которое наблюдалось у больного в первые восемь дней… Но…

Она остановилась и посмотрела на графиню; та почувствовала, как стучит ее сердце.

— Но, — продолжала Дама в черной перчатке, — если перемена ваших отношений к графу совершила это чудо, то следует думать, что случилось нечто новое… причиной чего, хотя бы и косвенной, были вы… Не принимали ли вы кого-нибудь здесь?

Графиня вздрогнула и побледнела как смерть. Дама в черной перчатке взяла ее за руку.

— Сударыня, — ласково заметила она, — извините меня и будьте уверены, что я ваш друг. Я спрашивала майора… и он сделал мне… кое-какие намеки… о тайне…

Она, по-видимому, некоторое время не решалась договорить, но так как графиня продолжала молчать, то она нерешительно сказала:

— У майора есть друг… который любит вас… он приходил сюда… граф ревнует…

— Сударыня, пощадите! — пробормотала графиня, закрывая лицо руками.

— Графиня, — проговорила Дама в черной перчатке, — графиня! Во имя Неба! Ведь я хочу спасти вашего мужа… я прошу у вас милости… этот молодой человек…

— О! — внезапно проговорила графиня, — он не вернется сюда… я его не увижу, даю вам слово…