Весь Роберт Хайнлайн в одном томе - Роберт Хайнлайн

в комнату с подносом вошла миссис Смит. Лазарус встал и протянул руки, чтобы взять его, она улыбнулась — и позволила ему это сделать.

Боже, это был тот самый хэвилендский фарфор, к которому ему позволили прикоснуться только тогда, когда он впервые надел длинные брюки. И «гостевой» кофейный сервиз: увесистый серебряный кофейник, кувшинчик для сливок, сахарница, щипцы и ложки — сувенир с Колумбийской выставки. Полосатые салфетки, наподобие чайных, тонкие ломти пирога, серебряное блюдо с мятными пряниками… Как ты успела все это собрать за три минуты? Потомки, безусловно, могут гордиться тобой. Но не будь дураком, Лазарус, — все это ради отца, она принимает его гостя — а ты для нее просто незнакомец.

— Дети спят? — поинтересовался мистер Джонсон.

— Все, кроме Нэнси, — накрывая на стол, ответила миссис Смит. — Она с молодым человеком пошла в «Изиду» и скоро вернется.

— Сеанс закончился полчаса назад.

— Что за беда, если они где-нибудь и постоят? Мороженое продают на освещенном углу, возле остановки автобуса.

— После наступления темноты молодая девушка не должна выходить из дома без родственников.

— Отец, на дворе 1917-й, а не 1870-й. А он хороший мальчик… Вряд ли они пропустили хотя бы одну картину с Пирл Уайт. Фильм очень интересный: Нэнси все мне рассказывает. Сегодня дают фильм с Уильямом С. Хартом, я бы и сама охотно посмотрела.

— Ну что ж, пистолет пока при мне.

— Папа!..

Внимание Лазаруса было приковано к пирогу: он никак не мог вспомнить, как правильно есть его вилкой.

— Все пытается раздразнить меня, — буркнул дедуся. — Но не получается.

— Вряд ли мистеру Бронсону интересны наши семейные проблемы, — спокойно проговорила миссис Смит, — даже если бы таковые нашлись. Но их не существует. Вам подогреть кофе, мистер Бронсон?

— Благодарю вас, мэм.

— Конечно, Теду неинтересно, но Нэнси пора уже все рассказать. Морин, погляди-ка повнимательней на нашего гостя. Ты его никогда не видала?

Мать внимательно посмотрела на Лазаруса, потом поставила чашку и проговорила:

— Мистер Бронсон, когда вы вошли, я испытала какое-то странное чувство. Кажется, мы уже встречались… в церкви, не так ли?

Лазарус признал, что так оно и было. Брови дедуси взметнулись.

— Что? Значит, надо переговорить со священником, но даже если вы встречались там…

— Мы не встречались в церкви, отец. С этим зверинцем я едва успеваю поговорить с преподобным и миссис Дрейпер. Но я не сомневаюсь, что видела там мистера Бронсона в прошлое воскресенье. Новое лицо среди знакомых всегда выделяется.

— Дочь, может быть, это и так, но я спрашивал не об этом. На кого Тед похож? Хорошо, не мучайся. Посмотри — разве он не напоминает твоего дядю Неда?

Мать снова поглядела на Лазаруса.

— Да, сходство заметно. Но больше всего он похож на тебя, отец.

— Нет, наш Тед родился в Спрингфилде, а я грешил к северу от этого города.

— Отец!

— Не беспокойся, дочь, никаких фамильных призраков мы не разбудим. Тед, я могу рассказать о вас?

— Безусловно, мистер Джонсон. Как вы сказали, тут нечего стыдиться, и я не стыжусь.

— Морин, Тед — сирота… найденыш. И если бы сейчас Нед не грел свои пальцы в пекле, я бы задал ему несколько наводящих вопросов. Время и место соответствуют, так что Тед, безусловно, наш родственник.

— Отец, я полагаю, что ты смущаешь нашего гостя.

— Неправда. Незачем жеманиться, молодая леди. Ты взрослая женщина, у тебя дети, и при тебе можно говорить откровенно.

— Миссис Смит, я не смущен. Кем бы ни были мои родители, я горжусь ими. Они дали мне крепкое сильное тело и мозг, который вполне справляется со своим делом…

— Хорошо сказано, молодой человек.

— …впрочем я бы с радостью назвал вашего отца дядей, а вас кузиной, но, увы, это не так. Оба моих родителя как будто умерли во время эпидемии тифа; даты совпадают.

Мистер Джонсон нахмурился.

— Тед, сколько тебе лет?

Лазарус подумал и решил назвать возраст своей матери.

— Тридцать пять.

— И мне столько же.

— В самом деле, миссис Смит? Если бы вы только что не сказали, что ваша дочь уже ходит смотреть на движущиеся картинки с молодым человеком, я бы подумал, что вам около восемнадцати.

— Ах, да ну вас! У меня восемь детей.

— Невозможно!

— Морин старше, чем кажется, — согласился ее отец. — И не переменилась с тех пор, как была невестой. Наследственное, должно быть, — у ее матери до сих пор ни сединки.

(А где бабуля? Ах да, нельзя спрашивать.)

— Но ты тоже не выглядишь на тридцать пять, я бы сказал, что тебе до тридцати еще далеко.

— Я не знаю своего возраста в точности. Но моложе быть не могу. Разве что чуть постарше. (Чуть, только чуть-чуть, дедуся.) Знаю лишь, что меня оставили в приюте 4 июля 1882 года.

— Но это же мой день рождения! (Да, мама, я знаю.)

— Неужели, миссис Смит? Я не намеревался претендовать на ваш день рождения. Впрочем, мой день можно передвинуть… скажем, к началу июля. Кто знает, когда это было.

— Ах, не надо! Папа, ты обязательно должен пригласить мистера Бронсона к нам на обед в честь нашего общего дня рождения.

— И ты думаешь, Брайану это понравится?

— Конечно же! Я все напишу ему. В любом случае он будет дома задолго до этого. Ты же знаешь, как Брайан всегда говорит: чем больше народу, тем веселее! Мы будем ждать вас, мистер Бронсон.

— Миссис Смит, весьма благодарен за предложение, однако 1 июля я намереваюсь отправиться в длительную деловую поездку.

— Значит, отец спугнул вас. Или же вас смутила перспектива обедать в обществе восьмерых шумных детей? Ничего, мой муж сам пригласит вас, и тогда посмотрим, что вы скажете.

— А пока, Морин, не осаждай его, он и так польщен. Позвольте мне кое-что сказать. Встаньте-ка рядом. Подойди к ней, Тед, она тебя не укусит.

— Миссис Смит?

Она пожала плечами и улыбнулась, на щеках выступили ямочки. Потом она оперлась на протянутую руку и встала с кресла-качалки.

— У отца вечные причуды.

Лазарус стоял возле нее лицом к деду и пытался не обращать внимания на запах ее тела: сквозь едва заметное благоухание туалетной воды пробивался легкий, теплый, восхитительный аромат сладкого и здорового женского тела. Лазарус боялся даже думать об этом и изо всех сил старался ничем не проявить своих чувств. Но запах поразил, как тяжелый удар.

— Мррф. А теперь подойдите-ка к каминной доске и загляните в зеркало. Тед, ни в восемьдесят втором, ни в восемьдесят третьем эпидемий тифа не было.

— В самом деле, сэр? Конечно же, я не могу помнить.

(Не надо