Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит - Андрей Анатольевич Посняков

же расплатился «тяжелыми» полновесными пфеннигами.

– Ах, Луи, поистине, вы благороднейший человек! – восхищенно признался рыцарь. – Да-да, не то, что эти! Знаете, как они жульничают в кости? Ого-го! А еще – святые братья! Ханжи – вот они кто. Так еще бы! Первый магистр ордена меченосцев, некий Венно фон Рорбах… если я правильно произношу это варварское имя… Так вот он был зарублен топором за то, что жульничал! И зарубил его такой же орденский брат! Нет, вы только подумайте! Зато строят из себя – ого-го! Но, Луи, здесь, в общем-то, неплохо. Скучновато, но можно получить землю с крестьянами – и преизрядно. Ну и серебро… Хоть мы и рыцари, а не всякий сброд – а все ж серебришко не помешает, а?

– Конечно, не помешает мой дорогой де Шализ!

– Зовите меня просто – Альбер! И, умоляю, без этого германского «Т» – Альберт. Ужас!

– Да, – согласно покивал князь. – Это «тэ», пожалуй, уместно лишь на кресте святого Антония!

– И на шлемах кнехтов!

Оба тут же расхохотались. Князь и его новый друг говорили, конечно, на грубом верхненемецком диалекте, принятом в Ордене, отнюдь не по-французски. Собственно, единый французский язык еще только складывался, жители южной Франции (Лангедок) плохо понимали северян (Лангедойль), и лишь немногим лучше обстояли дела между западом и востоком. Да и Франции, по сути-то, еще не было – лишь чересполосица феодальных владений.

– Смотрю, тут у вас весело, дорогой Альбер!

– О, только лишь иногда, я вас уверяю! Но вы еще не видели обеда… Там может быть и веселье. Правда, довольно грубое.

– Посмотрим! Боюсь спросить… А как у вас насчет женщин?

– Ах, Луи! Вы, я вижу, истинный рыцарь! – собеседник шутливо погрозил пальцем. – Женщины здесь, увы, только падшие. Ну, или пленницы… Без всякой куртуазности! К слову, бывают и премиленькие!

– И сейчас есть?

– Так и есть… Аж целых четыре штуки, мой друг! Две бродяжки – грудастые, в самом соку! Да они и сами не против – веселые! На пиру увидишь… И две русские девицы… Только не спрашивай, как они у нас очутились! Пока… Одна совсем еще юна, ее отец Арнольд пользует, только вовсе не любовно… И еще одна – та постарше, красавица, шарман, но… дикая, словно рысь! Брату Цвеллеру едва не выцарапала глаза, брату Францу прокусила руку!

– Ого!

– Говорю же!

– Неужто, так дика? Я, мой дорогой Альбер, заинтересован! Люблю вот таких… горячих… Можно ли ее… как-нибудь…

– Все можно! – приложив палец к губам, рыцарь понизил голос. – Но! Я вам этого не говорил…

– Дай уж на «ты», Альбер! Мы же друзья?

– Друзья! А с девкой… с девкой я что-нибудь да придумаю, да… Хотя, признаюсь честно, в ближайшие дни вряд ли выйдет.

– Почему же, друг мой? – поднял глаза князь.

– Видишь ли, Луи… Все наши запасы вина и браги уже подходят к концу… А пополнить их пока что не представляется возможным – брат Готлиб, наш каштелян, прижимист, как черт! И очень любит считать не свои деньги.

– Считать не свои деньги… Привычка бедняков!

– Вот именно! Именно таков и брат Готлиб. Если б не Орден, побирался бы у себя в Бремене на паперти и…

– Ах вот как… Так я бы мог…

В дверь постучали. Довольно сильно, кстати, сказать.

– Входите! – махнул рукой князь.

Заскрипев, дверь отворилась, и на пороге возник молодой парень в синей рыцарской коте – крепкий, кровь с молоком, но с перевязанной головою…

– Я это… слышу – тут голоса…

– Это Карстен, наш славный рыцарь из Дании, – представил де Шализ.

Довмонт гостеприимно махнул рукой:

– Садитесь, Карстен, прямо на ложе, без церемоний. Пить будете?

– Буду! Ага.

Теперь выпили на троих… Кувшинец и кончился!

Ох… какое же глуповатое лицо у этого датчанина! Может, потому что молод? С возрастом пройдет. Если доживет, конечно…

– Знаете, что? – заговорщически подмигнул князь. – Я ведь хочу угостить всех! Ну, в честь моего приезда.

– Поистине, это достойно благородного рыцаря!

– Тогда подскажите – где поблизости можно купить вина… или хотя бы браги?

– А в корчме у Яна! – хором воскликнули собутыльники.

– Так я сейчас скажу своим людям…

– Не надо никого посылать, господин Луи! – юный датский рыцарь покачал перевязанной головою. – Просто дайте денег отцу каштеляну. Он все устроит уже к обеду! Я договорюсь…

А не такой уж он и дурень! Просто лицо глупое…

– Хорошо, Карстен! Договаривайтесь… А когда тут обедают?

– Как и везде – ближе к вечеру.

Кроме трех орденских рыцарей, гостя с оруженосцем и священника, отца Арнольда, на обеде присутствовали еще двое: улыбчивый, с лучистыми глазами, толстяк, вовсе не похожий на скупердяя – каштелян, брат Готлиб, и уважаемый всеми сержант – брат Генрих Миллер.

К тому времени уже зажарили целого кабана, привезли вино, да еще и медовуху, и пиво! Было, с чем разгуляться, и собравшиеся весело предались кутежу. Все, кроме отца Арнольда – тому не позволяло здоровье и убеждения. Впрочем, винопитию он не препятствовал, хотя и обязан был, согласно орденскому Уставу. Просто посидел немного с самым кислым видом, а потом под шумок ушел.

– А теперь выпьем за нашего уважаемого гостя!

– Слава! Слава!

– Сердечно благодарю вас, мои господа!

– Друзья, друзья! А не покидать ли нам кости?

Улучив момент, Довмонт ткнул локтем «друга Альбера»:

– Ты, кажется, девицу обещал…

– Ах, да! – пошатываясь, рыцарь поднялся на ноги и громко хлопнул в ладоши. – Господа! А не позвать ли нам дев? Немного скрасить компанию…

– Ну, конечно же! – оживился отец каштелян. – Вот, только боюсь, отец Арнольд…

– Ничего, договоримся! – заверил де Шализ.

– Ну, с богом тогда… – фон Цвеллер махнул рукой и ласково улыбнулся гостю. – Ваш бросок, герр де Фунэст!

Казалось, пленники сидели в подвале уже так долго, что забыли, как выглядит солнце, хотя с момента налета рыцарей на вотчину боярина Собакина не так-то и много времени прошло. Уж точного – поменьше месяца! Однако плен – плен и есть. Условия – хуже некуда. Гнилая солома, вонь – отхожее место в углу. Девчонки поначалу стеснялись… на виду и парей, хоть те и малы еще… Однако потом привыкли – да и куда было деваться-то? Хорошо, хоть иногда выводили… Хотя тут еще как сказать – хорошо ли? Когда насилие супротив воли… чего ж тут хорошего?

Не так давно к пленникам прибавилась еще одна девица – землячка! – Тошка. Правда, много она не рассказывала, сказал, что не ее секрет… Однако призналась, что ее дружок как раз где-то в этих местах…

– Так что освободят нас уже скоро!

– Да как же?

– Не знаю пока… Однако и мы должны… Как выведут кого на работы… или по иной какой надобности – примечайте все! Где стража стоит, много ли, оружье какое, доспехи? Еще – стены, башни, ворота… Все сгодится!

Пленница – златовласая красавица Лелька – с уважением покачала головой:

– Умная ты, Тош! Парни, вы ее слушайте. Так, говоришь, дружок твой где-то рядом?

Несмотря на все злоключения, Лелька ныне повеселела – Тошка рассказала