Россия. Век XX. 1901–1964. Опыт беспристрастного исследования - Вадим Валерианович Кожинов

характерно, что в самом тексте Попова закономерно возникло «противоречие»: он сам называет запасы «необходимыми», но тут же настаивает, что государство-де «могло» отменить эту «необходимость», – хотя тогда нельзя было не думать и о явной угрозе войны с недавними «союзниками», и о каком-либо стихийном бедствии, которое и в самом деле разразилось в следующем году в виде грозной засухи, и если бы «запасы» 1945 года были к середине 1946 года «использованы», то есть проедены, голод приобрел бы, наверное, совсем уж катастрофический характер…

А в предисловии к цитированной книге В. П. Попова, написанном А. И. Солженицыным, выражено крайнее негодование именно в связи с тем, что (см. выше) «признается “норма” потребления зерна колхозником – 200 граммов в день… Да была ли в истории где-либо, когда – такая власть: неуклонно ведущая свой народ к вымиранию?..» (с. 5, 6).

Из этих слов неизбежно вытекает, что власть, стремясь «выморить» народ, не давала ему якобы имевшийся у нее в достатке хлеб… Но, во-первых, в таком случае необходимо было объяснить, почему власть стремилась уничтожить крестьянство (без которого страна – да и сама власть – не могла бы существовать), а во-вторых, показать, куда же девали не предоставляемый народу хлеб?

На первый вопрос едва ли можно найти вразумительный ответ, но по второму вопросу в «обличительной» публицистике последнего времени не раз утверждалось, что хлеб пожирала «номенклатура».

В упомянутой книге В. Ф. Зимы о голоде 1946–1947 годов есть главка в духе этой самой публицистики – «Благополучие для номенклатуры», однако, опровергая, по сути дела, свой собственный обличительный запал, историк на основе бесспорных документов сообщает, что даже «руководящие работники… отнесенные… к 1-й группе» не очень уж объедались: «Хлеб ограничивался из расчета по 1 кг в день и не более», а «на среднем уровне управленческой пирамиды хлеб нормировался и выдавался по группам, приравненным к рабочим 1-й и 2-й категории» (с. 56. Выделено мною).

Притом нельзя не учитывать, что никакая власть не может допустить полуголодного состояния ее носителей, от деятельности которых зависит (хотя бы потенциально) весь ход жизни страны, а кроме того, «номенклатура» – весьма незначительная часть населения; в известном резко критическом трактате Михаила Восленского «Номенклатура» подсчитано, что она составляла максимум 0,4 % населения страны[794], и если каждый ее представитель в 1945–1947 годах получал в среднем «лишних» 500 г хлеба в день, отъятие и распределение среди населения в целом этих «излишков» дало бы совершенно микроскопический результат – примерно 2 грамма (!) хлеба в день на душу населения страны…

Да и вообще нет оснований говорить об особом «благополучии номенклатуры» в первые послевоенные годы (позднейшие времена – дело другое). Власть осуществляла, без сомнения, чрезмерные затраты на «большую политику», но, так сказать, в бытовой сфере режим строгой экономии соблюдался на всех уровнях.

В связи с этим позволю себе опять-таки сослаться на личный опыт. Незадолго до окончания мною (в июне 1948-го) 16-й московской школы рядом с ней начал заселяться жилой «спецдом» Совета Министров СССР, построенный по проекту знаменитого И. В. Жолтовского[795] (Большая Калужская ул. – ныне Ленинский просп., дом № 11). И в моем классе появились сыновья «номенклатуры», в том числе юноша с редким именем Рутений (уменьшительное – Рута) Кабанов. Само его имя – деталь, так сказать, историческая, ибо в первые два десятилетия после 1917-го детей называли, в частности, «научно-техническими» именами: Рутений – это 44-й элемент менделеевской таблицы; отец Руты в год его рождения учился в Московском электромашиностроительном институте, а сей элемент имеет важное применение в электроприборах.

Этот отец моего соученика и приятеля, И. Г. Кабанов (1898–1972), в 1937-м стал одним из наркомов РСФСР, а ко времени вселения в новую квартиру на Большой Калужской был одним из главных союзных министров – электропромышленности – и депутатом Верховного Совета СССР; на ХIХ съезде партии он стал кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС, то есть вошел в совсем уж малое количество верховных правителей страны (как сказано, всего лишь 36 членов и кандидатов в члены Президиума)[796].

Тем не менее я, не раз бывавший в гостях у его сына, могу засвидетельствовать, сколь скромным было жилище этого носителя высшей власти страны. Он обитал с женой, сыном, дочерью (также школьницей) и обязательной тогда в привилегированных семьях «домработницей» в двухкомнатной квартире с «совмещенным санузлом» (в то время, впрочем, это представлялось изысканной новинкой). Правда, одна из двух комнат квартиры была весьма просторной (рассчитанной, вероятно, на большие «приемы» у министра), и в ней имелась перегородка на колесиках, задвигавшаяся вечером, – дабы сын и дочь министра спали во вроде бы отдельных помещениях…

Помню, что мне-то, жившему в коммуналке на три семьи, квартира министра казалась превосходной, но сегодня нельзя не прийти к выводу, что в послевоенные годы страна экономила на всем – в том числе и на быте верховных правителей. Я не исключаю, что позднее, когда я уже не посещал Руту Кабанова, его отец получил намного более обширное жилище, но факт остается фактом: виденная мною квартира одного из верховных правителей много говорит и о послевоенном состоянии страны вообще, и о том, как тогда вела себя власть. Огромные – и, надо прямо сказать, совершенно непомерные в то время для страны – средства тратились (о чем еще будет речь) на мировую политику, но не на самих политиков…

В частности, определенная часть хлеба вывозилась за границу – в страны Восточной Европы, в том числе в восточную Германию (!), что делалось, без сомнения, не по экономическим, а по чисто политическим соображениям. Правда, вывоз хлеба был не столь уж значителен – 1,7 млн тонн в 1946 году. Если бы этот хлеб был распределен среди населения страны, прибавка к ежедневному пайку составила бы на одного человека всего лишь 27 г[797] (1,7 млрд кг на 170 млн населения – 10 кг в год). И все же мне, признаюсь, крайне трудно примириться с этой политикой, мне тяжело читать опубликованный в 1960 году приказ, подписанный 11 мая 1945 года самим Г. К. Жуковым:

«Во исполнение постановления ГОКО (Государственного Комитета Обороны под председательством Сталина. – В. К.) от 8 мая 1945 г. Военный совет 1-го Белорусского фронта – ПОСТАНОВЛЯЕТ:

…Исходя из установленного постановлением ГОКО количества продовольствия, подлежащего передаче с 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов для снабжения населения города Берлина на 5-месячный период: зерна для выработки крупы и муки 105 000 т, мясопродуктов – 4500 т, сахара – 6000 т. Интенданту фронта полковнику тов. Ткачеву выделить из ресурсов фронта в счет указанных количеств в