Довод Королей - Вера Камша

Он ее любил, и Даро потеряла голову. Для нее словно бы вернулся тот миг в Старом Дворце, когда она бросилась на колени перед герцогом Эстре, наговорив ему кучу глупостей. Теперь она была старше и опытней и обошлась без слов. Он ответил ей, он опять был ее, а она его, и это было страшно. Они не должны видеться, не должны... Если об этом узнает Шарлотта, хотя откуда?! Гораздо страшнее, если Александр и Рито поймут, кто виноват. Пусть думают про нее самое плохое, но останутся живы, потому что в схватке с сестринством они обречены, и все равно уже ничего не поправить. Она – жена Артура Бэррота, он – муж Жаклин ре Фло и отец маленького Эдмона.

И что с того, что она теперь поняла, почему ее заставили выйти замуж. Бланкиссима дружна с королевой, она не хотела, чтобы Филипп развелся с Элеонорой и женился на ней. Шарлотта НЕ ЗНАЛА, кого она любит, и решила, что короля. Для Дариоло есть только один Тагэре – Александр, но для других это прежде всего Филипп.

Вспоминая мельчайшие подробности разговора в комнате без окон, она поняла, что другого ответа нет и быть не может. Шарлотта поддерживает Вилльо, она узнала о намерениях короля и приняла меры. А все остальное было ложью. На нее никто не наложил заклятья. Она не убила отца своим рассказом. Другое дело, что, открыв ей глаза, тот сделал ей еще больнее. Даже если она уйдет от Артура, Сандер не оставит Жаклин. Кого угодно, но не эту потерявшую родных дурнушку, подобранную им из жалости... Скоро он вернется в Гаэльзу, но до этого можно урвать немного счастья.

Нет, нельзя! Она не выдержит и расскажет ему правду, и страшно подумать, что с ними станется. Она и так чуть не проболталась. Только бы Сандер не понял, что она ему шептала. Нет, не поймет, этого никто не поймет. Но она была неосторожна. И будет неосторожна, потому что рядом со своим герцогом теряет голову. Они не должны встречаться. Если бы она не выпила это зелье из корня дециэрты! Она потеряла последний шанс, потому что второго раза не будет. Она не должна подвергать Сандера опасности. Но что ей делать, если она не может без него?! Не может, и все!

Дариоло подошла к зеркалу. Святая Циала, у нее же все на лице написано, так нельзя... Молодая женщина сменила платье, переплела волосы. Одна шпилька куда-то делась, наверное, она ее потеряла, когда, ничего не понимая, бежала по коридору. Или... Или оставила в постели Александра. Что будет, если ее найдут? Хотя она успела потерять штук шесть, о чем прекрасно знает ее камеристка, а все шпильки похожи друг на друга. Про них с Александром никто ничего не подумает. Только не про них. Скорей уж решат, что в башенных комнатах, когда они стояли запертыми, побывал кто-то из служанок, разодевшихся в платье госпожи. За Барбарой такое водится. Дариоло сквозь пальцы смотрела на выходки старшей горничной, а оказалось, это может быть полезным. Творец, о какой ерунде она думает. Шпилька... Или нож в сердце, с которым приходится жить?

2891 год от В.И.

1-й день месяца Вепря.

Арция. Мунт

Зачем атэв попросил о встрече, Сандер не думал, он давно перестал задавать себе вопросы, ответ на которые можно лишь угадать. Потрепав по шее Садана, Эстре взлетел в седло. Из уважения к гостю герцог не стал надевать кирасу, ограничившись темно-синей курткой и синим плащом с волчьей застежкой. Сандер распознал в брате калифа истинного воина, которому неважны ножны, а важен клинок. В языке атэвов Тагэре был не слишком силен, но какие-то фразы и отдельные слова помнит, а Али, как и все майхубиты, прекрасно владеет арцийским, а Рито, будучи мирийцем, сносно говорит на языке соседей. Кэрну Александр взял с собой, равно как и десятка два дарнийцев. Было бы странным, если б герцог Эстре уехал в одиночестве.

Стоял погожий зимний день, такой же, как в Мальвани, когда они с Даро и Рито катались на фронтерских санках и валялись в снегу. Он ничего не сказал Рафаэлю ни о приходе сестры, ни о том, что произошло между ними, ни о словах, которые у нее сорвались с языка и которые он не мог забыть. Да, женщины часто говорят о любви, но слова стоят недорого. Если Даро решила подарить ему себя, она не могла не вспомнить то, что шептала когда-то...

– Сандер, да что с тобой такое, ты как пьяный...

– Сон, Рито. Сон о прошлом.

– Прошлое всегда сон. Или камень на шее. По крайней мере, так говорят атэвы, которым отчего-то вздумалось померзнуть в нашем милом обществе.

– Ну, ты же не мерзнешь, почему должны мерзнуть они?

– В Мирии зима все же бывает, а потом я уже... Проклятый! Я уже шесть лет в Арции, а ты меня еще на самый Север затащил.

– Не на самый, Тагэре северней Гвары.

– С меня и Гвары хватает. И чего это нашим львам приспичило кататься. Я понимаю, в Эр-Иссаре, где стены имеют уши, а у нас... Разве что Обен подслушает от нечего делать, так от этого никакого вреда.

– У Обена скоро день рождения. Восемьдесят один.

– Да, не нос собачий! А Евгению сколько было?

– Девяносто четыре... И все равно не верится. Видеть эту тварь зеленую не могу!

– Да уж, – присвистнул мириец, – свиньища еще та... Но зато Жорж теперь с нами.

– И все равно от кардинала зависит больше, чем хотелось бы.

– Э, это потому, что сейчас мантию Клавдий таскает, а был Евгений, ты говорил, от кардинала зависит меньше, чем нужно.

Сандер не смог сдержать улыбку. Рито порой давал фору признанным риторам и философам, но этого даже не замечал. Кэрна – лучший из друзей, если не считать Сезара...

Впереди показались атэвские всадники, и Александр постарался выкинуть из головы все лишнее.

Али-ар-Амир-ар-Каркс-ар-Эреб-гар-Майхуб вынул из ножен саблю и поцеловал ее рукоять.

– Да будет дорога Северного Волка подобна песне.

– Я горд разговору с тем, кого зовут Меч Атэва, – Сандер произнес слова по-атэвски, хоть и медленно.

– Северный Волк учтив, но да будет мне позволено говорить на его языке.

– Я буду лишь благодарен, ведь мои познания весьма скромны. Правда, мой друг хорошо знает язык калифов.

– Мои приветствия Победителю Быков. У нас говорят: «Друг – твое второе сердце».

– Это так, – Александр понял, чего ждет Али, и поспешил рассеять его опасения, – благородный Рафаэль – мое второе я. Нет того, что бы я ему не доверил. – Но он никогда не скажет Рито о том, что случилось утром...

– Да будет так! Я счел уместным заговорить о том, что воистину важнее важного и глубже глубокого, – атэв пустил лошадь рысью, отрываясь от свиты, Сандер и Рафаэль последовали его примеру. Кругом расстилались заснеженные поля, всадников было видно издалека, но слышать их не мог никто.

– Садан тебе покорен.

– Да, мы понимаем друг друга, – герцог с нежностью взглянул на жеребца. Странно, как легко он изменил Бризу. Даже кажется, что он всю жизнь ездил только на атэвском красавце.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});