Сочинения - Валерий Брюсов

Рысь

Да, я – царь! ты – сын столицы,Раб каменьев, раб толпы,Но меня в твои границыПривели мои тропы.

Здесь на улицах избитаВашей поступью трава,Здесь под плитами гранитаГрудь земная не жива.

Здесь не стонут гордо сосны,Здесь не шепчет круг осин,Здесь победен шум колесныйДа далекий гул машин.

Но во мгле былого века,В годы юности моей,Я знавал и человекаЗверем меж иных зверей.

Вы взмятежились, отпали,Вы, надменные, ушлиВ города стекла и сталиОт деревьев, от земли.

Что ж теперь, встречая годыБеспощадного труда,Рветесь вы к лучам свободы,Дерзко брошенной тогда?

Там она, где нет условий,Нет запретов, нет границ, —В мире силы, в мире крови,Тигров, барсов и лисиц.

Слыша крики, слыша стоны,Вашу скорбную вражду,В мир свободы, в мир зеленыйЯ, ваш царь, давно вас жду.

Возвращайтесь в лес и в поле,Освежить их ветром грудь,Чтоб в родной и в дикой волеВсей природы потонуть!

1905

Конь блёд

И се конь блед и сидящим на нем,

имя ему Смерть.

Откровение, VI, 8

I

Улица была – как буря. Толпы проходили,Словно их преследовал неотвратимый Рок.Мчались омнибусы, кебы и автомобили,Был неисчерпаем яростный людской поток.Вывески, вертясь, сверкали переменным оком,С неба, с страшной высоты тридцатых этажей;В гордый гимн сливались с рокотом колес и скокомВыкрики газетчиков и щелканье бичей.Лили свет безжалостный прикованные луны,Луны, сотворенные владыками естеств.В этом свете, в этом гуле – души были юны,Души опьяневших, пьяных городом существ.

II

И внезапно – в эту бурю, в этот адский шепот,В этот воплотившийся в земные формы бред,Ворвался, вонзился чуждый, несозвучный топот,Заглушая гулы, говор, грохоты карет.Показался с поворота всадник огнеликий,Конь летел стремительно и стал с огнем в глазах.В воздухе еще дрожали – отголоски, крики,Но мгновенье было – трепет, взоры были – страх!Был у всадника в руках развитый длинный свиток,Огненные буквы возвещали имя: Смерть…Полосами яркими, как пряжей пышных ниток,В высоте над улицей вдруг разгорелась твердь.

III

И в великом ужасе, скрывая лица, – людиТо бессмысленно взывали: «Горе! с нами бог!»,То, упав на мостовую, бились в общей груде…Звери морды прятали, в смятеньи, между ног.Только женщина, пришедшая сюда для сбытаКрасоты своей, – в восторге бросилась к коню,Плача целовала лошадиные копыта,Руки простирала к огневеющему дню.Да еще безумный, убежавший из больницы,Выскочил, растерзанный, пронзительно крича:«Люди! Вы ль не узнаете божией десницы!Сгибнет четверть вас – от мора, глада и меча!»

IV

Но восторг и ужас длились – краткое мгновенье.Через миг в толпе смятенной не стоял никто:Набежало с улиц смежных новое движенье,Было все обычным светом ярко залито.И никто не мог ответить, в буре многошумной,Было ль то виденье свыше или сон пустой.Только женщина из зал веселья да безумныйВсё стремили руки за исчезнувшей мечтой.Но и их решительно людские волны смыли,Как слова ненужные из позабытых строк.Мчались омнибусы, кебы и автомобили,Был неисчерпаем яростный людской поток.

Май, июль и декабрь 1903

Все напевы

1906–1909

Поэту

Ты должен быть гордым, как знамя;Ты должен быть острым, как меч;Как Данту, подземное пламяДолжно тебе щеки обжечь.

Всего будь холодный свидетель,На все устремляя свой взор.Да будет твоя добродетель —Готовность взойти на костер.

Быть может, все в жизни лишь средствоДля ярко-певучих стихов,И ты с беспечального детстваИщи сочетания слов.

В минуты любовных объятийК бесстрастью себя приневоль,И в час беспощадных распятийПрославь исступленную боль.

В снах утра и в бездне вечернейЛови, что шепнет тебе Рок,И помни: от века из тернийПоэта заветный венок.

18 декабря 1907

Близкой

Как страстно ты ждала ответа!И я тебе свой дар принес:Свой дар святой, свой дар поэта, —Венок из темно-красных роз.

Мои цветы благоуханны,Горят края их лепестков,Но знает розами венчанныйУколы тайные шипов.

Венок вовеки не увянетНад тихим обликом чела,Но каждый вечер снова ранитТебя сокрытая игла.

В венце, как на веселом пире, —Ты мученица на кресте!Но будь верна в неверном миреСвоей восторженной мечте!

Мой дар – святой, мой дар – поэта,Тебя он выше всех вознес.Гордись, как дивным нимбом света,Венком из темно-красных роз!

11 января 1908

Элегии и буколики

Одиночество

Отступи, как отлив, все дневное, пустое волненье,Одиночество, стань, словно месяц, над часом моим!Слышу, тихо грохочут с волной уходящей каменья,Вижу, алый закатный туман превращается в дым.

То в алмазных венцах, то в венках полевых маргариток,То в одеждах рабынь, то в багряных плащах королев,То, как ветер, смеясь, то с лицом, утомленным от пыток,Вкруг меня наклоняется хор возвратившихся дев.

Взор ваш ласков, как прежде, и шаг, как бывало, размерен…Значит, тот я, что был, если прошлый мне мир возвращен!Подходите, шепчите: я был вам и буду вам – верен,Никому не открою я ваших священных имен!

К вашим ласковым пальцам прижму воспаленные веки,К вашим грудям знакомым устало прильну головой…Сестры! нежные сестры! я в детстве вам клялся навеки,Только с вами я счастлив, и только меж вами я свой!

Затихает вдали успокоенный ропот отлива,На волнах потухает змеиностей лунных игра,И, в венке маргариток, склонясь надо мной, торопливоМне рассказ о прожитом в разлуке – лепечет сестра.

12 февраля 1907

Вечеровые песни

Сумерки

Горят электричеством луныНа выгнутых длинных стеблях;Звенят телеграфные струныВ незримых и нежных руках;

Круги циферблатов янтарныхВолшебно зажглись над толпой,И жаждущих плит тротуарныхКоснулся прохладный покой.

Под сетью пленительно-зыбкойПритих отуманенный сквер,И вечер целует с улыбкойВ глаза – проходящих гетер.

Как тихие звуки клавира —Далекие ропоты дня…О сумерки! милостью мираОпять упоите меня!

5 мая 1906

Февраль

Свежей и светлой прохладойВеет в лицо мне февраль.Новых желаний – не надо,Прошлого счастья – не жаль,

Нежно-жемчужные далиЧуть орумянил закат,Как в саркофаге, печалиВ сладком бесстрастии спят.

Нет, не укор, не предвестьеЭти святые часы!Тихо пришли в равновесьеЗыбкого сердца весы.

Миг между светом и тенью!День меж зимой и весной!Весь подчиняюсь движеньюПесни, плывущей со мной.

31 января 1907

У гроба дня

День обессилел, и запад багряныйГордо смежил огневые глаза.Белы, как дым из кадильниц, туманы,Строги, как свод храмовой, небеса.

Звезды мерцают, и кротки и пышны,Как пред иконами венчики свеч.Ветер прерывистый, ветер чуть слышныйГорестно шепчет прощальную речь.

Скорбные тени, окутаны черным,Вышли, влекут свой задумчивый хор,Головы клонят в молчаньи покорном,Стелят над травами траурный флер.

С тенями вместе склоняюсь у гробаШумно прошедшего яркого дня.Смолкните в сердце, восторги и злоба!Тайна и мир, осените меня!

27 марта 1907

Вечер среди снегов

Веет нежная прохладаНаступающей зимы.Тело свежести так радо!Взорам белости так надоВ четкой раме полутьмы!

Над равниной ярко-снежнойМесяц в небе ворожит.Все, как в детстве, безмятежно;Все, как в смерти, неизбежно,Нет желаний, нет обид.

Путь мой вьется в бесконечностьМеж полей, как мрак, пустых.В думах милая беспечность,И мечты ласкает встречностьРифм знакомых и простых.

2 ноября 1907

Выть без людей

В лицо мне веет ветер нежащий,На тучах алый блеск погас,И вновь, как в верное прибежище,Вступаю я в вечерний час.

Вот кто-то, с ласковым пристрастием,Со всех сторон протянет тьму,И я упьюсь недолгим счастием:Быть без людей, быть одному!

Май – июнь 1907