Ленин - Дмитрий Антонович Волкогонов

Проиллюстрирую эту мысль несколькими примерами.

Первый ленинский наследник любил обсуждать на Политбюро вопросы острые и конфиденциальные. В начале сентября 1950 года был рассмотрен вопрос о создании двух бюро по линии МГБ. Бюро № 1 по диверсионной работе за границей и бюро № 2 по выполнению специальных заданий внутри Советского Союза[129]. Назначены по представлению В. Абакумова конкретные лица.

В Положении о бюро № 1, состоящем из одиннадцати пунктов, есть, например, такой: агентура должна быть готова к проведению в нужный момент диверсионных мероприятий. «В необходимых случаях – наблюдение и подвод агентуры к лицам, ведущим за границей вражескую работу против СССР, пресечение которой может быть произведено особыми способами по специальному разрешению».

Спецслужба после кровавых тридцатых годов научилась излагать свои мысли об убийствах почти изящно: «пресечение». Терроризмом ленинское государство занималось всегда, теперь же эту «работу» подняли на новый уровень.

Протоколы Политбюро – летопись ленинских наследников. В них история великого государства, захваченного большевиками. Когда‐нибудь, возможно, опубликуют тома стенограмм этого органа, который считал себя ленинским. Чего там только нет!

Политбюро после испытания атомной бомбы (изделие РДС‐1) рассматривает вопрос «О практических мероприятиях по подготовке к защите от действия специальных видов оружия (атомного и биологического)»; обсуждает пути ускорения строительства Байкало‐Амурской железной магистрали, задачи по усилению атеистического воспитания, укреплению органов безопасности, вопросы продажи нефти и газа, многое, многое другое, но особенно часто – мероприятия по празднованию ленинских дат и юбилеев. Партийный ареопаг ежегодно по многу часов был способен обсуждать ленинскую тему. Как заявил Л.И. Брежнев на заседании Политбюро 20 июня 1968 года, «главное состоит в том, что нам надо всегда, на всех этапах защищать ленинизм от любых наскоков, от любых нападок… Ленинизм надо защищать, и мы будем защищать его последовательно и непримиримо… Известно, что всю жизнь, всю свою работу мы строим по Ленину. Это не пустая фраза, это действительно наша жизнь, это действительно наша работа»[130].

Видимо, следует согласиться с этим утверждением: все, что создано, построено, возникло в Советской России после смерти Ленина, формировалось по его чертежам, «заветам», принципам. Тоталитарное государство, бюрократическое общество, партократическая власть, господство моноидеологии, воинствующий атеизм, тотальная слежка, директивная экономика, фантастическая эксплуатация человека труда, бесконечная милитаризация страны, неутомимый поиск неистребимых врагов – столь обширно ленинское наследие. Простой человек приспосабливался к жизни, где государство обеспечивало прожиточный минимум, давало убогую квартиру, распределяло некоторые социальные блага в виде образования, медицины, гарантированных отпусков. Это был полунищенский, но гарантированный минимум в сказочно богатой стране. Люди привыкли к нему и не были готовы к другой жизни. Да и сейчас еще многие не готовы, тем более что другая жизнь пока не очень ладится. Не их вина. За них думали, за них решали. Ленинское общество создало новый социальный тип человека.

Некоторые послабления, выразившиеся в отказе от массовых репрессий в стране, не всеми были приняты в верхнем эшелоне. Пришлось, пользуясь сталинскими методами, удалить, сослать, изолировать этих людей.

…Политбюро рассматривает записку председателя Комитета государственной безопасности А. Шелепина о Л.М. Кагановиче. Один из сталинских приближенных был выслан из Москвы в Калинин, но, как явствует из донесения, не удовольствовался этим. Каганович стал полулегально посещать столицу, устанавливать связи со старыми сослуживцами с целью получения помощи в написании книги воспоминаний. Но люди (все без исключения!) тут же сообщали о «несанкционированном контакте» в КГБ. Передавали самые мелкие подробности, вроде того как Каганович жаловался, что «пенсию ему дали небольшую, всего 1158 рублей», и с иронией заявил: «Не могли даже дотянуть до 1200 рублей, не хватило стажа». Высказывал обиду, что ему в ЦК КПСС дали понять о том, что он должен проживать только в гор. Калинине»[131]. Естественно, Президиум ЦК (так в это время называлось Политбюро) потребовал ужесточения слежки за опальным руководителем. Система не могла быть другой, она была запрограммирована на тоталитарность мышления и тоталитарность действия.

В конце года в Политбюро стало традицией на последнем заседании подводить количественные итоги работы. Например, в декабре 1973 года Брежнев сообщил своим коллегам А.А. Гречко, В.В. Гришину, А.А. Громыко, А.П. Кириленко, Ф.Д. Кулакову, К.Т. Мазурову, А.Я. Пельше, Н.В. Подгорному, Д.С. Полянскому, М.А. Суслову, А.Н. Шелепину, П.Н. Демичеву, Б.Н. Пономареву, Д.Ф. Устинову, И.В. Капитонову, К.Ф. Катушеву, что в этом году на 53 заседаниях Политбюро рассмотрено 615 вопросов, а путем заочного голосования «в оперативном порядке» – 3256. Из них 2062 – вопросы внешней политики и внешней торговли. Сельхозвопросов – 165, промышленности – 163, материального благосостояния – 70. По проблемам идеологии, докладывает генсек, «дело обстоит хуже». Рассмотрено лишь 64 вопроса.

Долго и нудно перечисляя цифры заседаний, совещаний, принятых решений, Брежнев ни словом не коснулся: а каковы результаты всех этих разговоров и принятых решений? Докладчик посетовал, что «мы нередко, конечно, устаем, перегружаем себя, но все это, товарищи, ради общего блага нашей страны, все это ради служения нашей великой ленинской партии…». Как всегда, даже в этом узком кругу дело не обходилось без идеологических заклинаний. Так было и сейчас: «Мы, товарищи, с вами работаем в согласии, в духе ленинских заветов… Во времена Ленина в нашей партии были оппозиционные группировки, с которыми Ленин вел решительную борьбу. Теперь же у нас в партии полное единство… Я, например, подписываю некоторые решения, хотя с ними не согласен. Правда, таких решений было очень немного. Так я делаю потому, что большинство членов Политбюро проголосовало «за»[132].

Вот такое получилось у Ленина наследство. Могучее, сильное, догматическое, бюрократическое, несвободное. Даже первое лицо в государстве и партии (а это одно и то же для СССР) пишет по какому‐то вопросу «за», хотя он и против. Но ведь Ленин завещал беречь единство партии как «зеницу ока».

Однако бальзамировать наследие, как мы уже говорили, – это то же, что пытаться остановить время.

Какими были, если так можно сказать, основные «наследники» Ленина? Вождь большевиков не был генеральным секретарем партии, но авторитет его был столь велик, что он единодушно считался первым лицом и в государстве, и в партии. В последующем, в духе сталинского истолкования ленинизма, руководитель партии был лидером и государства, и правительства. Представляется интересным с «ленинской» стороны взглянуть на первых людей СССР после кончины главного вождя. О Сталине в этой книге мы уже писали. Следует, как полагает автор, коротко осветить ленинских наследников после смерти диктатора: Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачева. Я не имею целью давать здесь очерки этих политических деятелей. Это особая тема, тем более что об этих людях написаны книги, а о некоторых (М.С. Горбачев) – множество.

Нас интересует лишь, как несли, берегли, развивали ленинскую идею,