Имя мне – Легион - Роджер Желязны

Словно в плохоньком адюльтере по гипертелефону, ответы пришли какие-то гермафродитные:

"Доброе утро. Мы – слуги. Мы служим. Наши хозяева/правители – яйцекладущие. Мы всеядные. Мы разумные. Мы ни в чем не нуждаемся. Наши хозяева/правители дают нам все. Что вы хотите?"

И так далее по накатанной колее. На все наши ключевые вопросы – "мы не делаем то-то/знаем то-то/нуждаемся в том-то. Наши хозяева/правители делают то-то/знают то-то/не нуждаются в том-то".

Они нам рассказали о себе все. Одержимый энтомолог был бы, наверное, от такого интервью на седьмом небе от счастья – примерно так же, как наш одержимый энтомолог Дейв Болтон.

– Пожалуйста, – взмолился он, – спроси их, не видят ли они поляроидной вспышки…

– Ш-ш! – произнес я, который руководил всем. – Позже.

Не замечал ли я капкана для медведя на газоне нашего сотрудничества? Мы готовы помочь вам, но – проклятье! – сэр, мы просто не знаем ответа на этот вопрос. И так далее.

"Не предлагай, – написал я на листке бумаги, – чтобы мы говорили с их хозяевами. Подожди, пока они сами не предложат".

Я положил записку перед Скарлом, надеясь, что чтение написанного мной удержит его от передачи той мысли. Я ждал, что последует.

Они предложили.

Скарл повернулся ко мне.

– Скажи им, что мы должны посовещаться, – ответил я. – Спроси, где их хозяева, как они выглядят, почему сами не пришли. И спроси, не предлагали ли они, чтобы мы послали тебя.

– Меня?

– Тебя.

Он спросил, и они ответили, что им придется посовещаться.

Да, в конце концов они поставили нас в известность, что и в самом деле их правители (которые живут в вечной ночи) упомянули, что мы можем послать нашего единственного паралинга, если возникнет необходимость пояснить что-нибудь. Хотим ли мы?

– Скажи им "да", – велел я, – но не сегодня. Нам нужно еще немного посовещаться.

В тот день мы вчерне проанализировали Форму.

Полетев на крыльях смелого воображения, мы пришли к выводу, что правители схожи с муравьиными царицами и не любят покидать гнездо. В нашу задачу входило доставить на Мясник форму, проанализировать ее и написать рекомендацию, а поэтому раз уж они не хотели идти к нам, то нам ничего не оставалось, как только пойти и самим навестить их. Однако нам не помешало бы принять какие-то меры предосторожности, так что Скарл всю ночь изучал депрессивные неврозы. Хейл сказал, что если дела пойдут совсем паршиво, то Скарл, чтобы не потерять рассудка, смог бы отступить, уйти в невроз.

– В нарушение всех правил мы тоже вооружились до зубов, – сказал я Хейлу, – а каждый зуб снабдили крохотным стеклянным капсюлем, ты и не слышал о таких. Я был почти обязан испробовать их.

– Да уж, конечно, догадывался, – фыркнул он. – Однако в моих неврозах нет ничего дурного. Я обеспечил его самыми лучшими, что у меня были.

– Уверен, что он оценил это по достоинству, – ответил я, наливая ему выпить. – Ты веришь в легенду о кольце царя Соломона?

– Ну-у, как в обобщенный образ…

– Образы, черт! Веришь ты в эту историю или нет?

– Да, в ней есть многоуровневый неосознанный смысл.

– Ну так перейди на минутку на мой уровень и ответь на вопрос. Забудь о психоструктурной дребедени. Может ли один интеллект управлять другим нефизическими методами?

– Харизма (Способность пророчествовать и творить чудеса; притягательная сила), – заявил он, – необычный феномен. Здесь обычно действуют многие факторы.

– Выпей-ка лучше еще, а заодно проглоти и свою харизму. Я говорю о парапсихических явлениях. Если паралинг способен посылать и принимать, то почему не нечто большее?

– Приказы? – спросил он. – Парагипноз? В особых случаях такое возможно.

– Я бы привел аналогию с ударом молнии, выплавляющей в песке свое изображение. Я стал подливать ему.

– Хватит, – сказал он. – Психологи только пьянеют, а психиатры пьянеют и крушат все подряд. К чему ты, собственно, клонишь?

– Кольцо действует двояко.

Да, Лиза, именно так. Не просто перевод, а нечто большее. В тот первый серый день в подземных пещерах Скарл закончил тридцатисекундный посыл информации, и стенографист бросил свой стенопис.

– Не могу записывать, – заявил он.

– А в чем дело? – спросил я.

– Моделятор испортился. Я не улавливаю ни голосов, ни даже понятий.

– А что ты улавливаешь?

– Очень красивый мелодичный звук – будто музыкальное произведение. Эмоциональное резюме чего-то. Только не спрашивайте чего.

Я и не спрашивал. Я спросил Скарла. Разозлившись, что меня самого охватила приятная леность, я сбросил с себя чары и закричал:

– Что происходит?

– Ш-ш!

В полной темноте я нащупал его плечо, но его шепот был обращен в никуда, и рядом с прибором он был нигде.

– Свет! – крикнул я. Но мой крик опередила моя мысль о свете.

Послышался звук, будто кто-то скреб по бетону жесткой щеткой, и наш свет взорвался пучками лучей, устремившихся по всем направлениям.

Мы, люди, были одни, и еще Скарл. Он прислонился к стене туннеля примерно в десяти футах от нашей группы и улыбался. Я повторил вопрос.

– Ничего, – ответил он. – Сейчас ничего не происходит. Жаль, что ты включил свет. Ты нарушил соглашение.

– Я отнюдь не горел желанием стать чьим-то завтраком, – заметил я. – Что ты делал?

– Я рассказывал ей, как в полете уворовал Лунный камень.

– Так это ты стащил его!

– Я.

– Но зачем ты рассказывал им об этом? – Потому что меня попросили. У меня это было в памяти, а им захотелось знать более подробное описание принципа незаконного присвоения.

Я помню, как присвистнул тогда – чтобы удержать себя и не сотворить чего-нибудь.

– Но это не совсем материал Формы, – тихо произнес я.

– Не совсем, но меня попросили…

– Почему?

– Ее заинтересовало удовольствие, связанное с мыслями.

– Ее?

– Ну да, самку. Ты был прав насчет цариц.

– Муравьиную?

– Полагаю, да.

– Почему она не позволит нам увидеть себя?

– Думаю, что свет раздражает ей глаза.

– Все это дурно пахнет. Как вернемся на корабль, жду подробного отчета по данному X. Но давай-ка вернемся побыстрее. Что-то мне здесь не нравится.

Улыбнувшись, он пожал плечами. Я проверил ампулы, но он не принимал дополнительной дозы.

Позднее я снова спросил его:

– Они хотели узнать, как ограбить звездолет?

– Нет. – Он откинулся назад в кресле, пуская колечки дыма. – Она только интересовалась воспоминаниями, связанными с удовольствиями.

– Так о чем же ты ей рассказал?

– Ни о чем, я просто разрешил ей покопаться в моем мозгу.

– И что же она сказала?

– Ничего. Но, похоже, осталась довольна.

– А что за воспоминания были там? Он слабо улыбнулся:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});