Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль

многими из них Рутенберг был знаком. Они подходили пожать ему руку и спросить, как идут дела в Нахараим. Пинхас понимал, что такое выражение дружелюбия не означает их согласия возложить на него руководство. Особенно когда он представит свой план, который многим может показаться слишком жёстким.

Несколько дней, оставшихся до заседания национального комитета, Рутенберг вёл переговоры с начальниками отделов мандатного правительства. Он стремился решить как можно больше вопросов, связанных с его предприятием. Он понимал, что скоро его захлестнёт волна проблем, парализовавших ишув. План действий уже созрел в его голове, и он готовился к предстоящему разговору. С одной стороны его слабостью было то, что он не принадлежал ни к какой партии. Хотя он поддерживал тёплые отношения с лидерами правых, и левых организаций, политическим деятелем не являлся. Но он стоял во главе большого расширяющего свой масштаб предприятия. Он приобрёл статус, который превышал уровень, связанный только с хозяйством и промышленностью. У него установились глубокие связи с мандатными властями и в правительственных кругах Лондона. Его полномочия были самостоятельными и не проистекали из установленных рамок ишува. Это и стало сейчас его основным преимуществом. Национальный комитет разрывали на части межпартийные распри и противоречия. А он был вне этой борьбы, мешавшей ишуву выбраться из пут охватившего его кризиса.

Среди предпринимателей ишува утвердилось сознание, что во главе его высшего органа необходимо поставить человека, обладающего влиянием и лидерскими качествами. Их выбор пал на Рутенберга. Он чувствовал поддержку всех партий. Левые видели в нём друга рабочих. Но особенное воодушевление было со стороны крайне правых, ревизионистов, знавших о его дружбе с их вождём Жаботинским.

Решение далось ему трудно. Он сознавал, что на этом поприще ему неизбежно придётся заниматься политикой. А это угрожало усложнить отношения его с властями Эрец-Исраэль. Ведь от нормальных отношений со служащими администрации и её руководителями зависело само существование электрического предприятия.

В зал заседаний он вошёл, когда большинство членов комитета уже заняли свои места. Он сел во втором ряду, ощущая на себе их испытывающие взгляды. Сидевший в центре стола Давид Елин, председатель исполкома, попросил тишины.

— Товарищи! Еврейский ишув переживает сейчас трудное время. Перед национальным комитетом, являющимся органом, избираемым ишувом, стоит серьёзная задача вывести его из затяжного кризиса. В последнее время мы не раз обсуждали вопросы нашей работы и пришли к выводу, что без серьёзных изменений в нашей деятельности мы этой цели не достигнем. Сегодня среди нас находится человек, которого мы все хорошо знаем. Пинхас Рутенберг — предприниматель и бизнесмен, обладающий большим влиянием в нашей стране и за её пределами. Он решил к нам присоединиться.

По рядам пронёсся гул, раздались голоса и послышались отдельные реплики.

— За нас на общих демократических выборах проголосовало всё население, — воскликнул кто-то в зале. — Это нарушает все принятые у нас правила.

— Положение в стране требует от нас некоторого отступления от наших правил, — услышал Пинхас голос Хаима Саломона. — В самом деле, не будем же мы организовывать сегодня ещё одни выборы.

Саломон был в стране личностью знаменитой. Промышленник и заместитель мэра Иерусалима, он не раз помогал Пинхасу в его делах. Симпатия и тёплые отношения между ними возникли с первой их встречи.

— Пусть Рутенберг выступит, — предложил Дизенгоф. — Тогда и будем решать.

— Товарищ Рутенберг, Вам слово, — произнёс председатель.

Пинхас поднялся и подошёл к краю стола. Отсюда ему были видны все присутствующие в зале.

— Товарищи! Вы знаете, что я управляющий большого и успешного предприятия. Благодаря ему я обладаю высоким социальным статусом. Поэтому моё предложение присоединиться к Национальному комитету не связано с обретением престижа или ещё большей известности. Мною движет только одно желание. Это стремление вывести ишув из того положения, в которое он погрузился после кровавого погрома. Необходимо принять исключительные меры и вывести руководство из существующих рамок, которые не привели к положительному результату. У меня есть серьёзный и детальный план выхода из кризиса. Для этого мне необходимо стать во главе комитета. Иначе мне нет никакого смысла входить в его состав.

— Мне кажется, следует вначале рассмотреть Ваши предложения, — заявил Елин.

— Я сделаю это в скором времени. Мне для этого необходимо всё-таки ознакомиться с делами.

Члены исполкома, заинтересованные в смене руководства, действия свои с Елиным не согласовывали. Президент Национального комитета в течение многих лет, Давид не был готов отойти от руководства без борьбы. Ишув во главе с ним знал и лучшие времена. Да, Рутенберг — человек выдающийся. Но это не значит, что он способен управлять такой сложной системой, какую представляет собой ишув.

— Я не один раз обсуждал с Рутенбергом его участие в нашей работе, — сказал сидящий в первом ряду Кацнельсон. — Его мысли о том, как выйти из тяжёлого кризиса, мне показались дельными и разумными. Я предлагаю поддержать его присоединение к нам и проголосовать за его назначение председателем комитета.

— Ну, хорошо, давайте проголосуем, — вздохнул Елин. — Товарищи, кто за принятие Пинхаса Рутенберга членом Национального комитета?

Большинство присутствующих в зале подняли руки. Многие не скрывали своего удовлетворения.

— Думаю, считать голоса не стоит. Рутенберг с этого дня член комитета. А кто за его назначение главой комитета?

Пинхас окинул взглядом зал заседаний. Большинство было за него. Его сердце ёкнуло от мысли, что многие, знавшие о нём только понаслышке, верят в него и его поддерживают. Тогда и он не может подвести их.

Избранный президентом Национального комитета Рутенберг должен был поставить в известность Верховного комиссара. Ведь теперь он глава признанного мандатными властями Палестины представительского органа ишува, которому они предоставили право внутреннего самоуправления делами еврейской общины. Он связался с Луком и попросил его организовать встречу с Джоном Ченселлором. Лук вскоре перезвонил ему и сообщил, комиссар ждёт его в понедельник в своей резиденции. Они проговорили часа полтора. Ченселлор был в общем доволен, что во главе